Мечты сбываются

– За победу, – предложил он.

Тост за любовь показался ему неуместным.

– Да. За победу, – поддержала Вика. – Кстати, мое имя, Виктория, означает «победа». – Она отпила из бокала, поставила его на столик.

Толик выпил все – для храбрости. Без всяких объяснений налил еще и снова выпил. Пил он редко, шампанское быстро ударило ему в голову. Он почувствовал себя свободнее. Конечно же он знал, что имя Виктория означает «победа». Вот только эта победа была ему не нужна.

– Иди сюда, – позвала Вика.

Она присела на диван, поджав под себя ноги. Толик внимательно посмотрел на нее. Больше тянуть нельзя.

– Вика, я хочу с тобой поговорить.

– Вот так, сразу, – дурачилась она, но по ее лицу пробежала тень неудовольствия.

– Да, сразу.

Он все же совершил ошибку – присел на край дивана.

– Хорошо, поговорим, – отозвалась Вика, придвигаясь, – но позже. Ты чемпион, а чемпиону полагается награда.

Не успел Толик оглянуться, как она уже целовала его, а ее пальцы пробирались к нему под рубашку. Он буквально сполз на подушку, когда почувствовал, что Вика прижимается к нему с вполне определенными намерениями.

– Нет, Вика! – выкрикнул он, чтобы остановить ее. – Я сказал, нет!

Толик наконец собрался с силами и отодвинул ее от себя. Этого ему показалось недостаточно. Он поднялся с•дивана, заправил рубашку, которая была расстегнута почти до пояса.

– Ничего себе темп, – проворчал он.

Вика усмехнулась, поправила растрепавшиеся волосы.

– Обычно так девушки говорят. Ты роли не перепутал?

– Вот именно! – заметил он, застегивая пуговицы. – Я действительно играл не свою роль эти две недели. Прости, Вика. – Толик смотрел ей прямо в глаза. Их волшебство уже не действовало на него. Я не должен был… в общем, я пришел, чтобы сказать, что мы с тобой не должны больше встречаться.

– Нет! Ты не можешь так поступить! Я же люблю тебя! – выкрикнула Вика. – Я хотела быть с тобой до конца! До конца! Понимаешь?!

Ее голубые глаза подозрительно заблестели. Она разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.

– Вика, ну не нужно. – Толик расстроился, ведь не каменный же он сфинкс, в конце концов. Он присел рядом с ней, стал гладить ее по шелковистым волосам. – Тебе только кажется, что ты меня любишь, принялся уговаривать он, как уговаривают капризных детей.

– Ничего мне не кажется! – выдала она сквозь картинные рыдания. – Когда я иду с тобой, мне все девчонки завидуют. Ты теперь знаменитость, ты преданный, милый, руки не распускаешь, не ругаешься матом, у меня такого парня, как ты, никогда не было.

Толик криво усмехнулся:

– Послушай себя. Разве это любовь, когда «девчонки завидуют», когда «знаменитость» – ерунда все это. Да и не было между нами ничего особенного, чтобы так убиваться.

Вика вскинула голову, слезы мгновенно высохли.

– Да, а поцелуи?

– Извини, – покаялся он снова, – я не должен был тебя целовать.

– Не должен! – Это признание не понравилось Вике. Она разозлилась. – Неужели я настолько плохая, что со мной невозможно дружить?

– Дружить возможно,– согласился Толик.

«Но не со мной», – добавил он про себя. Ему хотелось уйти. Весь этот спектакль с объяснением в любви и жертвенным «до конца!» выглядел глупо и нереально. Конечно, Вика не любила его. В ней просто играло тщеславие. А еще она просто шла на поводу у своего желания, ведь она была не из тех, кто привык отказывать себе в чем бы то ни было. Он это понимал и до этого вечера, но сегодняшнее признание, вырвавшееся у нее случайно, подтвердило, насколько он был прав.

– Это все она, – ворвалась в его мысли Вика.–

– Кто она?

– Крылова, а еще говорил, что между вами ничего нет. Я же видела, как она на тебя смотрела сегодня. – Как смотрела? – переспросил Толик, чувствуя, как забилось его сердце.

– Как на утраченную собственность, вот как!

– Глупости, Туся здесь не причем.

– Тогда кто? – требовательно спросила Вика. Толик вздохнул.

– Никто. Просто не нужно нам встречаться, и все. Я пойду. – Он шагнул к двери.

