Страница 14 из 16
Металлические двери дзынькнули, закрываясь за нашими спинами. Жанна сделала глубокий вдох и решилась. Я с безучастным видом разглядывала свое отражение, боясь медсестру спугнуть.
— Любовь Петровна... — заговорила наконец она. Я посмотрела на Жанну ласково и ободряюще улыбнулась. — Вообще-то я не должна вам рассказывать... Но тут так заведено... чтобы лучше узнать, что из себя представляет новый специалист... В общем, последние четыре пациента — наши сотрудники.
Я приложила массу усилий, чтобы не раскрыть от удивления рот. В первое мгновение информация показалась обидной.
— Зинаида Никитична в прачечной работает... — продолжала Жанна, наконец посмотрев мне в лицо и улыбнувшись. — Вообще-то, она очень добрая. Но, говорят, с первого раза ее никто «не проходит»... А Максим Андреевич Тигрин из охраны. Нормальный мужик, вы не обижайтесь. Просто он пошутил...
Голос Жанны звучал сочувствующе, наверное, вид у меня все Же был растерянный. Лифт остановился на первом этаже, двери открылись. Я тоже улыбнулась и кивнула:
— Все в порядке... Спасибо, что сказала!
Мы попрощались.
Я задумчиво разглядывала в зеркале лифта свое отражение, плавно поворачиваясь то одним, то другим боком. Кареглазая брюнетка послушно повторяла мои движения, кокетливо поигрывая густыми ресницами.
— А ты очень даже ничего... — сказала я брюнетке. — Симпатичная. И глаза у тебя красивые.
Про глаза — это уже слова Максима Андреевича Тигрина. Он так и сказал:
— Любовь Петровна, у вас очень красивые глаза... —
Потом немного помолчал и добавил: — Не сердитесь, пожалуйста, на меня. Иногда приходится выполнять и такие дурацкие поручения.
Я и не сердилась. Потому что совещание, от которого у меня испуганно екало сердце, прошло как бы под лозунгом: «Платова Любовь Петровна — ум, совесть и честь нашей медицины!»
Когда я вошла в кабинет Михаила Викторовича, там уже собралось человек десять. Я узнала Акопа Ашотовича, Шушану Беркоевну, двух сегодняшних пациентов и любительницу страстных любовных ночей Зинаиду Никитичну из прачечной. Увидев меня, она задорно подмигнула. Все-таки хорошо, что Жанна предупредила...
Главврач предложил всем сесть, после чего коротко меня представил. Минут через пять после начала в каби-нет постучали, и на пороге появился Тигрин.
— Простите за опоздание... — буркнул он, устраиваясь на стоящем рядом со мной свободном стуле.
Седоватый кивнул и обратился ко мне:
— С Максимом Андреевичем вы уже, по-моему, знакомы... — Но я сделала вид, что удивлена, и он удовлетворенно продолжил: — Это начальник нашей охраны.
Потом главврач произнес небольшую речь, сводившуюся в основном к тому, что центру необходимо заниматься воспитанием собственных кадров. После чего взялись за меня. Совещание длилось не более получаса, но казалось, что прошла вечность. Сидеть и слушать, когда о тебе говорят в третьем лице, оказалось невероятно трудно. Я комкала в руках носовой платок, стараясь не показывать, что нервничаю. Но все четверо «пациентов», словно сговорившись, меня хвалили'.
— Ну, что ж... — подвел наконец итог Михаил Викторович, внимательно выслушав своих коллег. — Я очень рад! «Медирону» жизненно необходимы высококвалифицированные кадры... — Тут он немного увлекся, снова сбившись на кадровую проблему, но все же смог выровняться: — Поздравляем вас, Любовь Петровна, с удачным началом!
Мне, конечно, не хлопали и цветов не дарили, но было очень приятно. Единственным человеком, который
никак не выразил своего отношения к происходящему, оказалась Шушана, задумчиво мерцающая холодными глазами из дальнего кресла. Впрочем, этому я совсем не. удивилась.
Чтобы я снова невзначай не заплутала в недрах главного корпуса, меня любезно вызвался проводить Максим Андреевич. Очутившись в вестибюле первого этажа, я вежливо поблагодарила его за помощь, на что он откликнулся еще одним предложением:
— У вас сегодня был трудный день. Давайте я подвезу вас до дома!
