Дом

Он оказался в положении человека баснословно богатого, что казалось Саре не таким уж плохим итогом. Она сожалела, что у него нет ни детей, ни близких родственников, которые находились бы рядом, но, прожив такую долгую жизнь, люди чаще всего оказываются в одиночестве. Он пережил всех, кого знал. Возможно, будь у него дети, он к этому времени потерял бы их, и ему в утешение остались бы только внуки и правнуки. В конечном счете, подумалось ей, кого бы мы ни имели рядом, но мы покидаем этот мир в одиночестве. Как Стенли. Только в его случае это было более очевидно. Но Сара знала, основываясь на примере жизни матери с отцом, что можно быть таким же одиноким, даже имея супруга и детей. Поэтому она не спешила обременять себя ни тем ни другим. Женатые люди, которых ей доводилось встречать, не казались ей такими уж счастливыми, и если бы она вышла замуж, а потом брак распался, ей совсем не хотелось, чтобы какой-то бывший муж ненавидел ее и досаждал. Таких примеров Сара тоже знала предостаточно. Поэтому ее гораздо больше устраивало, когда жизнь организована так, как у нее: работа, независимость и «приходящий» любовник, который вполне удовлетворял ее потребности. Мысль о том, чтобы выйти за него замуж, никогда не приходила Саре в голову, как и ему. Они с самого начала договорились, что необременительная связь — это все, что им нужно друг от друга. Необременительная и простая. Тем более что оба они были поглощены работой, которую любили.

Сара заметила, что Стенли действительно очень устал, и решила на сей раз сократить свой визит. Документы он уже подписал, а только это ей и было нужно. Похоже, он был готов вздремнуть.

— Я скоро снова приду навестить вас, Стенли. Сообщите мне, если что-нибудь потребуется. Я явлюсь к вам по первому зову, — сказала Сара и, потрепав его по слабой руке, встала.

Пока она складывала в кейс документы, Стенли смотрел на нее с задумчивой улыбкой. Он любил наблюдать за естественной грацией ее движений, когда она разговаривала с ним или что-то делала.

— Меня может здесь не оказаться, — просто сказал он без намека на жалость к себе. Это была простая констатация факта, который, как они оба знали, возможен, но о котором ей не хотелось слышать.

— Не говорите глупостей, — упрекнула она его. — Вы будете здесь. Я рассчитываю, что вы меня переживете.

— Избави Бог, — решительно заявил Стенли. — И в следующий раз, когда придешь, расскажи мне о том, как провела отпуск. Поезжай в круиз. Поваляйся где-нибудь на пляже. Найди какого-нибудь парня, напейся, потанцуй, разгуляйся на всю катушку. Помни мои слова, Сара, если ты этого не сделаешь, то когда-нибудь пожалеешь.

Она рассмеялась, представив себе, как знакомится с какими-то парнями на пляже.

— Я знаю, что говорю!

— Не сомневаюсь, что вы знаете. Думаю, что вы пытаетесь сделать так, чтобы меня арестовали и исключили из корпорации барристеров. — Она улыбнулась ему и поцеловала в щеку. Совершенно несвойственный Саре и абсолютно непрофессиональный поступок. Но Стенли был дорог ей, а она ему.

— Забудь об исключении из корпорации. Возможно, это пойдет тебе на пользу. Живи полной жизнью, Сара. Перестань так много работать.

Стенли всегда говорил ей это, и она относилась к его словам скептически. Свою работу Сара делала с удовольствием. Работа была для нее чем-то вроде наркотика для наркомана. У нее не было желания отказываться от его употребления, по крайней мере в ближайшие годы, хотя она знала, что предостережения Стенли были искренними и делались с самыми добрыми намерениями.

— Я попытаюсь! — солгала она, улыбаясь ему. Он и впрямь был ей как дедушка.

— Да уж, попытайся, — сердито сказал Стенли и тут же улыбнулся, когда Сара поцеловала его в щеку.

