Страница 74 из 85
«Виват, Россия...» – подумал Филатов, укладывая пьяного на полку тычком в один из нервных узлов.
– Теперь проспит до Москвы, – сказал он помогавшему ему соседу, удивленно смотревшему на то, как буйный алкоголик расслабляется после одного движения Юриного пальца. – Пошли, дурня дам...
Они играли в дурака и выпивали по маленькой до того момента, когда проводница объявила:
– Подъезжаем к Москве, санитарная зона! Туалеты закрываю!
Хотя до столицы было еще несколько часов, в вагоне начали дружно собираться, и обжитое за несколько суток место приобрело вид эвакуируемого дурдома. Дружно заревели дети, продрали глаза пьяные, не понимая, где они находятся. Филатов, вовремя успевший побриться, принялся смотреть в окно на подмосковные пейзажи...
Первопрестольная встретила его дождем. Десантник сдал в камеру хранения чемодан и стал не спеша соображать, куда для начала податься. Время было обеденное; он разыскал недалеко от вокзала какой-то новый ресторан и плотно поел, заказав овощной салат, холодник, истекающий маслом шницель, который запил сухим вином.
После обеда Филатов отправился на переговорный пункт и стал наудачу набирать телефонные номера. В ежовской квартире Жестовских трубку подняли сразу.
– Здравствуйте. Могу я услышать Леню Жестовского?
– Здравствуйте... – по голосу Филатов определил, что это была его мать. Только вот голос ее был какой-то усталый, что ли... – А кто это?
– Это... – Юрий не стал темнить, – Юрий Филатов.
– Господи, Юрочка! – Маргарита Петровна заплакала. – У нас горе...
– Что случилось, тетя Рита? С Леонидом что-нибудь? Он... жив?
– Жив. Только... Посадили его. Какое-то оружие будто бы продать хотел. Юрий, у нас же Мариночка заболела, неизлечимо, говорят...
– Так. Где Тамара?
– В Москве, там же им квартиру дали, все так хорошо было...
– Дайте мне их адрес и телефон!
– Пиши... – она продиктовала семь цифр. – Юрочка, милый, что делать?
– Ждите, тетя Рита, я все точно узнаю и вам перезвоню. Только, ради бога, никому про мой звонок не говорите!
– Я понимаю, Юрий...
Вот оно. Вот то, что звало из колымской глуши, что заставило вернуться в Москву. То, о чем говорила старая Нора. В телефонной будке переговорного пункта ощутимо запахло кровью.
Перевод в Генштаб стал для прапорщика Жестовского полной неожиданностью. Он думал, что после нападения на часть дело закончится, как минимум, гауптвахтой, а тут – вызов в Москву, переговоры, предложение занять должность командира взвода в управлении обеспечения, квартира сразу же... И это после девяти трупов. Было чему удивляться.
Они с Тамарой и шестилетней Маринкой перебрались быстро, по-военному. Начали обживаться в двухкомнатной квартире в стандартной пятиэтажке на окраине. Служба была необременительной – Леонид командовал подразделением, в котором служили водители, охранники, повара, короче, всевозможная штабная обслуга. Там вполне справлялись командиры отделений, контрактники, прекрасно знавшие свои обязанности, и сержанты-срочники, которые, конечно, похаживали в самоволки и выпивали иногда, но своих подчиненных, особенно «молодых», держали крепко. Так что должность командира сводилась в основном к передаче приказаний и получению накачек от начальника управления, если его подчиненные где-либо «отличались».
В середине апреля, только перевезя в Москву вещи, они отправили Маринку на Украину, где жили родственники Жестовских. Маринка все просила показать ей Чернобыльскую станцию... Деревня была недалеко от границы зоны отселения.
Обычно симптомы радиационного облучения проявляются не так скоро, но то ли слишком сильную дозу схватила девочка, то ли организм ее был патологически восприимчив к излучению – через месяц малышка уже не вставала с постели. Доктора растерялись: девчушка словно из Хиросимы приехала. Потом только выяснилось, что прямо во дворе у родственников Жестовских угнездилось пятно с сильнейшим фоном. Взрослым – ничего, а вот малышка...
