Воины

Когда Дунк отыскал сира Джона Скрипача, тот уже облачился в доспехи перед следующим поединком. Ему прислуживали целых три оруженосца. Они застегивали на нем доспехи и поправляли попону на его коне. Сир Алин Кокшоу, изрядно помятый, сидел поблизости, пил разбавленное вино и дулся. Заметив Дунка, лорд Алин поперхнулся, и вино потекло у него по подбородку.

— Почему вы еще на ногах? Улитка же разбил вам голову!

— Железный Пейт выковал мне хороший прочный шлем, милорд. А голова у меня тверже камня, как говаривал сир Арлан.

Скрипач расхохотался.

— Не обращайте внимания на Алина! Бастард Молнии вышиб его из седла, он отбил свою пухлую задницу и решил, что ненавидит всех межевых рыцарей до единого!

— Этот гнусный прыщавый юнец — никакой не сын Квентина Грома! — возразил Алин Кокшоу. — Кто его вообще пустил на турнир?! Будь это моя свадьба, я велел бы его высечь, как самозванца!

— Да кто за вас замуж-то пойдет? — фыркнул сир Джон. — А самозванство Грома далеко не так противно, как ваше нытье. Сир Дункан, вы, случайно, не в дружбе с Гэлтри Зеленым? А то я в ближайшее время вынужден буду выбить его из седла!

Ну да, конечно.

— Нет, милорд, я не знаю этого человека.

— Вина хотите? А может, хлеба с оливками?

— Нет, милорд, мне только нужно с вами поговорить.

— Поговорить? Со мной? Сколько угодно! Давайте удалимся в твой шатер!

Скрипач придержал ему занавеску у входа.

— Нет, Алин, обойдемся без вас. Вам вообще стоило бы есть поменьше оливок.

Очутившись внутри, Скрипач обернулся к Дунку.

— Я знал, что сир Утор не убил вас. Мои сны никогда не лгут. А Улитке скоро предстоит встретиться со мной. Когда я выбью его из седла, я потребую вернуть вам ваше оружие и доспехи. И вашего коня тоже, хотя вы заслуживаете лучшего скакуна. Согласитесь ли вы принять от меня в дар новую лошадь?

— Я... нет... Нет, не могу.

Дунку сделалось не по себе от этой мысли.

— Мне не хотелось бы быть неблагодарным, но...

— Если вы боитесь оказаться в долгу, можете забыть об этом. Я не нуждаюсь в вашем серебре, сир. Мне нужна только ваша дружба. Не можете же вы поступить ко мне на службу, не имея лошади?

Сир Джон надел латные перчатки и принялся разминать пальцы.

— У меня оруженосец пропал.

— Небось сбежал с девчонкой?

— Эгг еще слишком мал, чтобы бегать по девчонкам, милорд. И он никогда не оставил бы меня по доброй воле. Даже если бы я был при смерти, он оставался бы со мной, пока мой труп не охладеет. И лошадь его на месте. Как и наш мул.

— Что ж, если вам угодно, я могу велеть своим людям поискать его.

«Велеть своим людям...» Дунку не понравилось, как это прозвучало. «Турнир изменников...» — подумал он.

— Вы никакой не межевой рыцарь.

— Ну да! — Скрипач улыбнулся обаятельной мальчишеской улыбкой. — Но вы же это знали с самого начала. С самой нашей первой встречи на дороге вы называли меня милордом. Почему?

— То, как вы говорите. То, как вы выглядите. То, как вы себя ведете.

«Дунк-чурбан, темный, как погреб...»

— Вчера ночью, на крыше, вы говорили...

— Ну да, спьяну я всегда делаюсь болтлив, но я говорил всерьез. И не собираюсь отказываться от своих слов. У нас с вами общая судьба. Мои сны не лгут.

— Ваши сны не лгут, — сказал Дунк, — а вот вы лжете. Вас ведь зовут не Джоном, верно?

— Верно!

Глаза Скрипача лукаво блеснули.

«У него глаза как у Эгга...»

— Его настоящее имя скоро станет известно — тем, кому следует его знать, — лорд Гормион Пик проскользнул в павильон и исподлобья взглянул на Дунка. — Послушайте, межевой рыцарь, я вас предупреждаю...

— Да ладно вам, Горми! — перебил его Скрипач. — Сир Дункан все равно на нашей стороне — или скоро будет с нами. Говорю же вам, я видел его во сне!

