Страница 54 из 118
Собственно, это и было последним из заслуживающего внимания перед тем, как отчаянно позёвывающий Ридд послонялся по вновь погрузившемуся во мрак баронскому замку и по совету одной полоумной дриады в своей голове прикорнул в оранжерее — под какой-то волосатой и неприлично лохматой пальмой.
"Нефропелис широколистный бархатный, говоришь? Запомним"…
— Всё понял, деда? Питт стережёт барона днём, эльфийка охраняет ночью — и на них положиться можно. Так что, если кто ещё по душу барона придёт с худым, сразу не хватайте — присмотритесь и любой ценой следок от него к заказчикам вынюхайте.
Ещё розовое утреннее солнце напрасно пялилось спросонья — заметить эту притаившуюся за углом конюшен парочку оно не сумело. Над притулившейся в углу замкового двора кузней уже вился первый дымок, там что-то позвякивало. А отстоявшие без происшествий ночную смену солдаты своим видом напоминали некачественно сделанных зомби. И это мирное утро так походило на другие такие же, что очень хотелось верить, будто так оно в самом деле и есть…
Озабоченный и хмурый палач согласно кивнул, а потом заметил, что есть у него одна хитрая идейка — пусть только мастер Ридд быстрее возвращается, и желательно живым. Всё ж о том чернокнижнике молва недобрая идёт.
— Вернусь обязательно, но вот насчёт живым — не обещаю, — мрачно пошутил Ридд, который не выспался толком, а потому после завтрака легонько клевал носом.
Проигнорировав вытаращенные в изумлении глаза палача, он пробормотал, что если удастся заручиться если не поддержкой колдуна, то хотя бы его нейтралитетом, то уже будет большое подспорье…
С трескучим скрипом отворилась створка ворот, и заспанный конюший вывел наружу недовольно пофыркивавшего, уже осёдланного жеребца. Оглядевшись и не приметив Ридда, слуга озадаченно почесал лохматую голову с застрявшими в ней соломинками.
— Ладно, деда, разбегаемся. И тереби дядюшку Флетчера, чтоб он свою босоногую агентуру по всему городу разослал и на медяки да посулы для них не скупился, — Ридд прощальным кивком отпустил тут же юркнувшего в неприметную дверцу палача и вышел из тени.
Жеребец вороной масти с белой звёздочкой во лбу парню понравился. Хоть и косил лиловым глазом этак недовольно, прядал ушами — от будущего седока отчётливо веяло столь ненавистной тёмной магией — но зато красавец! Да и пока не буянил подобно остальным прочим собратьям. Уж Ридд на своих двоих дальние концы отмахивал не по своей прихоти…
— Чтоб вы знали, мастер Ридд, — зачастил конюший, передавая поводья. — На спуске не позволяйте этому кровопивце галопом идти — засекается. Ноги длинноваты, да и понести от боли может.
— А отчего кровопивец? — лениво поинтересовался парень и глянул на крыльцо дворца. Нет, письмо ещё не вынесли.
Конюший сделал такую скорбную физиономию, что в иное время стоило бы позабавиться и даже посочувствовать бедняге, занятому столь непривычной работой, как думать. Вкратце же, если отбросить словечки, от которых вянут уши и цветы, смысл его речи свёлся к тому, что резвей вот этого жеребца на баронских конюшнях скакуна и не сыскать — однако своим кусачим норовом он всех так зае… гм, заездил, что надысь их милость после верховой прогулки по лугам крепко осерчали и едва не повелели этого демона в конской шкуре продать.
Позволь мне попробовать, мастер Ридд!
Парень покивал с самым высокомерным видом, едва не надувая от важности щёки — и на слугу то произвело просто неизгладимое впечатление. А затем Ридд, едва не расхохотавшись и тем не испортив впечатление, вполголоса вытребовал, чтоб конюший сбегал на кухни и принёс печёное яблоко, что тамошние повара готовили для их милости баронессы.
— Да самое большое и горячее, прямо из печи! И накрой тряпицей, чтоб не видать…
Нет, не городским увальням учить деревенского парнишку, как с лошадьми обращаться! "Сейчас будет тебе бесплатный цирк и балаган, милая" — пообещал Ридд, придерживая подальше от себя поводья и пока не предпринимая активных действий.
