Наша трагическая вселенная

— Значит, я зря волнуюсь?

— Да, — заверила его я, смеясь. — Я тоже когда-то волновалась из-за таких вещей. Однажды вообще оказалось, что чья-то книга называется так же, как моя, и я думала, что теперь мою изымут из магазинов или что-то вроде этого, но, как выяснилось, даже названия книг не защищают авторскими правами.

— Как странно.

— Согласна.

— Ну что ж, большое спасибо. На душе стало намного легче.

— Отлично!

— Я тут изучаю разных других литературных и реальных чудовищ. Вы, наверное, одобрите такой подход?

— Еще как. Только не слишком увлекайтесь. Помните, что ваши читатели — это подростки, которые с трудом могут сконцентрировать на чем-либо свое внимание.

— Замечательный Зверь есть у Стивенсона в его «Путешествии с ослом», — сказал Тим, и тут из трубки послышались звуки вроде тех, которыми сопровождались телефонные разговоры с Оскаром: шелест страниц, стук перекладываемых с места на место книг. — Вы знаете эту книгу?

— Нет.

— Она очень забавная. Стивенсон путешествует по французским горам Севеннам с ослом по кличке Модестин, и этот осел — реальный персонаж. В какой-то момент они проходят через местность, где, как известно, обитает знаменитый Зверь. Можно, я вам кусочек зачитаю?

С дивана, на котором лежал Кристофер, раздался стон. Он, кажется, уронил пульт от телевизора. Ну почему нельзя было поднять его здоровой рукой? Я отвернулась и сделала вид, будто все это время смотрела в окно на кухне.

— Давайте, — сказала я.

— «Волки, увы, как и разбойники, попрятались и больше не встречаются путникам. Можно обойти нашу уютную Европу вдоль и поперек да так и не найти там ничего, достойного называться приключением. И только в здешних местах мог человек столкнуться с реальной опасностью. Ведь это была земля незабвенного зверя, Наполеона Бонапарта среди волков. Сколь оглушителен был успех этого чудовища! Десять месяцев зверь прожил на свободе в Жеводане и Виваре, ел женщин, детей и „пастушек, что славились своею красотой“; он преследовал вооруженных всадников; его видели средь бела дня на королевском тракте — зверь преследовал почтовую карету и сопровождавшего ее верхового…» И тут еще дальше кое-что интересное, — прервал чтение Тим. — Спустя некоторое время Стивенсон сбивается с пути и встречает двух девочек, которые не желают указывать ему дорогу. Одна показывает язык, а вторая советует идти за коровами. Тогда он говорит: «Жеводанский зверь съел около сотни детей в этой местности, и я начинал испытывать к нему сочувствие». [37]

Я рассмеялась.

— Насколько я знаю, Зверь из Дартмура пока что никого не съел, — сказала я. — Хотя я знаю нескольких, с кого ему следовало бы начать.

— Что ж, — сказал Тим. — Надеюсь, я не один из них. Я отправлюсь на его поиски сам. Посмотрю, что это за существо. Я решил сделать это в любом случае — даже если мой роман в итоге окажется никому не нужен. Я перенес свой поход на более близкую дату.

— Правда? Как храбро. И когда же вы отправляетесь в путь?

— Как можно скорее. Сначала надо обговорить это с Хейди и перенести несколько заказов. Главное, что палатка у меня уже есть. Я разведу костер и буду ждать появления Зверя. Возьму с собой хороший фотоаппарат.

Я не смогла произнести вслух того, о чем подумала: по-моему, Тиму надо было плюнуть на «Орб букс», снова сделать своего героя рогоносцем средних лет и написать настоящий хороший роман. Мысль о том, что он станет делать все это ради того, чтобы написать «зеба росса», меня удручала, и я уже чувствовала себя виноватой в том, что сама предложила ему этим заняться.

Я услышала глухой удар у себя за спиной и обернулась. Кристофер упал с дивана.

— Спасибо, — сказал Тим. — Вы мне очень помогли.

— Удачи! Дайте знать, когда определитесь с датами похода.

— Чтобы вы за меня молились?

— Именно!

Я положила трубку и подошла к дивану. Кристофер лежал на полу там же, где упал. У меня мелькнула мысль, а не умер ли он.

— Кристофер?

— Кто это был? — спросил он.

— Автор из «Орб букс». Почему ты на полу? Что случилось?

— О чем вы разговаривали? Я услышал что-то про зверей. Думал, у меня опять галлюцинации.

— Говорили о работе. Не бери в голову.

— Ты смеялась.

— Ну работа иногда бывает смешной, — вздохнула я.

— Малыш, мне так плохо, — проговорил он. — Где я?

— Кажется, на полу. Ты что, упал с дивана?

— Я не помню. Все как в тумане.

— Ну-ка давай, помогу тебе встать. Дать одеяло?

— Да, пожалуйста.

— И чаю?

— Да. Мег?

— Что?

— Пожалуйста, не оставляй меня одного. Все вокруг будто покачивается.

Я разыскала одеяло, лишь частично покрытое собачьей шерстью, и уложила Кристофера обратно на диван — с пультом от телевизора и чашкой чая. Я мечтала о том, чтобы снова зазвонил телефон. Следующие несколько часов я просидела за кухонным столом с «Радикальным лечением» в руках, а Кристофер тем временем включил телевизор на большую громкость и смотрел программу о цивилизации ацтеков, а после нее — программу о Стоунхендже, и я нисколько не сомневалась в том, что обе передачи он уже видел. Слабое солнце ранней весны ласково освещало поверхность кухонного стола. Беша развлекалась тем, что поднималась по лестнице на второй этаж, сбрасывала оттуда теннисный мячик, бежала за ним, брала в зубы и возвращалась наверх. Я догадалась об ее игре по тому, что видела и слышала: сначала на лестнице раздавались ритмичные удары мяча — пам-пам-пам, — а потом, подпрыгивая, в прихожую закатывался сам мяч, лысый, давным-давно лишившийся своего зеленого ворса. После этого Беша тихо сбегала по лестнице, и в итоге я едва успевала увидеть ее черный хвост, как она хватала мяч и убегала. Дальше я слышала топ-топ-топвверх по лестнице — с мячом в зубах Беша поднималась чуть медленнее. Некоторое время она лежала наверху и жевала мяч, а потом все повторялось заново. Кристофер пытался бросать пронзительные взгляды сначала на нее, потом на меня, а потом просто сделал звук телевизора еще громче. В следующий раз он бросил на меня пронзительный взгляд, когда я закашлялась, — кашель был таким сильным, что пришлось выпить три стакана воды, прежде чем я смогла подняться за ингалятором.

«Радикальное лечение» оказалось не совсем тем, чего я ожидала. Непонятно было, каким образом оно очутилось среди всех этих книг по самосовершенствованию. Пожалуй, ничего полезного для Кристофера там не наблюдалось. Это была антология всевозможных трудов о действии плацебо и о том, что сознание обладает контролем над телом, — в общем, было бы правильнее отнести эту книгу к истории медицины или научно-популярной литературе. В одной из первых глав был отрывок из «Молота ведьм», средневекового текста о способах борьбы с колдовством. В этом отрывке, в частности, рассказывалось, каким образом ведьмы лишали мужчин их «детородных органов». Средневековые авторы утверждали, что колдунья в буквальном смысле ничего там не удаляла, а заставляла мужчину поверить в то, что у него этого органа не было. В отрывке говорилось и об импотенции: «Если орган постоянно вял и муж поэтому никогда не может познать свою жену, то это признак естественной холодности. Если же орган приходит в движение и становится твердым, но муж не может довести акта до конца, то это признак колдовства». [38]Еще в книге имелся отрывок из работы одного гомеопата XIX века о силе воздействия так называемого Sac Lac — гомеопатической версии сахарной таблетки, которую этот врач рекомендовал прописывать тем пациентам, которые полагали, что им прописали слишком маленькие дозы «настоящего» лекарства. Здесь приводились рассуждения историков медицины и антропологов об эффекте плацебо и о том, как его действие проявлялось иначе со временем в разных экспериментальных группах. В одном исследовании выдвигалась следующая теория: общество, где люди уверены, что получают наилучшее медицинское обслуживание, процветает, а общество, где достойный уровень лечения доступен лишь власть имущим и богачам, приходит в упадок.

37

Пер. И. Филипповой.

38

Пер. Н. Цветкова.