От Леонида и Тамары врачи ничего не стали скрывать и велели готовиться к самому худшему. Ни лекарств, ни способов радикального лечения от этой грозной болезни у медиков не было. Только один молодой врач сказал Жестовским, что в Германии могли бы помочь, пересадить от кого-то из родителей костный мозг, но это стоит столько, сколько ему не заработать за всю жизнь: около шестидесяти тысяч евро. Причем через несколько месяцев начинать лечение было бы поздно.
И тогда офицер запил. Три дня он был не в себе, запирался в комнате, не ходил на службу – начальство узнало о его горе и смотрело на это сквозь пальцы. А через трое суток он начал искать деньги.
За неделю Жестовский обошел и обзвонил всех своих друзей, был на приеме у заместителя министра обороны. Все сочувствовали, некоторые предлагали по сотне-другой, кое-кто мог дать и тысячу, но, подсчитав все в сумме, Леонид понял, что денег хватит разве что на дорогу. Тогда-то он и сказал Тамаре, что готов на все, вплоть до преступления...
Тамара не знала, кто предложил прапорщику Жестовскому большие деньги за то, чтобы тот помог раздобыть партию экспериментального стрелкового оружия.
Прапорщик назначен был ответственным за его перевозку на полигон, после чего туда должны были прибыть высокие чины из Генштаба и министерства и присутствовать на испытаниях. Откуда об этом узнали в кругах, далеких от Вооруженных Сил, оставалось загадкой. Тем не менее прямо у клиники, где лежала Маринка, Жестовского встретил некий человек, пригласил в машину и с ходу предложил ему именно 60 тысяч евро за три десятка стволов, которые Жестовский должен был помочь увести из-под носа у своих коллег-военных. Он должен был только сообщить маршрут транспорта с оружием и время отправления и прибытия на полигон. Как оказалось, этих данных бандиты не знали.
План у них был такой. Сразу же, как ему станут известны маршрут и время, прапорщик звонит по данному ему номеру телефона и кодом сообщает их. Получает подтверждение о том, что его поняли, и начинает выполнять вторую часть операции по захвату оружия.
Принципиально новые штурмовые автоматы с невесть какой дальностью поражения и убойной силой, снабженные к тому же кучей прибамбасов типа гранатометов повышенной мощности, должны были перевозиться в грузовике в сопровождении двух «уазиков» с охраной. В заранее оговоренном месте будет имитирована автоавария и перекрыта дорога. Жестовский должен будет дать команду солдатам выйти из машин и устранить помеху, а в это время группа захвата, прибывшая из одной южной республики, сделает все остальное, то есть нейтрализует солдат и спокойно развезет оружие в разные стороны. Половину денег прапорщику обещали заплатить сразу же.
Жестовский думал недолго. План, при всей его авантюрности, был выполнимым; кроме того, Леониду клятвенно пообещали, что ни один его солдат не будет убит – их просто свяжут вместе с ним и оставят в лесу. Ему обещали, кроме того, помощь в перевозке денег в Германию, в добыче визы – короче, сулили золотые горы, и, сломленный горем, сильный человек уже не осознавал, что ему просто вешают лапшу на уши. Его бы и пристрелили под шумок в том же лесу, если бы в ФСБ не нашелся пронырливый агент, который все это пронюхал.
Общественность не узнала ничего. Бригада спецов, прошедших огни и воды, провела контроперацию безо всякого шума, блокировав участок дороги и раскупорив на «месте происшествия» пару баллонов с газом, погрузившим «лиц кавказской национальности», их помощников-славян, солдат охраны и водителей грузовиков в глубокий сон. Оружие было доставлено по назначению другими лицами, спящие участники дела рассортированы и оказались там, где им и надлежало быть. Солдаты ничего не поняли, проснувшись в незнакомой изолированной казарме, – как оказалось, на территории дисбата.
Родственников Жестовского стали таскать на допросы, взяв у них строжайшую подписку о неразглашении. Тамара утратила всякую надежду и была на грани самоубийства, и только маленькая Маринка, в которой еще теплилась жизнь, удерживала ее от этого шага. В таком состоянии и застал ее Филатов..