– Иди! Ступай на все четыре стороны! – выкрикнула Вика. Лицо ее от злости перекосилось и стало некрасивым. – Ты мне не нужен! Только не думай, что, если ты захочешь вернуться к ней, она тебя простит.

– Закрой за мной дверь.

9

Толик оказался на улице и вдохнул ночной воздух полной грудью. Хвала всевышнему, все кончено! Он освободился от сетей, в которые чуть не угодил по собственной неопытности.

На небе сияла круглая белая луна, со всех сторон окруженная россыпью звезд. Загадочный, прекрасный, никогда не надоедающий пейзаж.

Толик пошел по переулку, слабо освещенному фонарями. Навстречу ему шел прохожий, который вывел на ночную прогулку своего пса – огромного добродушного сенбернара.

В сознании Толика крутилась фраза, брошенная ему в спину: «Только не думай, что, если ты захочешь вернуться к ней, она тебя простит». Конечно, не простит. Это не в характере Туси, впрочем, он уже не понимал ее так хорошо, как раньше. Еще вчера она бы вдоволь поиздевалась над ним, узнав о Вике. А сегодня весь ее вид выражал скорее растерянность, чем желание посмеяться. И потом, зачем ей понадобилось врать ему о том, что завтра она уезжает на дачу с Лизой. Ничего похожего Лиза ему не рассказала, когда подошла поздравить, наоборот, проговорилась, что Туся застряла в Москве, как Наполеон, потому что скоро начнутся съемки в каком-то сериале. И потом, эти слова Вики, что Туся смотрела на него, как на утраченную собственность. Может быть, еще не все потеряно, может быть, еще все можно вернуть? А что же тогда значит этот поцелуй в кафе с Егором? Если Туся хотела разозлить его еще больше, то ей это удалось. Он так взбесился, что ушел с Викой и почти сразу же об этом пожалел. Хорошо, что все это в прошлом. Толик свернул к рощице. Еще десять минут, и он дома.

– Здорово, капитан!

Толик остановился. «Только их мне и не хватало для полного счастья», – подумал он, оглядывая изрядно подвыпившую троицу – Коленого, Рябого и Витамина.

– Привет, - отозвался неохотно Толики попытался обойти парней.

В результате он оказался перед Рябым и Коленым, а Витамин остался где-то сзади.

– Не так быстро, победитель, – насупился Рябой. – Мы ведь тебя дожидаемся.

– Зачем?

– Сейчас узнаешь! – сообщил Коленый, сплюнув на траву. – Действуем, мальчики.

– Ты чего? – изумленно воскликнул Толик, когда Витамин схватил его за плечо и сдернул с дорожки в заросли.

Это все, что он успел сказать. Железный кулак вонзился в его живот. Толик согнулся пополам, и воздух со свистом вылетел из его груди.

– Это тебе за то, что из-за тебя я проспорил крупную сумму, – сообщил Коленый, дыхнув ему в лицо зловонным перегаром.

Избиение было методичным и бесстрастным. Двое держали Толика за руки, а Коленый наносил удар за ударом.

Послышались голоса: кто-то из запоздавших прохожих возвращался домой этой же аллеей. Пьяные болельщики насторожились, выпустили руки Толика из сжимающих тисков, и он рухнул лицом в сухую землю.

– А это тебе от меня, за два победных очка, капитан, – прошипел Рябой, напоследокпнув Толика кованым ботинком по ребрам..

После чего все трое скрылись в темноте. Толик с трудом вытолкнул воздух из легких, почти теряя сознание, выполз на дорогу. Он даже представить себе не мог, что бывает такая боль, пронзающая тело насквозь.

Услышав голоса людей, он успел прохрипеть: «Помогите!» – и провалился в беспамятство.

Толик открыл глаза и не сразу понял: где он? Белые стены, посторонние звуки, запахи. Он перевел взгляд на капельницу возле кровати. Больница! Вот тогда он все вспомнил. Вспомнил, как его избивали трое подонков, а он даже не мог дать сдачи. Единственное, что он мог, – это стиснуть зубы и терпеть. И он терпел. Они не услышали от него ни единого слова о пощаде, ни единого стона.

За эти ночные часы Толик то приходил в себя, то снова уходил в спасительное забытье. Он помнил, как его клали на носилки, потому что вернулась боль. Помнил, как возле его кровати появилась заплаканная мама. Помнил, как ему ставили капельницу, делали какие-то снимки. Последнее, что он помнил, ему сделали укол и мама сказала: