Травести

Глава 11

За мелкими событиями, в повседневной суете, пролетели две недели. Преобразившийся Степанович в доме появлялся редко. С раннего утра, ностальгически вздыхая по раздолбанному "жигуленку", усаживался в новенький автомобиль и исчезал. На вопросы отмахивался: - Какие дела, Олюшка, мои дела - доски для "домовины" сушить. Так... суета мелкая. Однако в этот день старик изменил своему правилу. Разбудил ученицу чуть свет: - Вставайте, маркиза, вас ждут великие дела, - пошутил старик, заглядывая в спальню. - Сегодня у нас выход в свет. Оля подняла голову: - Куда? Дед смутился: - Ну, в общество. Местный, так сказать, бомонд. Короче, вставай, дел много, и почти все приятные, по крайней мере, я так думаю. Он спустился в столовую и, пока Оля приводила себя в порядок, заварил кофе. - А что это за дела? - заинтригованно поинтересовалась девчонка, когда он закончили завтракать. - Нас пригласили на прием. По случаю приобретения контрольного пакета акций завода, о котором я тебе уже говорил. А сейчас мне нужно выступить, так сказать, в качестве свадебного генерала. Поверь, отбивался от этой роли до последнего. Пробовал даже взбрыкнуть, результатом стало известное событие, - не стал акцентировать дед. - Иными словами. Сейчас настоящие собственники хотят придать факту покупки недостающий глянец. Пресса, а ее, несомненно, пригласят, должна будет представить меня в новом качестве. Так сказать, засветить владельца. И уже во вторую очередь, кукловоды хотят представить меня всем более-менее весомым лицам городского террариума. Оля посмотрела на непривычно говорливого старика: - Степанович, а ведь тебе это не нравилось, - наконец произнесла она. - Так зачем? Может лучше уехать? Собеседник неслышно глотнул кофе. Поморщился. Она поразилась его преображению. Куда делся кондовый дедок с ухватками сельского домового. Сейчас перед ней был жесткий, расчетливый делец. А Степанович, подумав, ответил: - В таких вопросах желание не спрашивают. Если клиент отказывается, клиент исчезает. А с ним вместе и возможность пролить свет на вопрос. Мне и не страшно. Я больше за тебя опасаюсь и, кроме того, не люблю, когда... - он вдруг отодвинул чашку в сторону. - Не люблю, когда меня держат за скот. Может, я и не великого ума и возможностей человек, только жизнь, как смог, прожил, и единственное, что осталось, это свобода воли. Не хочу умирать с пониманием, что оказался кирпичиком в строительстве кем-то, считающим себя выше и достойнее, своего, и при том довольно дрянного пасьянса. Дед усмехнулся: - Не поверишь, такая ерунда, а вот... Хотя, что у нас в жизни есть, кроме смешных, порой глупых, принципов? Оля, не обращай внимания... дед шутит. Короче, не хочу и все. Я тебе предлагал уехать, ты отказалась. Теперь предложение другое. Я намерен поломать им игру. Не скажу, что это безопасно, но сейчас и в метро ездить страшно. Оля пожала плечами: - Я готова. Только чем? Михаил Степанович невесело улыбнулся: - Ничего особенного. Сыграть роль Мата Хари местного масштаба. Один из этих... кукловодов, да ты его знаешь, невзначай предложил тебе работу. Помнишь? Т я и хочу, чтобы ты пошла работать туда. Да не в цех, конечно. - Заметив , как изменилось лицо Оли, успокоил он. - В заводоуправление. Бумажки перебирать. Дело в том, что делает этот завод, в числе прочего, блочки для управления ракетами. Ерунда, ничего секретного. Техника прошлого века. Известна всем, кому только можно. Я, кстати, провел небольшое исследование, - Степанович налил себе еще одну чашку крепкого кофе. - Душераздирающее зрелище... - невесело пошутил он.- То, что мы делаем, не конкурентоспособно по определению. А сделанное в те, дореформенные года уже выслужило все мыслимые сроки. Вот пример, - Степанович помолчал, припоминая. - Разговаривал на днях с не последним человеком в этой области. Ракеты, которые стоят на дежурстве, изготовлены двадцать лет назад. И лежат в контейнерах. Переписываются только бирки. А что такое двигатель ракеты? Это запал и бак с топливом. Так вот, резиновые уплотнители уже давным-давно высохли. Представь себе резиновые сапоги... Стоят в углу. Год, два, три. Потрескаются, скукожатся. А там, ко всему, агрессивная среда. И что? Попробуй запустить такое чудо? Да она, эта ракета, грохнется через пять минут полета. Как только крошки забьют фильтр, так и рухнет. А самолеты? "Двадцать девятые" на две трети непригодны к эксплуатации. Это по официальным докладам. И никто не виноват... Да, я понимаю, хаять легче всего... Но, Оля, когда мне летчики, что работали недавно на Кавказе, рассказали, как перед полетом на свои деньги покупают приемники GPS, приматывают изолентой к колену и летят. А их сбивают нашими же ПВОшными комплексами, потому как нет систем противодействия. Что уж говорить про последние разработки