Страница 50 из 94
— Мне без тебя не справиться. Буду готовить девять рыбин. У себя на кухне. Ты даже представить себе не можешь, с каким ужасом я всего этого жду.
— Я приду пораньше и помогу.
Тут я посмотрела на стену и снова прочитала вышитую цитату.
— Либби? — произнесла я чуть слышно.
Либби ложечкой насыпала кофе в кофеварку.
— Что? — она посмотрела на меня. — С тобой все в порядке?
— Не знаю, — пробормотала я.
— Что случилось?
— Не знаю. А, ладно, не обращай внимания. Ерунда.
— Да перестань, скажи, что такое.
— Знаешь… Космический заказ сработал. Вчера после разговора с тобой я открыла конверт, в котором, как я думала, лежала выписка со счета о незаработанных авторских отчислениях, но оказалось, что это телекомпания купила права на всю мою фантастику. И я теперь при деньгах.
— Как круто!
Либби подошла и обняла меня.
— Но при чем тут космические заказы, чучело! — воскликнула она. — Как отреагировал Кристофер?
— Я ему не сказала.
— Ой. Интересно.
— Ага. Понимаю. Значит, ты не думаешь… Не думаешь, что своей просьбой к космосу я нарушила в нем равновесие?
— Не будь идиоткой! Это все выдумки. Я же не получила того, о чем просила. Марк даже не объявлялся. Думаю, теперь это уж точно конец.
— Эх… Сочувствую.
— Да ладно, чего уж. Я в порядке — ну если не считать того, что все время реву в туалете. Вообще, знаешь, может, это к лучшему. Боб в выходные был таким хорошим. У меня ужасно болел живот из-за месячных, и он сходил и принес мне дисков с фильмами, журналов, обезболивающее и новую грелку, хотя я абсолютно ни о чем его не просила.
Либби выглянула в окно, забрызганное дождем, и снова повернулась ко мне.
— Хочешь действительно ужасную историю?
— Валяй.
— Этот инспектор позавчера был в одном пабе в Дартмуре. Он осматривал кухню и обнаружил под плитой перья, ну и спросил у хозяина, не пускает ли он на кухню цыплят или уток. Тот ответил, что конечно же нет, не пускает. И в этот самый момент на кухню забежал цыпленок, а за ним — лиса с уткой в зубах, а за лисой — еще один цыпленок. Так, короче, этот второй цыпленок выклевал лисе глаза, а она тем временем придушила утку и потом (видимо, уже вслепую) обоих цыплят. Вся кухня была в кровище. Инспектор тут же этот паб закрыл.
— Мамочки, — воскликнула я. — Бедные цыплята. Бедная лиса. Бедная утка.
— Бесс сделала бы то же самое, дай ей волю.
— Нет, не сделала бы. Однажды она догнала белку, за которой носилась по болотам, и не поняла, как с ней дальше быть. Они сидели и смотрели друг на друга, а потом бросились бежать в разные стороны. С тех пор Беша больше за белками не гоняется.
Либби погладила Бешу по голове.
— Ты такая домашняя, да? — сказала она. — А, кстати о болотах. Ты, кажется, говорила, что этот парень, Тим, пишет что-то про Зверя или вроде того?
— Ага, пишет.
— А ты слышала новость о настоящем Звере? Обязательно ему расскажи.
— Какую еще новость о настоящем Звере?
— Я узнала обо всем от инспектора. Сегодня утром по местным телеканалам в разделе «Юмор» крутили про это репортажи. Кто-то у них там воет, оставляет странные следы, невероятных размеров кучи вонючего дерьма и все такое прочее. Люди видели, как по полям бродило нечто гораздо более крупное, нежели кошка или собака, и кто-то из местных сфотографировал черное пятно, по очертаниям слегка похожее на Лох-Несское чудовище, только сухопутное. Говорят, это, может быть, пума или волк, которого кто-то держал у себя дома, но больше не смог за ним ухаживать. Одна женщина сказала, что весь собачий корм, который она хранила в сарае в саду, однажды ночью исчез, и она обнаружила наутро только пустые пакеты, разбросанные по всему саду. Оказалось, что корм этот обошелся ей в сотню фунтов. Очуметь, сколько денег люди тратят на собачью еду!
