Синее золото

— У вас недостоверные сведения. Мы вложили миллионы.

— Миллионы? Так вы…

— Нет, не я лично. Моя корпорация, зонтичное учрежде­ние для упомянутых вами компаний.

— Поразительно. Вы контролируете реку Колорадо?

— Вообще-то она вся под контролем учреждений, создан­ных в рамках проекта.

— Возмутительно! И вы заявляете это мне в лицо?

— Мы не нарушали закон.

— То же самое я слышал в Лос-Анджелесе, когда городской департамент водоснабжения захапал реку в долине Оуэнс.

— Вот вы и сами сказали за меня. Наши действия не новы. Лос-Анджелес стал самым крупным и влиятельным городом, построенным посреди пустыни. Просто отправил на север ар­мию гидрографов, адвокатов и спекулянтов землей, и те от­няли воду у соседей.

— Простите, — заговорил профессор Дирборн. — Бо­юсь, я не могу не согласиться с конгрессменом. Дело Лос- Анджелеса — классический пример водного империализма. Если сказанное вами — правда, то своими действиями вы за­кладываете основу для водной монополии.

— Прикинем такой сценарий, доктор Дирборн. Настала за­суха, река Колорадо не в состоянии напоить всех страждущих. Города вымирают. Станете оспаривать в суде собственность водоемов? Нет, вы станете сражаться за каждую лужу. Поду­майте. Когда по улицам шастают обезумевшие от жажды вооружейные банды, не признающие власть закона, бунт в Уот­тсе[21] покажется возней в песочнице.

Дирборн кивнул, как лунатик.

— Вы правы, — обеспокоенно произнес он. — И все же… ваш подход представляется сомнительным.

— Мы боремся за выживание, профессор, — прервала его Брунгильда. — Нам решать: жить или умереть.

Сдавшись, профессор скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Покачал головой.

За него тут же заступился Кинкейд.

— Не позволяйте ей смутить вас ложью, профессор Дир­борн.

— Вас, я вижу, не переубедить.

— Нет, не переубедить, — ответил Кинкейд, поднимаясь из-за стола. — Однако я не без пользы провел у вас время. Я теперь не совсем беззащитен. Будет повторное рассмотре­ние законопроекта, и я не удивлюсь, если на вас заведут дело о нарушении антитрестовского закона. Когда мои коллеги, от­давшие свои голоса в вашу пользу, узнают, что река Колорадо окажется под пятой корпорации, уверен — они передумают.

— Прискорбно слышать.

— Когда я займусь вами вплотную, вы, черт подери, пожа­леете еще больше. Я намерен покинуть этот ваш частный Дис­нейленд. Немедленно.

Женщина с грустью посмотрела на конгрессмена. Ей нра­вилась сила, даже направленная против нее самой.

— Хорошо, будь по-вашему. — Сняв с пояса передатчик, она произнесла что-то в микрофон. — Через несколько минут ваш багаж упакуют и погрузят в вертолет.

Двери открылись, и человек, прежде сопровождавший Кин­кейда, проводил его из зала.

Когда они вышли, Брунгильда произнесла:

— Для кого-то засуха — это катастрофа, для других — золо­тое дно. Река Колорадо — лишь часть нашего плана. Мы по­степенно приобретаем контроль над водными системами по всей стране. Все вы занимаете нужные позиции в своих со­обществах и можете повлиять на успех наших планов. Для всех присутствующих в этой комнате предусмотрена награ­да — такая, какой вы и представить не можете. От вас тре­буется лишь проявить участие в деле во имя всеобщего бла­га. — Брунгильда осмотрела сидящих за столом. — Если кто- то желает уйти — я вас не задерживаю. Единственное, прошу сохранить эту встречу в тайне.

Гости переглянулись, и кто-то даже поерзал в кресле, од­нако встать и принять предложение об уходе не решился ни­кто. Даже Дирборн.

Словно по волшебству, в зале появились официанты. Они расставили на столе кувшины с водой, а заодно — по бокалу перед каждым из гостей.

Оглядев их, Брунгильда произнесла:

— Именно благодаря Уильяму Малхолланду в Лос-Анджелесе появилась своя вода. Он указал на долину Оуэнс и сказал: «Это наше. Берите».

Официанты наполнили бокалы и удалились.

Высоко подняв свой бокал, Брунгильда провозгласила:

— Это наше. Берите.

Она сделала большой глоток, и остальные последовали ее примеру, как будто совершая некий ритуал.

