Шейх

Гул вертолётных двигателей нельзя было не услышать. Он шёл от реки, накатывая на место боя прибывающей волной, становясь всё сильнее и ближе. Дёрнувшись было бежать к окопу, в котором лежал раненый Каретников с имевшейся у него в разгрузке маленькой коробочкой «Авиатора», Сергей уткнулся взглядом в окружающий туман и на мгновение замер. Затем сообразил, что так он сможет хотя бы передать сообщение, или, в конце концов, через лётчиков вызвать на себя артуху, всё же бросился вперёд. Но, увы, со связью ему сегодня положительно не везло. Чёрной коробочки «Авиатора» в лежавшей рядом с Костиком разгрузке не было.

«Воздух».

— Проходим над заданными координатами. Внизу сплошная облачность. Работать не могу. Прошу дать отбой.

….

— Понял, возвращаюсь…

Когда невидимые в тумане боевые машины пронеслись над внезапно притихшим полем боя и, не останавливаясь, полетели на северо-запад, Ибрагим молитвенно сложил руки. Второй раз за день Аллах приходил на помощь своему воинству.

— Ты воистину велик! — подняв глаза к небу, произнёс Ибрагим и, сжав в ладони радиостанцию, начал отдавать очередные команды…

Гранаты подошли к концу, крайнюю у Сергей сунул в кармашек разгрузки, затем, достреляв последние автоматные патроны, взял в руки пулемёт и, перейдя к оконечности окопов, поставил ногу на бруствер.

— Вы куда? — тихо спросил слабеющий с каждой минутой, но по-прежнему держащий автомат Гаврилюк.

— Залягу с фланга. Если повезёт — вернусь, — ответил группник, и Алексей понимающе кивнул. Теперь он здесь оставался совсем один… как приманка, живец. Но так был хоть какой-то шанс задержать противника. Жаль, уйти они — он и группник, не могли — в окопах лежали раненые пацаны: Прищепа, оба радиста, в центре Юдин, на левом фланге Кудинов и Тушин, сцепив от боли зубы, тихо постанывая, в соседнем окопе лежал только что попавший под вражескую пулю Баранов. О том, что уходящий в туман командир может воспользоваться туманом и бежать, таких мыслей у Гаврилюка не появилось даже ни на секунду. А вот страх за то, что Ефимова убьют, и он, Алёшка, останется в одиночестве, такие мысли были. Правда, страх это был какой-то не страшный, размытый, что ли? Словно все чувства Алексея уменьшились, ослабли, вытекли вместе с потерянной кровью.

— Ни пуха! — шепнул Гаврилюк вслед уходящему командиру. — К чёрту! — мысленно, одним словом отвечая сам себе, проговорил он, так как его шёпота уходящий Ефимов уже не слышал.

И снова завертелась круговерть боя, только теперь Алексей стрелял лишь изредка, короткими, по два — три патрона очередями. Два имевшихся у него магазина надо было растянуть надолго или до тех пор, пока не вернётся командир или на всю оставшуюся жизнь. ВСС с последним оставшимся в нём патроном и со снятым предохранителем лежал рядом. Гаврилюк стрелял, а поддерживающего пулемётного огня не было. Алексей уже не успевал бить по мелькающим то там, то здесь вражеским фигурам, а пулемётных выстрелов всё не было. У него кончились патроны, а поддержки — столь нужной командирской поддержки — не было, не было, не было… Алексей уже слышал шаги бегущих, подбирающихся к нему бандитов. Его холодеющая рука непроизвольно потянулась к ждущему своего часа «Винторезу», и тут с фланга зарокотал, заревел грозный голос Ефимовского пулемёта. Алексей слышал крики боли и звук падающих тел совсем близко, значит, бандиты добежали почти до бруствера. Затем послышались крики бандитов, отдающих команды, и вновь нарастающий вал огня со стороны противника. Руки во второй раз потянулись к заряженному оружию и, схватив его, уже больше не отпускали…

— Какие известия имеются от группы Ефимова? — полковник Черных заметно нервничал.

— Со слов командира одной из идущих на выручку групп, группа старшего прапорщика Ефимова по-прежнему ведёт бой.