Когда я вышла из кулинарии, город уже затянуло вечерней мглой, и мостовая была будто отполирована отражениями автомобильных фар и тусклых мигающих фонарей. Вечер превращался в такую ночь, когда бродишь вот так одна по улицам, слышишь, как у кого-то в квартире работает телевизор, и мечтаешь о том, чтобы тоже поскорее оказаться дома. Я медленно шла через Маркет-сквер и совсем даже не мечтала о том, чтобы оказаться дома. Подойдя к Браун-Хилл, я вдруг подумала, что если бы каждый мой шаг покрывал половину расстояния до нашей входной двери, я бы никогда до нее не добралась. Может, попробовать? Нельзя ли разыграть парадокс так, как Роуэн и Ви разыгрывают исторические события? Или люди и без нас только тем и занимаются, что разыгрывают парадоксы и исторические события?
Утром в четверг зазвонил телефон. Это был Тим Смолл. — Простите, что звоню вам домой, — начал он. — Вы очень заняты?
Очень ли я занята? Кристоферу нужно было скоро снова давать обезболивающее, сам он при помощи одной только левой руки не мог справиться. Сегодня он уже вставал и ходил по дому, но это лишь означало, что он нуждался в моем безраздельном внимании. Я должна была накормить его обедом, а еще купить новый гипоаллергенный бинт и перебинтовать ему заново руку. Кроме того, от меня требовались слова утешения и безграничная ласка, потому что рука болела очень сильно, а обезболивающее, которое было изготовлено бессердечной корпорацией, укравшей патент у какого-то дикого племени, оказывало на Кристофера нестерпимые побочные эффекты, в частности вызывало головокружение и легкие галлюцинации. Я пообещала ему посмотреть в книжке под названием «Радикальное лечение», как с этим бороться, а потом поехать в Тотнес и вместе с бинтом купить все, что советует в данной ситуации нетрадиционная медицина. В общем, я продолжала работать над статьей и одновременно ухаживала за Кристофером. И понятия не имела, как долго это могло продолжаться. Врач говорил о шести неделях, но ведь не может быть, чтобы Кристоферу все шесть недель было настолько плохо.
Все это напомнило мне один анекдот про больницу, который следовало рассказать Джошу тогда во вторник. Жену приглашают в кабинет врача. Врач говорит ей: «У вашего мужа очень редкая и тяжелая болезнь. Если вы не найдете в себе сил заботиться о нем целый год — готовить, убирать, подтирать ему задницу, стирать и так далее, — он умрет. Но если в течение года вы будете во всем ему помогать, он поправится. Но запомните: вам придется в буквальном смысле посвятить ему год своей жизни». Жена заходит в палату к мужу. «Что он тебе сказал?» — спрашивает муж. «Милый, у меня ужасные новости, — говорит она. — Твоя болезнь неизлечима».
Конечно, есть люди, которые годами заботятся вот так о своих близких. Наверное, со мной что-то не так — мне и одного дня хватило с лихвой. Я постоянно думала о Роуэне и его предложении вместе пообедать, но до сих пор ему не ответила. Тем более что непонятно, когда теперь получится выбраться из дома так надолго, чтобы можно было успеть сходить на обед.
— Да нет, не очень, — ответила я Тиму. — Вы, наверное, уже слышали новость про Зверя?
— Да, — сказал он. — И я ужасно волнуюсь.
Вот уж чего я не ожидала.
— Волнуетесь? Почему?
— Дело в том, что я получил письмо о том, что мое предложение о книге будет рассматривать редколлегия, а значит, оно, мое предложение, очень хорошее, потому что лишь один процент всех предложений попадает на совещания редколлегии. Я так радовался этому письму, но теперь волнуюсь, что члены редколлегии решат, что я почерпнул свою идею из реальной жизни. Ну то есть я вообще не знаю, можно ли мне теперь писать про Зверя, если он и в самом деле существует?
— Ничего страшного, — успокоила я его. — Не волнуйтесь. Я — один из членов этой редколлегии. А из-за того, что Зверь оказался настоящим, тоже не стоит беспокоиться. На зверей не оформляют авторских прав. Ну вот есть же, например, «Собака Баскервилей», но это ведь не означает, что больше никому нельзя написать другое произведение о сверхъестественном существе из Дартмура. Правда, вам, наверное, придется все же немного поработать над своим предложением: из него должно быть ясно, что вы в курсе того, что происходило на этих болотах раньше, но мы с вами это уже обсуждали.