Недолго думая, я согласилась. Начальник охраны поманил за собой, мы миновали несколько дверей и лестниц и очутились в подземном гараже. Машин здесь было много. Судя по маркам автомобилей, сотрудники «Медирона» не бедствовали. Мы остановились возле блестящего при неярком искусственном освещении черного «СААБа». Мой спутник открыл переднюю дверцу, и я с замирающим сердцем сунулась в манящий полумрак шикарного салона.
В дороге мы большей частью молчали, изредка обмениваясь дежурными фразами о погоде. Я этому была рада: оказавшись в расслабляющем уюте мягкого кресла, поняла, что устала до дрожи в коленках.
«СААБ» плавно подкатил к подъезду моего дома. Вопреки обыкновению, я не стала сразу бросаться на дверцу в твердой решимости побыстрее выбраться на улицу. Казалось, сама машина мягко погасила такой порыв, заставив дождаться, пока Максим Андреевич обойдет ее спереди и откроет мою дверцу.
— Прошу вас!
Я оперлась на предложенную ладонь и изящно выскользнула из салона. Вот тогда-то он и сказал:
— Любовь Петровна, у вас очень красивые глаза... И не сердитесь, пожалуйста, на меня. Иногда приходится выполнять такие дурацкие поручения...
В следующее мгновение Тигрин уже возвращался к тихо урчащей машине. Через мгновение она тронулась, а я стояла и смотрела вслед, пока ее сверкающие бока не исчезли за ближайшим, поворотом.
Едва не клацая.с досады зубами, я изнывала над телефоном, как папуас над консервной банкой. Шел уже второй час моих мучений, но у Лидки в квартире никто не снимал трубку. Собственно, снимать ее, кроме самой Лидки, сейчас было некому: ее мама, Нина Сергеевна, гостила у старшего сына в Туле, а мужа Вовку Лидка выгнала еще два года назад. Глянув на часы, я решила, что дам ей последний шанс, потом пусть пеняет на себя. Еще раз набрала номер. После третьего гудка раздался щелчок и послышался вялый подружкин голос:
— Слушаю!
— Наконец-то! — обрадовалась я. — Давно пришла?
— Только вошла, разуться не успела...
— А-а-а! — протянула я. — А я звоню, звоню! Где была-то?
— Да по складам мотались весь день, устала как собака... Ну а у тебя как дела?
Я доложила о событиях за весь день подробно, именно в той последовательности, в которой все происходило. Услышав о подставных пациентах, она фыркнула:
— Никогда не слышала ни о чем подобном! Ну и ну! Прямо какая-то медицинская секта! Тебя там кровь новорожденных младенцев пить не заставляли?
Но когда я рассказала, как прошло совещание, Лидка немного успокоилась.
— Я всегда утверждала, что ты прекрасный специалист! Только цену себе не знаешь!
Тут она села на любимого конька, рассуждая о моих достоинствах и недостатках некоторых других членов общества. Это был камень в огород отсутствующего в столь важный момент Олега.
Муссировать тему моего замужества я не стала. Дождавшись, когда подруга выговорится, словно невзначай, упомянула о начальнике охраны «Медирона». Вернее, о том, что он сказал мне на прощание. На том конце провода повисло секундное молчание, потом дорогая подруга голосом, полным удивленного недоверия, протянула:
— Медведева... с каких это пор ты обращаешь внимание на комплименты посторонних мужчин?
— Эй! Эй!.. Это ты, что ли? — послышалось рядом со мной. Я вздрогнула и недоуменно огляделась вокруг. Возле автобусной остановки притормозили темно-серые «Жигули». Из окошка на меня радостно скалилась щербатая физиономия вчерашнего попутчика. — Я гляжу — вроде ты. Только кофта сегодня другая. Может, подвезти? Я опять туда же. Могу скидку сделать, раз по дороге...
Предложение было заманчивое. Однако оно было несколько неожиданным, и я задумалась, растерянно хлопая глазами на водителя. Увидев мою нерешительность, он посерьезнел:
— Да не хочешь, не надо. Я думал, тебе опять туда. Просто помочь хотел. Ну, ладно...
Тут я ожила:
— Ой, спасибо! Мне и правда опять на Макулин-скую. — Я сунулась к окошку и подозрительно спросила: — А сколько скинете?