— Что авиация? — вопрос без особой веры в обнадёживающий ответ.

— Вылет состоялся, но над местом боестолкновения сплошная облачность. Дали добро на возвращение.

— Ясно, — покачал головой полковник. — Так, сколько, ты говоришь, по твоим данным в том районе находится боевиков?

— Если источник не ошибается, то человек до семидесяти… Но цифра не точная, может меняться как в одну, так и в другую сторону, — ответил Осипенко и незаметно вздохнув: — Может, задействовать артиллерию? Радист вроде бы запрашивал…

— Нет! — уверенно возразил полковник. Хотя, откровенного говоря, в предложении подполковника был свой резон. Десять на семьдесят — неплохой размен, но Черных в какой-то мере чувствовал перед попавшими в засаду бойцами свою вину и погубить их вот так… Хотя, кто знает, что стало бы для них лучшим выбором? — Нет! — на этот раз ещё более твёрдо, чтобы убедить в правильности такого решения самого себя.

— Тогда что будем делать?

— Ждать. Ждать сообщения от групп, идущих на помощь Ефимову. Если бой ещё идёт, значит не всё потеряно.

— Значит, есть надежда, — подполковник позволил себе закончить за шефа, и Черных, не глядя на него, согласно кивнул.

— Есть.

Григорий спустился с другой стороны хребта и вдруг почувствовал, как от усталости буквально отваливаются державшие щуп руки, как ноет находившаяся в постоянном напряжении спина, как дрожат в один момент сбросившие напряжение колени.

— Гриша, двигаем, двигаем, — уже торопил набежавший сзади Гуревич. — Двигаем!

— Сщас, командир, щас… — стоя на коленях, Григорий откинулся назад и закрыл глаза.

— С тыловой тройкой… Догонишь… — не останавливаясь, бросил капитан и, увлекая за собой группу, побежал дальше.

Сразу же после этих слов Гриша встал, передёрнул плечами, скидывая с себя навалившуюся расслабленную усталость, шагнул один раз, другой и, постепенно наращивая скорость, начал догонять убежавшего вперёд командира группы.

Спуск и сразу же бесконечный подъём в горку, через небольшие, но обрывистые овражки, через переплетения ежевики, через завалы покорёженных, наваленных в кучи деревьев. Медленно, слишком медленно и тяжело продвигалась вперёд группа капитана Гуревича. Сам Игорь уже не единожды пожалел, что принял решение выдвигаться на помощь Ефимову по прямой, а не вернулся назад, к широкому ответвлению станового хребта и не побежал по спускающейся к юго-востоку тропе. Теперь делать это было поздно, тем более, что цель уже казалась так близка — выстрелы и взрывы звучали уже менее чем в полукилометре.

Вскоре, обойдя справа возвышающуюся над местностью горку, Игорь достиг опушки леса и, взяв левее, повёл группу почти строго на запад, огибая обширную поляну и стремясь зайти так, чтобы обрушиться на противника с севера. Игорь по-прежнему бежал первым. Рядом, не отставая ни на шаг, тяжело топал Ляпин. Чуть сзади тащил свой пулемёт Мыльцын, а дальше, растянувшись почти на сотню метров, вся остальная группа.

Решив, что безлесная опушка осталась позади, и наверняка зная, что впереди не далее чем в полутора сотнях метров идущая по хребту тропа, Игорь замедлил шаг и, наконец, встав, поднял руку, останавливая набегающих бойцов.

Прежде чем ввязаться в бой, нужно было хоть немного передохнуть и восстановить дыхание.

Комбат нервно расхаживался вдоль стола дежурного по части. Его и без того осунувшееся от болезни лицо за последние полтора часа постарело на несколько лет, щёки ввалились, а в глазах только усилился лихорадочный блеск. Или это мерцали тщательно срываемые от других слёзы?

— Товарищ подполковник, — оперативный дежурный тоже выглядел сильно уставшим, — Крушинин докладывает, что бой продолжается.

— Интенсивность?

— Без изменений, — не слишком уверенно ответил оперативный.

— Когда к месту боестолкновения подтянутся наши группы? — перестав ходить, подполковник остановился напротив карты.