Золотая лихорадка

– Ну ты даешь! А учился-то на кого?

– Да на полиграфиста... Холера, сдохну за ночь с похмелюги...

– Ясно... – и на ухо: – Давай потише говорить, вдруг этот ментяра заснет.

– Толку, что он заснет. На фиг мне, чтобы побег шили.

– Ладно. Звать тебя как?

– Иваном зови... О-ох... – мужику становилось все хуже.

Над барьером, отделявшим закуток дежурного от остального помещения, виднелась голова Полянского.

Прошло часа три. Капитан отложил газету, которую читал все это время, потянулся, прошелся по комнате и снова сел в кресло, явно не зная, чем себя занять. Сутки в лесу не прошли даром, и он засыпал прямо на ходу.

В камере тихо стонал Иван, уткнувшись в угол. И вскоре, где-то около трех часов ночи, мента сморила усталость. Он задремал, уронив голову на руки. Дрема сменилась крепким сном, и храп Полянского заглушал жалобы Жукова на неудавшуюся жизнь.

Юрий осмотрел замок, на который была закрыта решетка. Рукой не сорвать, впрочем... Одна из скоб, сквозь которые продета дужка, приварена халтурно, и между ней и стальным уголком – незаметная щель. Видать, местные менты никогда не сталкивались с проблемой побегов из-под стражи и давно не проверяли состояния своей кутузки.

Филатов аккуратно потрогал скобу и понял, что ее можно сломать одним, но очень сильным ударом. И тогда он решился, да и терять ему было, в общем-то, нечего. Если бы начали его проверять...

Жуков захрипел в своем углу. Юрий прошептал ему на ухо:

– Похмелиться хочешь?

– Бля, что ты издеваешься! – пробормотал бедолага.

– Короче. Если ты сорвешь замок, через десять минут тебе будет опохмелка.

– М-м-м... Да все знают, что тут замок на соплях... А где возьмешь?

– Деньги есть. Твое дело – самогон найти. Ну?

– Сейчас прямо рвать?

– Подожди, скажу... Давай!

Решетка широко распахнулась, издав громкий лязг. Капитан мгновенно подхватился, но было поздно: Филатов уже крепко держал его за горло. И когда мент захрипел и обмяк, он обшарил его карманы, нашел ключи и открыл сейф, откуда забрал все свое арестованное имущество. Делом нескольких секунд было вытащить из кобуры Полянского «макаров» с запасной, обоймой, стереть отовсюду отпечатки пальцев и исчезнуть.

Ваня Жуков, несостоявшийся полиграфист, смотрел на него, вытаращив глаза.

– Быстро, веди куда-нибудь на хазу! И чтобы ни в каком ракурсе не засвеченную! – скомандовал Юрий.

– Куда ж это? – не сразу сообразил тот похмельной головой. – Стоп, к Вике пойдем, к учительнице. Ейный хозяин и самогон гонит... Не соврал насчет капусты?

– Пошли!

И они углубились в паутину улиц и переулков Синегорья.

– Вика, открой! Это я, Иван! – Жуков, видно по всему, хотел казаться трезвым. В окошке показался свет, чья-то рука отдернула занавеску. – Вика, открой, мы от ментов прячемся! Входи, – это Филатову.

Первое, что приметил Юрий, – это очки, то и дело съезжавшие на кончик носа девушки, которая, накинув халатик, открыла им дверь. Она посторонилась, и Филатов с Иваном прошли в уютную комнатку, одна стена которой была заставлена самодельными стеллажами с книгами. Девушка спросила:

– Ваня, в этот раз ты в чем провинился?

– Ну... – Жуков потупился.

Инициативу перехватил Филатов:

– Понимаете, Вика, он попался возле отделения милиции, когда рвал для вас розы с клумбы...

Девушка улыбнулась:

– Сразу видно, что вы не из наших мест. Около нашего отделения, кроме чертополоха, ничего не растет. Особенно зимой.

– Ох, простите... Вика, давайте знакомиться. Я – Юрий. И если вы поможете мне раздобыть что-то типа бритвы, я помолодею лет на десять и расскажу вам много интересного. Да, и правильно ли я понял, что вы не очень жалуете правоохранительные органы?