Ему нравилось ощущение ее бархатистой кожи на своем лице и ее нежное дыхание. Это заставляло его снова чувствовать себя молодым, хотя Стенли знал, что в юности, когда он был слишком поглощен работой, не обратил бы на нее ни малейшего внимания, несмотря на всю ее красоту. Обе женщины, которых он потерял по собственной глупости, были, как он теперь понимал, такими же красивыми и чувственными, как она. До последнего времени он сам себе в этом не признавался.

— Береги себя, — сказал Стенли, когда она оглянулась в дверях, чтобы посмотреть на него.

— Вы тоже. Ведите себя хорошо. Не гоняйтесь за своими сиделками по комнате, они могут обидеться и уйти.

Стенли фыркнул, услышав такое предположение.

— Ты их видела? — спросил он и рассмеялся, заставив рассмеяться и ее. — Ради них не стоит вставать с постели, тем более при моих больных старых коленях, — проворчал он. — Пусть я прикован к постели, дорогая моя, но я не слеп. Пришли мне каких-нибудь новеньких, и я, возможно, заставил бы их побегать за те деньги, которые им плачу.

— Не сомневаюсь, — сказала Сара и, помахав рукой на прощание, заставила себя наконец выйти из комнаты.

Стенли все еще улыбался, когда она ушла, сказав сиделке, что провожать ее не надо, потому что сама найдет дорогу.

Она дробно постукивала каблучками по металлическим ступеням, сбегая вниз, и ее шаги эхом отдавались от стен лестничной клетки, потому что истертая ковровая дорожка на лестнице не заглушала их звука.

Выйдя из дверей на полуденное солнце, которое наконец добралось до верхней части города, Сара полной грудью вдохнула воздух и медленно пошла по Юнион-стрит. Там она поймала такси, назвала водителю адрес и поехала к своей конторе. Всю дорогу она думала о Стенли. Сара боялась, что он долго не протянет. Теперь было заметно, что он медленно увядает. Ее визит несколько приободрил его, но Сара понимала, что жить ему осталось недолго. Едва ли даже можно было надеяться, что он доживет до своего девяносто девятого дня рождения, который будет в октябре. Да и зачем? У него было так мало того, ради чего стоило жить, и он был так одинок. Стенли прожил хорошую жизнь, по крайней мере результативную, — когда он умрет, весь быт его девятнадцати наследников изменится коренным образом. Мысль об этом угнетала Сару. Она знала, что ей будет не хватать Стенли.

Сара старалась не думать о многочисленных предостережениях, которые он высказывал ей относительно ее жизни. У нее еще есть время подумать о детях и замужестве. А пока, хотя она и ценила его заботу, на первом месте у нее была карьера.

Сара вернулась в офис вскоре после полудня. На час дня у нее было назначено совещание с партнерами, во второй половине дня запланированы три встречи с клиентами, а вечером надо было прочесть пятьдесят страниц новых дополнений к налоговому законодательству. На столе ее ждала стопка посланий, и до совещания с партнерами Сара умудрилась ответить на все, кроме двух. На эти два послания, а также на те, которые, возможно, еще поступят, она ответит позднее, между встречами с клиентами.

Глава 2

В течение июля и августа Сара продолжала, как делала это всегда, посылать Стенли книги и интересные статьи. В сентябре он переболел гриппом, но на сей раз дело обошлось без госпитализации. И когда она навестила Стенли в октябре в его девяносто девятый день рождения, он встретил ее в очень хорошем настроении. Это было своего рода победой. Дожить до девяносто девяти лет — это ли не замечательное достижение? Сара привезла ему ватрушку и вставила в нее свечку. Она знала, что это было любимое лакомство Стенли, которое напоминало ему о детстве в Нью-Йорке.

Они долго обсуждали предложенные новые дополнения к налоговому законодательству, которые могли благоприятно отразиться на его собственности. Голова Стенли работала, как всегда, превосходно, а замечания были умными и проницательными. Он показался Саре не таким слабым, как во время предыдущей встречи. У него была новая сиделка, которая умела заставить его сесть, и Саре показалось даже, что он немножко прибавил в весе. Уходя, она, как обычно, поцеловала его в щеку и сказала, что в следующем октябре они непременно отпразднуют его столетие.

— Надеюсь, что нет! — рассмеялся Стенли. — Кто бы мог подумать, что я так долго проживу?