Снаружи пропела труба герольда. Скрипач обернулся.

— Меня зовут на ристалище. Прошу прощения, сир Дункан. Мы можем вернуться к нашей беседе после того, как я управлюсь с сиром Гэлтри Зеленым.

— Силы вашей руке, — сказал Дунк. Это была простая вежливость.

Сир Джон ушел, а лорд Гормион остался.

— Его сны погубят нас всех.

— И почем обошелся сир Гэлтри? — помимо своей воли спросил Дунк. — Довольно ли было серебра или пришлось платить золотом?

— Я смотрю, кто-то слишком много болтает.

Пик опустился в походное кресло.

— У меня тут снаружи десяток людей. Мне следовало бы позвать их сюда и велеть перерезать вам глотку.

— Отчего же вы этого не сделаете?

— Его милости это придется не по вкусу.

«Его милости...» Дунку как будто дали под дых. «Еще один черный дракон! — подумал он. — Еще одно восстание Черного Пламени... И со временем — еще одно Багряное Поле. Когда встало солнце, поле не было багряным...»

— А зачем эта свадьба?

— Лорду Баттервеллу нужна была новая молодка, чтобы греть ему постель, а у лорда Фрея была дочь, несколько распущенная девица. Свадьба оказалась удобным предлогом, чтобы собрать единомышленников. Большинство из приглашенных некогда сражались на стороне черного дракона. У других есть причины быть недовольными правлением Бладрэйвена, третьи лелеют собственные обиды или надежды... У многих из нас забрали сыновей или дочерей в Королевскую Гавань в качестве заложников, чтобы обеспечить нашу лояльность, но большинство из заложников погибли во время великого Весеннего Мора. Руки у нас больше не связаны. Пришло наше время. Эйерис слаб. Он книжник, а не воин. Простонародье его почти не знает, а то, что они знают, им не нравится. Его лорды любят его еще меньше, чем простецы. Его отец тоже был слаб, это правда, но, когда трону грозила опасность, у него были сыновья, которые могли сражаться за него. Бейелор и Мейекар, молот и наковальня. Но Бейелора Сломи Копье уже нет в живых, а принц Мейекар заперся в Летнем Замке, в обиде на короля и его десницу.

«Ага, — подумал Дунк, — а теперь вот глупый межевой рыцарь доставил его любимого сына прямо в руки его врагов. Есть ли более удобный способ сделать так, чтобы принц не высовывал носа из стен Летнего Замка?»

— Есть еще Бладрэйвен, — сказал он. — Его не назовешь слабым.

— Это так, — согласился лорд Пик, — однако колдунов никто не любит, а братоубийцы прокляты перед лицом богов и людей. И стоит Кровавому Ворону хоть раз проявить слабость или потерпеть поражение, его люди растают, как снега по весне. А если сон принца сбудется и отсюда, из Белых Стен, явится живой дракон...

— Трон будет ваш, — договорил за него Дунк.

— Его, — уточнил лорд Гормион Пик. — Я — не более чем скромный слуга.

Он встал.

— Не пытайтесь покинуть замок, сир. Если вы это сделаете, я сочту это изменой и вы поплатитесь головой. Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать.

Свинцовое небо уже всерьез поливало дождем, когда Джон Скрипач и сир Гэлтри Зеленый взяли новые копья в противоположных концах ристалища. Многие гости торопились укрыться в большом зале, ежась под плащами.

Сир Гэлтри восседал на белом жеребце. Его шлем был украшен обвисшим зеленым султаном из перьев, такой же султан красовался на голове его коня. Плащ его был сшит из квадратных кусков ткани, все разных оттенков зеленого. Его наголенники и латные рукавицы сверкали золотом, и на его щите было изображено девять желто-зеленых пятиконечных звезд на травянисто-зеленом поле. И даже его борода была выкрашена в зеленый цвет, на манер заморских жителей Тироша.

Девять раз они со Скрипачом съезжались, держа копья наперевес, зеленый рыцарь и молодой лорд с золотыми мечами и скрипками в гербе, и девять раз копья ломались. К восьмой стычке земля начала раскисать, и боевые кони шлепали но лужам. На девятый раз Скрипач едва не выпал из седла, но все же сумел удержаться.

— Добрый удар! — воскликнул он, смеясь. — Вы едва не одолели меня, сир!

— Скоро одолею совсем! — крикнул сквозь дождь зеленый рыцарь.

— Да нет, вряд ли!