Страница 53 из 118
Круглолицая медно-золотистая Соль и нынче вырядившаяся белым серпиком Белль наверняка немало поудивлялись, когда сержант досадливо крякнул и признал, что и впрямь немного раскрылся…
— И всё равно, Ридд — когда ты говорил мне слова, способные смутить разум и размягчить сердце даже мраморной статуи, разве то не было ухаживанием? — наивно поинтересовалась сбитая с толку эльфийская взломщица.
Парень поправил на плече врезавшуюся лямку казавшейся уже почти чугунной ноши и со вздохом признался, что вовсе нет. Ведь ухаживание это целая система правил и традиций, лукавства и недомолвок. Даже немного есть от военной тактики осады неприступных крепостей… в смысле, сердец!
— А я просто сказал, что думал. От души и безо всякого умысла, Меана.
Эльфийка на перекрёстке в задумчивости раз-другой переложила почти угасший фонарь из левой руки в правую и обратно, шёпотом подбирая контраргументы. И всё же вздохнула в конце концов, признавая своё полное тут непонимание.
— Лишь тот, кто грезит нашим счастьем, нас оскорбляет безучастьем… — прошептали её губы.
Ридд через плечо лениво поинтересовался у Питта, а помнит ли тот, чья это фраза?
— Эльфячий поэт де Вега, из клана Лопе, — незамедлительно отозвался тот с просто неписуемой ухмылкой. — Из моей любимой "Кошка на соломе"…
Девица от изумления едва не села прямо в уличную пыль и старательно протёрла глазищи, после чего самым внимательным образом осмотрела обоих парней. Согласитесь, однажды вдруг узнать, что какой-то громила-сержант и жулик рода людей не только знают творения почитающихся древними даже у народа перворождённых поэтов, но ещё и имеют в том свои пристрастия — то всё изрядная плюха общепризнанному высокомерию и эстетству эльфов, если не сказать снобизму.
— Ну, а — быть или не быть? — это чьё? — на всякий случай усомнилась она.
— Вот в чём вопрос, — охотно кивнул Питт и подошёл поближе. — Только, дурак он был, этот ваш Шейк из Пира! Надо было тому принцу кликнуть верных ребят из гвардии — вроде меня — и воздать всем сестрам по серьгам! А то в результате все померли, королевство датское осталось без присмотра, а это непорядок.
Меана подозрительно покосилась на сержанта — не шутит ли тот? Но Питт добродушно и открыто улыбнулся в ответ, после чего продолжил тащить свою часть ноши…
Если бы их милость барон Шарто не спал в эту ночь, а имел возможность подслушать разговор этой бесшабашной и усталой троицы, то вельможа немало тому позабавился бы. Матушка же его, многомудрая госпожа баронесса, вдобавок нашла бы ещё и массу поводов и даже причин крепко призадуматься да возобновить свои прежние подозрения и заодно пересмотреть кое-какие приоритеты. Но к счастью, хозяева замка и земель вокруг нынче крепко спали.
И всё же, когда далеко за полночь повелителя разбудил красноглазый с недосыпу и по той причине немного злой солдат, барон едва не заехал тому спросонья в харю. Но потом опасливо отшатнувшийся служивый с лязгом почесался где-то под кольчугой и вымолвил известие, что под воротами-де стоят обещанные трое и уже всерьёз совещаются взять замок приступом — тут барон Шарто проснулся окончательно.
— Камилла, пошевели-ка окорочками — а ну, лети стрелой и разбуди матушку! — уже спускаясь по лестнице, распорядился он. И сонная служанка, меленько покивав, с неприличной в её положении резвостью припустила по галерее к покоям баронессы…
— Свои, ваша милость! — гаркнул в ночи уже потерявший терпение Питт, когда с привратной башни прибывших долго мытарили расспросами задушевными и по третьему разу потребовали осветить лица — но наконец прибыл барон.
В башне затарахтел со звоном цепей ворот, лязгнул и содрогнулся подвесной мост — и наконец, нехотя принялся опускаться. Хотя замок и находился в центре неплохо защищённого внешней стеной города, однако на всякий случай его укрепления и стража содержались в порядке. Случаи-то, они разные бывают…
Разговоры и охи-ахи затянулись едва не до утра. И то, грозились бы тянуться и ещё больше, но Ридд снова блеснул своими талантами.