Заинтригованный конюший обернулся быстро, и парень, пряча так и лезущую на лицо улыбку, вернул тому уздечку и повернулся спиной к жеребцу. Телом скрывая от коня свои действия, свободной рукой он нанизал на щепочку принесённое яблоко, а саму руку спрятал в рукав — с тем, чтобы всё походило на сжатый кулак. И потом, вернувшись к уже скалящему зубы жеребцу, сделал вид, будто потянулся той рукой погладить его по морде…
Ох! Зубы клацнули с такой скоростью, что движение это едва не осталось незамеченным. А затем, залитый утренним солнцем двор огласил неистовый вопль оскорблённого в лучших чувствах жеребца. Замотав мордой и выплюнув обжёгшее пасть яблоко, конь заметался в полной панике.
Да уж, теперь его демона лысого заставишь укусить кого! — восхищённая дриада хохотала так отчаянно, что Ридд всё же не сдержал улыбку.
— Иди ко мне, малыш, иди, бедненький, — непритворно ласково запричитал Ридд, словно успокаивающая малыша мать. И, поймав поводья, мягко притянул морду ошалелого от боли и неожиданности коня.
Уж как маменька-ведьма ухитрялась драть деревенским коням дурной зуб, обходясь без пут или удара колотушкой по голове — и даже клещей — малолетний Риддерик в своё время выучился во мгновение ока. Вот и сейчас, из пальцев мягко выплеснулась мягкая сила и поймала, поймала плачущего жеребца — да нет, не под уздцы! Лаской и только лаской… в несколько мягких прикосновений Ридд постепенно, неспешно унял боль, одновременно нашёптывая коню на ухо такие нежности, что возревновала бы даже Меана.
Ага, а теперь он запомнил, что пришёл ты и спас от боли!
"Точно" — мысленно ухмыльнулся Ридд и до тех пор гладил и успокаивал коня, пока по блестящей шкуре того перестала пробегать нервная дрожь.
— Ну, теперь мы друзья?
Жеребец вдумчиво ткнул мордой в шею, мягко дохнул тугим теплом, и какое-то странное чувство единения обернуло собою эту замершую парочку. Так они и стояли неподвижно, под восхищёнными взглядами сбежавшихся слуг и утреннего солнца, пока на крыльцо не вышел лично их милость барон Шарто.
Конюший бросился господину в ноги, что-то принялся горячо шептать, с опаской и недоверием тыкая в Ридда пальцем. Дворянин сначала нахмурился, а затем расхохотался.
— Ну, если поладили, так тому и быть, — он сделал жест ко мне, и Ридд осторожно приблизился, придерживая так и льнущего к нему чёрного жеребца. Потому что следом из дверей показался Питт, усердно изображавший, что вышел на двор просто так, почистить висевшее в зале на ковре оружие хозяина.
— Пятьдесят золотых, и это демонское отродье твоё, — одновременно с этим в ладонь Ридда легло письмо. А также особая медная бляха, большая и начищенная, на которой под гербом баронов Шарто перекрещивались два почтовых рожка.
Поскольку обнюхавший эти предметы конь счёл их откровенно несъедобными и брезгливо фыркнул, парень немедля спрятал послание. А сияющую медь прикрепил дополнительной застёжкой плаща. Всё! С этого мгновения он уже не просто человек, а гонец с официальным поручением. И любой дерзнувший покуситься на такого тем самым навлекал на себя гнев не только барона Шарто, но и всю тяжесть королевских законов — а ни с тем, ни с тем шутить не рекомендовалось никому.
— Письмо предназначено волшебнику на востоке, — лаконично напомнил барон и привычно оттолкнул вздумавшую обнюхать и его конскую морду.
К его удивлению, чёрный жеребец даже и не подумал цапнуть, как не преминул бы сделать в другой раз, лишь отвернулся и лениво махнул хвостом. А ухмыльнувшийся Ридд взглянул в синие глаза барона и заговорщически произнёс:
— Сто золотых, и это моя последняя цена, ваша милость!
Поскольку барон ошарашенно кивнул, полностью и напрочь сражённый невероятной логикой этого нахала, то парень добавил, что деньги передаст Питт, ему же отдать купчую. И, придерживая на локте свою трость, безо всякой показной лихости забрался в седло.