— Отлично, — сказала женщина. — Следующий шаг. Вы от­правляетесь домой и ждете звонка. Едва получив распоряже­ние, вы без вопросов приступаете к его выполнению. Ничто из сказанного на этой встрече нельзя разглашать. Неизвест­ным останется сам факт вашего здесь пребывания.

Она внимательно всмотрелась в лицо каждого из гостей.

— Если вопросов больше нет, — сказала она, давая понять, что дебаты окончены, — прошу, развлекайтесь. Через десять минут в обеденной накроют стол. Я пригласила пятизвездоч­ного шеф-повара, так что вы останетесь довольны. Потом — развлекательная программа из Лас-Вегаса. Когда все закон­чится, вас проводят в комнаты. Отбываете после завтрака, в той же последовательности, в какой вы прибыли. Увидимся через месяц, на новом собрании.

Встав из-за стола, она вышла через двойные двери и про­следовала в приемную. Там ее дожидались двое мужчин. Широко расставив ноги и сложив за спиной руки, они глу­боко посаженными черными глазами смотрели на стену из мерцающих мониторов слежения. Это были два близнеца в одинаковых кожаных куртках: оба коренастые, у обоих вы­сокие скулы, волосы цвета мокрого сена и темные нависаю­щие брови.

— Ну, что скажете о наших гостях? — насмешливо спроси­ла Брунгильда. — Удобрят ли эти черви нам почву?

Юмор метафоры ускользнул от братьев. Их умы занимало одно. Близнец, что стоял справа, произнес с сильным восточ­ноевропейским акцентом:

— Кого из них…

— …надо устранить? — закончил за него близнец, стояв­ший слева.

Они говорили монотонно, совершенно одинаковыми голо­сами. Брунгильда улыбнулась. Она не прогадала, спасая двух братьев от Гаагского трибунала: Мело и Радко Краджики го­товились предстать перед Мировым судом за преступления против человечества. Классические социопаты, они отличи­лись бы и вне боснийского конфликта. Полувоенный статус даровал им право убивать, насиловать и пытать — во имя на­ционализма. Трудно вообразить, что этих чудовищ выносила в своей утробе женщина. Неким образом Краджики развили в себе способность интуитивно угадывать ход мысли друг дру­га. Можно сказать, в их телах жил один человек, и эта связь делала братьев особенно опасными противниками. Они дей­ствовали сообща, но без слов. Брунгильда уже давно остави­ла попытки научиться их различать.

— Кого, по-вашему, надо устранить?

Один из Краджиков нажал на кнопку перемотки. (Его пальцы казались совершенным инструментом пыток.) Вто­рой ткнул в мужчину в синем костюме.

— Его, — одновременно сказали братья.

— Конгрессмена Кинкейда?

— Да, ему…

— …не понравилось то, что вы предлагали.

— А прочие?

Братья вновь прокрутили запись и указали на цель.

— Профессор Дирборн? Жаль. Впрочем, чутье вас не под­водит. Мы не можем приблизить к себе никого, кто испыты­вает хотя бы каплю сомнения. Избавьтесь и от профессора, только как можно тише. Скоро у меня заседание правления, нужно обсудить долгосрочные планы. К его началу все долж­но быть готово. Я не потерплю ошибок вроде той, что допу­стили два болвана в Бразилии десять лет назад.

Вихрем развернувшись, она покинула комнату. Предостав­ленные сами себе, близнецы продолжали смотреть на экран блестящими и жадными глазами кошки, которая выбирает са­мую жирную в аквариуме золотую рыбку.

ГЛАВА 8

Пейзаж на берегах реки заметно из­менился с тех пор, как доктор Ра­мирес попрощался с Траутами и пожелал им безопасной по­ездки. Аэрбот нес их, миля за милей, по нескончаемой ленте темно-зеленой воды, с обеих сторон отрезанной от вечного сумрака леса сплошными стенами деревьев. В один момент пришлось остановиться — путь преградил затор из древесного мусора. Супруги только рады были отдохнуть от монотонного отупляющего гула мотора. Связав бурелом — спутанные вет­ки и бревна, — они расчистили узкий проезд. Работа отняла кучу времени. Лишь к вечеру Трауты добрались до мест, где заросли по берегам расступались, давая рассмотреть ухожен­ные поля у реки. Чуть позже лес и вовсе перешел в опушку, на которой стояло несколько соломенных хижин.