Жуков пихнул Филатова в бок, но было поздно. Улыбка погасла на лице девушки, но она сдержалась, помолчала несколько мгновений, потом преувеличенно спокойно сказала:

– Моего отца обвинили в убийстве и посадили на пятнадцать лет. Он должен был выйти год назад. Если бы не умер за месяц перед освобождением. А недавно мне пришла бумага о том, что он был невиновен. Это случайно открылось – следователя купили, и он свалил все на отца...

Юрий тихонько всунул Ване деньги и отправил за самогоном, который тот и принес через несколько минут. Пока он был в отлучке, Филатов присел рядом с девушкой на корточки и сказал:

– Милая девушка, я не стану вам вешать лапшу на тему «как я пострадал от ментов». Скорее я пострадал от тех, с кем они призваны бороться. Но если они меня найдут – пожизненное мне обеспечено. Завтра они обложат меня, как зверя.

– Юрий, зачем вы мне это говорите?

– У меня нет выбора. Я прошу вашей помощи, Вика. И для начала действительно одолжите мне какую-нибудь бритву...

– Пожалуйста. Станок – на веранде, вот вам лезвие. Подождите, мыло и полотенце возьмите! Нет, постойте, я сама, вы там не разберетесь, как воду нагреть!.. – Девушка взяла все в свои руки, и к тому времени, как Ваня возвратился из второй половины дома, куда вел отдельный вход, Юрий с наслаждением начал бриться, жалея лишь о том, что не сможет завтра сходить в баньку.

Перед Викой и Иваном он предстал помолодевшим. Те принялись дружно разглядывать его, потом девушка спохватилась и начала накрывать на стол. Жуков выглядел уже значительно лучше – видать, хлебнул первача. Они поели, выпили по рюмке-другой, потом уставший Юрий спросил:

– Вика, не станут ли тут Ивана искать? Он ведь со мной вместе из милиции сбежал...

Вика на минуту задумалась, потом твердо ответила:

– Они могут. Я попрошу одного парня отвезти тебя в Сусулен. Прямо сейчас. Устраивает?

– Спасибо, милая. А Ване скажи, как проспится (Иван уже сладко похрапывал на диване), чтобы ментам говорил: замок, дескать, я сорвал, а сам он пьяный был и, как убег, не помнит.

«Хорошие люди.. Только не пойму, любовь это или они просто... друзья?» – думал Филатов, отъезжая на север в машине Викиного знакомого. Никаких милицейских кордонов на дороге они не встретили. Видно, менты в Синегорье спали долго и крепко.

Глава 25

Из Сусулена в Магадан Филатов добрался с комфортом. Освобожденные от власти бандитов золотодобытчики, которым он вкратце рассказал историю путешествия в старый лагерь, в благодарность предоставили в его распоряжение джип, который прошел четыреста с лишним километров за четыре часа. По дороге он хотел было заехать в Вымь, но понял, что крупной пьянки там не избежать, а это ему сейчас не нужно.

Билетов на прямой самолет до Москвы, как и следовало ожидать, не было. Ждать в городе неделю Филатов не собирался и взял авиабилет на рейс до Хабаровска, откуда, на худой конец, до столицы можно было добраться и поездом. Так и получилось. Погода стояла нелетная, и Юрий, который, в общем-то, никуда не торопился, решил поехать по земле.

... В плацкартном вагоне – билетов в СВ и даже в купе не было, да Филатов и не привередничал – с самого утра бегали детишки, с которыми никакого сладу не было, мужики резались в карты, несмотря на ругань проводницы, в крайнем купе у туалета утихомиривали пьяного.

В предпоследний день пути Юрий проснулся на своей верхней боковушке от того, что его кто-то потянул за руку. Это сосед снизу искал компанию, чтобы опохмелиться.

– Ну, подожди ты, дай хоть умыться! – сказал ему спросонья Филатов. Мужик, видно командированный, в помятом костюме и повязанном как попало галстуке, недовольно пробурчал:

– Успеешь. Давай дернем, душа горит...

– Ну, бог с тобой...

Они пропустили по сотке, и сосед стал скучно и нудно ругать правительство, мафию и собственную тещу. Вскоре он задремал, и Юрий смог спокойно отлучиться, не желая влезать ни в какие эксцессы. Эта его «толерантность» принесла свои плоды, и до Москвы он добрался без особых приключений, за исключением, правда, ночной разборки с гражданином из крайнего купе, который подсел на белого коня, разделся догола и начал ходить по вагону под ругань и соленые шуточки попутчиков.