— Ваша милость — вы уверены, что о наших приключениях стоит подробно рассказывать в этом замке, да ещё и ночью? Мало вам того предупреждения, что мы едва ноги унесли, а кошмары будут преследовать нас ещё долго?
Баронесса из своего кресла весьма резонно согласилась, что неразумно было бы поминать создания тьмы ночью, когда прадавнее зло за этими стенами властвует почти безраздельно.
Ага! Я раскопала в твоих воспоминаниях — это из сказания об адской гончей, преследовавшей древний род Бэрриморов!
Но сильнее слов служила доказательством правдивости рассказа о приключениях блиставшая на дубовом паркете груда гномьего оружия — а пуще всего изумительный голубой меч на коленях барона, ласкавший взоры и смущавший разум одновременно.
— Значит, этот клинок выкован из дыхания ледяной змеи, когда та пыталась ужалить самоё небо… даже и легенд о тех старых временах мало уже осталось, а прошлое всё равно настигает нас и упрямо напоминает о себе, — сидящий барон любовно провёл пальцами по хищному лезвию, и по комнате заиграли нежные сполохи цвета небесной лазури.
И лишь недрёманая баронесса из глубины своего кресла приметила, как от последних слов её сына троица с заговорщическим видом переглянулась, а эльфийка устало пожала плечами. Наверное, и впрямь не цитата, а блестящая импровизация, пришедшая в восторженный ум человека благородного.
— Быть посему! — с военной решительностью распорядился барон Шарто и хлопнул ладонью по колену. — Сейчас всем спать — нечего превращать ночь в военный совет. А завтра утром ты, мастер Ридд, повезёшь важное письмо…
В нескольких словах и куда большем количестве недомолвок вельможа пояснил неприятно удивившемуся парню важность задуманного — ведь тёмный чародей наверняка сможет кое-что, напрочь запрещённое законами и правилами. Но и Ридд сумел несказанно изумить хозяев замка.
— Вот эта головорезка, отменно замаскированная под обычную человеческую красотку, ближайшие ночи проведёт в спальне барона, охраняя вас от… что-то неспокойно мне, — парень поморщился от одной только мысли, что молодой барон вполне может и возжелать предъявить вполне мужские права, но решительно встряхнул головой. — Вам же, госпожа баронесса, будет просьба тонко организовать слухи и пересуды, чтоб каждый слуга и солдат догадывался лишь об очередном любовном увлечении господина.
Ах, насколько же разными оказались направленные на него взгляды! Питт смотрел откровенно как на идиота, взгляд Меаны выражал нешуточную задумчивость. В глазах баронессы плескалась удивление пополам с согласием, зато взор самого барона так и лучился недоверием. Вот последний-то из участников немой сцены и решился в конце концов нарушить уже звенящую от напряжения тишину мёртвой сцены.
— Кхм! Шуточки у тебя, право, мастер Ридд… тебе что-то известно?
Парень дёрнул этак неопределённо плечом и с кривой ухмылкой сообщил, что одного убийцу уже перехватили. Но все ниточки оказались обрезаны — с той стороны тоже не дураки. И посему в ближайшее время стоит поберечься…
— И присмотреться — наверняка таинственные недоброжелатели занервничают, заспешат и совершат хоть одну ошибочку. Дадут в руки хоть одну нить, за которую можно будет размотать весь змеиный клубок. Ваших людей, господин барон, я посвящать в тонкости не хочу — среди них наверняка найдутся соглядатаи. А мои действуют из потёмок, и в них я уверен.
Барон Шарто медленно покивал, глядя куда-то внутрь себя — уж не настолько он был плохо осведомлён о нравах и слабостях человеческих. Да, имелись и у него верные людишки и хоббиты среди слуг хозяев сопредельных земель, исправно сообщавшие о тамошних веяниях. Согласитесь, вполне резонно было бы предполагать наличие и в своём окружении лишних ушей и ртов.
— Питт, дружище — а тебе лучше всего под неким предлогом всё время вертеться поблизости от их милости. Не совсем рядом, но в пределах зрения.
Сержант понятливо усмехнулся и кивнул. Если вдруг что, то сразу и безжалостно…