паразитов? - Некому, не на чем и нечем. "Колосс на глиняных ногах", - дед выговорился и сердито замолчал. - Но, если все так плохо, и ситуацию изменить невозможно, то зачем эта канитель с заводом? - удивленно произнесла слушательница. -Не знаю, - развел руками Степанович. - Слишком мало информации. Варианты, конечно, есть. Но, скорее, в качестве версий. Может быть, хотят сорвать контракт. Хотя... Не слишком ли мелко? Гораздо проще проплатить чиновникам и замотать дело согласованиями. А может быть, третья сторона. Это когда нет возможности продать, а хочется. Идут по кругу, продают транзитом, а контрагент уже поставляет товар стране-покупателю. - Возможно? Пожалуй. Но тоже не факт. И еще десяток вариантов. Короче, именно это я и хочу выяснить. И, по возможности, сорвать им задумку. И не потому, что патриот. Возможно, для страны эта операция и не несет особого вреда. Нам, по определению, уже мало, кто может навредить больше, чем мы сами. Причина во мне и в них. Не ту ширму выбрали ребята. Ошиблись. И в эту ошибку я и хочу ткнуть носом этих... капитанов жизни. Хватит того, что меня один раз использовали. За то самой большой, что в жизни есть, мерой заплатить пришлось. Теперь мой ход. - Произнес это Степанович почти без эмоций. Как давно и твердо решенное. Но от этого спокойствия слова звучали куда весомей и тверже. - Хватит о грустном, - поднялся Степанович из-за стола. - Одевайся, поедем тратить деньги. Мне за зиц-председательство небольшой куш отвалили. Вот и потратим. Роскошная, сияющая бриллиантовым блеском шуба стоила, как самолет, но смотрелась шикарно. Оля замерла перед зеркалом примерочной. Что ни говори, женщина всегда остается женщиной. И красивая вещь не может оставить ее равнодушной. Черное платье и белоснежная шевелюра, над которой добрый час колдовали в лучшем салоне, смотрелись убийственно. - Как бы нам, Оля, не переборщить... - задумчиво глядя на спутницу, усаживающуюся в салон авто, пробормотал Степанович. - Только дуэлей не хватает. А судя по тому, что даже я, старый пень, глаз отвести не могу, до этого недалеко. Об одном прошу. Не сломай никому ничего. Пока, хотя бы. Я, конечно, не думаю, что дойдет до каких-то вольностей. Даже уверен. Но, на всякий случай... Доверь мне. Я быстро научу вежливости. Оля повернула точеный профиль, сверкнув капельками бриллиантов в крохотных сережках. - Я постараюсь, - она задумчиво глянула на мелькающий за окном пейзаж вечернего проспекта. - Странно видеть себя красивой, живой. Я ведь уже, по всем раскладам... должна была умереть. Дед слегка пристукнул по педали тормоза, сбивая минорное настроение: - Прекрати немедленно. А то развернусь и поеду обратно, - он даже рассердился. - Что это за настроение? Мы обязаны быть сильными. А с таким подходом хорошо капитуляцию подписывать. Все, я сказал, - голос его стал размеренно монотонным: - Ты самая сильная, самая привлекательная. Никто не смеет тебя обидеть, и все в твоих силах, - небольшой сеанс внушения подействовал. Оля затихла и даже словно придремала. Однако, едва автомобиль въехал на парковку перед ярко освещенным, реставрированным в стиле восемнадцатого века особняком, вскинула голову: - Мы победим, - задорно тряхнула короткой прической. - И всех покорим, и очаруем, - она улыбнулась. Блеснули в полутьме салона глаза. - Ведите, капитан, и да пребудет с нами сила, - она рассмеялась и, не дожидаясь, когда портье отворит дверцу, выскользнула наружу. Запахнув длинные полы переливающегося палантина, оглядела похожее на дворец здание, десятки замерших поодаль представительских авто, и двинулась к ступеням. Строгий костюм похожего на заботливого опекуна Михаила Степановича подчеркивал красоту и молодость его спутницы куда лучше света прожекторов. Они вошли в заполненный гостями холл. Сверкнули вспышки репортерских камер. Что и говорить, на фоне разодетых и увешанных драгоценностями жен и потертых заботами о приумножении доходов "бизнесвуменш", одетая в элегантное своей простотой вечернее платье гостья смотрелась куда предпочтительнее. Однако, если у женской половины присутствующих ее появление вызвало легкую панику, то мужская часть светской вечеринки замерла в восхищении. Первым пришел в себя губернатор. Он облизал внучку старого паяца алчным взглядом и, нацепив на одутловатое лицо маску радушного хозяина, разлился в комплиментах прекрасной спутнице делового партнера. Замешательство, вызванное появлением виновника торжества, улеглось, и допущенные к сановной кормушке вернулись к светскому общению. Губернатор поздравил Михаила Степановича с подписанием документов и незаметно перевел беседу в практическое русло. - Позвольте представить моих друзей, - с многозначительной интонацией произнес он. - Это новый владелец завода, господин Степанов, - кивнул в сторону Михаила Степановича, визави, - а это Альберт Вениаминович Караев. Мой хороший товарищ. Он крайне интересовался вашим приобретением. Возможно, вам будет интересно пообщаться, - "Губер" ловко подхватил под руку Олю и повел ее знакомиться с супругой. Степанович пожал протянутую незнакомцем ладонь. - Весьма... - пророкотал названый Альбертом и в свою очередь поманил пальцем кого-то из толпы. Выскользнувший на зов, не ожидая представления, сунул деду сухую плотную руку. - Василий, - скрипнул прокуренным голосом он. - Вася, значит? А как по отчеству? - усмешливо отозвался Степанович. Мужичок едва приметно вздрогнул и поправился: - Василий Петрович. Если Альберт походил на большую, слегка зажиревшую, но от этого не ставшую менее опасной, акулу, то спутник его напомнил Михаилу Степановичу хрестоматийного шакала из детского мультика про Маугли. "А мы пойдем на север", - едва не произнес дед вслух присказку. Помешал Альберт. Он вальяжно приобнял своего протеже за плечи и произнес: - Петрович - клад. Руководитель от бога. Имей я такого управленца, не знал бы никаких забот. Кстати... Я слышал, вам на завод требуется главный инженер. Рекомендую... Присмотритесь. Он глянул внимательно и со значением. "Ясно, лошадь, коль с рогами, - усмехнулся про себя Степанович. - Он уже прекрасно понял, что общается с истинным хозяином завода. И слова его следует понимать как руководство к исполнению". Принимая правила игры, покивал, соглашаясь с разумностью предложения шапочного знакомого. Но не удержался от колкости: - А вы сами, Арнольд, простите, Альберт Вениаминович, чем кормитесь? Акуленыш дрогнул бровью, переваривая сказанное, но, обманутый интонацией, счел возможным не заметить вызова. - Я финансист, - веско отрекомендовался он. - Банк "Омега", финансовая группа "Одиссей", ну, и по мелочи... "Что ж, вот ты и проявился", - Степанович протянул раздумчиво: - Совет такого человека дорогого стоит... Думаю, следует прислушаться, - он повернулся к потертому спутнику олигарха: - Вы позвоните мне, а еще лучше, обратитесь сразу к директору завода. Я с ним поговорю. Степановичу вовсе не улыбалось вновь общаться со скользким субъектом. Альберт расплылся в белозубой улыбке: - Вот, сразу видна хватка... Ну все, Василий, считай, дело сложилось... С тебя магарыч. Степанович поднял голову, поискал глазами Ольгу. Заметил в другом конце зала. "Губер" уже испарился, а возле нее крутился водочный король губернского масштаба. Дед замер, прикидывая, нет ли реальной угрозы, но, поскольку "спиртовик" еще не успел набраться продукцией своего завода, посчитал вмешательство преждевременным. Михаил Степанович вновь прислушался к продолжающему извергать поток словесной шелухи Альберту. А тот, уже составив мнение о недалеком отставнике, с легкой издевкой оценивал перспективы развития бизнеса. Резанула ухо брошенная вскользь фраза о возможном кредитном вливании. "А вот это уже конкретика, - заключил Михаил Степанович. - Деньги, вложенные в намеченное для разгрома предприятие, заведомо пропащие. Что следует? Финансист желает встать в очередь кредиторов? Но после зарплаты и налогов, ему достанутся только крохи, и то, неизвестно когда. Неужели и впрямь хочет вложить деньги? Тогда все еще более запутывается. Либо я сделал ложный вывод, и все с точностью до наоборот. Приобретать высокотехнологичную, компьютеризованную линию? Кто может поставить такое оборудование? Только супостаты. А как быть с запретом на поставку?" Степанович слегка озадачено выслушал банкира, скрестил руки, всем видом, показывая неготовность к разговору. - А знаете... - сбавил обороты делец. - Давайте обсудим после... Мероприятие продолжалось. Заиграл, приглашенный для создания соответствующей атмосферы, оркестр, двинулись через зал официанты, разнося напитки. Народ отмяк и принялся методично надираться дармовой выпивкой. Вскоре атмосфера вовсе Голоса, стремящиеся перекричать музыку. Вынырнул успевший принять на грудь губернатор. Он едва заметно перебросился многозначительным взглядом с Альбертом и, пользуясь правом главного распорядителя, разбил компанию: - Михаил Степанович, ваша внучка сразила всех. Изумительная девушка, - он пошевелил губами, припоминая. - Кстати, Оля мне на вас пожаловалась. Вы держите ее взаперти. А она вовсе не прочь пойти работать. Я предложил ей должность в администрации. Жаль, если не захочет. Чего ей делать на этом заводе? Скукота. Но, чем бы дитя не тешилось... Вы уж дайте команду. Поработает, а потом я все-таки не оставляю надежды переманить ее в свою администрацию. Степанович понимал, что стремление пристроить девочку в свой управленческий аппарат вызвано вовсе не природной филантропией чиновника. Зацепить не имеющую опыта девчонку проще простого. А это - лишняя петля для страховки на случай внезапной непонятливости деда.