Прекрасный Хаос

Она сморщила нос.

— Я должна была наполнить это место. Они даже не показывают мои истории по телевизору здесь!.

— Разве вы не можете остаться? Еще так много частей туннелей осталось на карте. И я не знаю, что тетя Мэрси и тетя Грейс собираетесь делать без тебя.

— Вот почему я хотела поговорить с тобой. Это важно, чтобы вы были внимательными, ты слышишь?

— Я слушаю.

Я знал, есть что-то, что она должна была мне сказать, что-то, что никто из окружающих не мог знать.

Тетя Прю оперлась на ее трость и прошептала:

— Вы должны остановить их.

— Остановить кого?

Волосы на моем затылке стали дыбом.

Другой шепот:

— Я точно знаю, что они пытаются исправить, что бы пригласить половину города на мою вечеринку

Ее "вечеринка". Она упоминала об этом раньше.

— Вы имеете в виду ваши похороны?

Она кивнула.

— Я планировала это с того момента как мне стукнуло пятьдесят два года, и я хочу что бы это было именно так, как я хочу. Хорошее постельное белье, китайский фарфор, хорошая чаша с пуншем, и Сисси Ханейкатт пела "Удивительную Грэйс"'. Я оставила детальный список, под моим комодом.

Я не мог поверить, что это была та причина была причина она привела по которой она привела меня сюда. Но опять же, это была тетя Прю. "

— Да, мэм.

— Это все из-за списка гостей, Итан.

— Я понял. Вы хотите убедиться, что все нужные люди будут там.

Она посмотрела на меня, как на идиота.

— Нет. Я хочу убедиться, что "не тех" там не будет. Я хочу убедиться, что определенные люди не явятся. Это не свинья подобранная в горящем доме (?)

Она была серьезной, хотя я видел блеск в ее глазах, кажется, будто она вот-вот вырваться из ее позорной, негармоничной, поддельной опер версии — "Опираясь на вечные руки".

— Я хочу, чтобы ты та хлопнуть дверью перед Юнис Хонейкатт, до того как она зайдет в здание. Меня не волнует, если пение Сисси, или что эта женщина принесет самого Господа Вседержителя на своих руках.

Я схватил ее в объятия настолько сильные, что ее крошечные ноги оторвались прямо от земли.

— Я буду скучать по тебе, тетя Прю.

— Конечно ты будешь. Но это мое время, но у меня есть вещи которые нужно сделать и мужья которых я должна увидеть… Не упоминая уже о Харлоне Джеймсе. Теперь, не могли бы вы открыть двери для старой женщины? Я сегодня сама не своя.

— Эту дверь?

Я коснулся металлической двери в хранилище перед нами.

— Именно ее.

Она оперлась на трость и кивнула мне.

— Куда она ведет?

Она пожала плечами.

— Не могу сказать тебе. Просто знаю, что это то, куда я должна пойти.

— Что если я не должен открыть ее, или что-то еще?

— Итан, ты говоришь мне, что ты боишься открыть ту глупую маленькую дверь? Поверните уже это колесо наконец то.

Я положил свои руки на колесо и дернул так сильно, как только мог. Оно не пошевелилось

— Ты собираешься заставить старую женщину делать тяжелую работу?

Тетя Прю оттолкнул меня со стороны, и протянула руку, чтобы прикоснуться к двери.

Она распахнулась под ее рукой, яркий свет, ветер и брызги воды влетели в помещение. Я мог видеть проблеск синей воды вдалеке. Я предложил ей руку, и она приняла ее. Я помог ей переступить через порог, мы стояли так секунду, по противоположные стороны двери.

Она посмотрела через плечо, в голубую даль позади нее.

— Похоже, это и есть мой путь. Ты хочешь что бы я шла путем, как я вам и обещала?

Я застыл на месте.

— Я обещал, что провожу тебя туда?

Она кивнула.

— Конечно. Ты тот, кто сказал мне о Последней Двери. Как еще я могла знать, об этом?"

— Я ничего не знаю о Последней Двери, тетя Прю. Я никогда не проходил мимо этой двери.

— Конечно проходил. Ты стоишь в прошлом возле нее, в эту самую минуту.

Я посмотрел, и там был я — другой я. Туманный и серый, мерцающий, как тень.

Это был я, словно сквозь линзу старой видеокамеры.

Я, со своего сна.

Моя сломанная душа.

Он пошел в сторону к двери хранилища. Тетя Прю махнул в его сторону:

— Ты ты собираешься отвести меня к маяку?

Как только она это сказала, я смог увидеть путь: аккуратные каменные ступени, ведущие травянистый склон на белый каменный маяк. Площадь и старый, один простой каменный ящик стоявший на другом, то белые башни, которые достигли высокого в непрерывного синего неба. Вода за пределами была даже голубее. Трава, которая колебалась от ветра была зеленой и живой, и это заставило меня долго наблюдать за тем, что я никогда не видел.

Но я думаю, что видел это, потому что я спускался вниз по каменном пути.

Чувство боли проникло в мой желудок, и вдруг кто-то выкрутил мою руку, как Линк, когда занимался борьбой двигался на меня.

Голос-самый громкий голос во вселенной, от сильного человека которого я знал, прогремел мне в ухо:

— Ты идешь вперед, Пруденс. Тебе не нужна помощь Итана. У тебя есть Твилла теперь, и ты будешь в порядке, как только ты поднимешься к маяку.

Амма с улыбкой кивнула, и вдруг Твилла стояла рядом с тетей Прю, не светящийся ее образ, а реальный, выглядевшая так же, как она выглядела в ночь своей смерти.

Тетя Прю бросилось на меня взгляд и послала мне воздушный поцелуй, взяв под руку Tвиллу и повернула в сторону маяка.

Я попытался увидеть, была ли другая половина моей души все еще там, но дверь хранилища захлопнулась так сильно, что откликнулось эхом позади меня.

Лия повернула колесо обеими руками, так сильно, как только могла. Я пытался помочь, но она оттолкнула меня. Аурелия тоже была там, бормоча что-то, что я не мог понять.

Эмма держала меня так крепко, что она могла бы выиграть чемпионат штата, если бы мы действительно были на соревновании по борьбе.

Аурэлия открыла глаза.

— Сейчас. Это должно быть сейчас.

Все почернело.

~~*~~***~~*~~

Я открыл свои глаза, и мы стояли вокруг безжизненного тела тетя Прю. Она ушла, но мы уже знали это. Прежде чем я успел сказать или сделать что-нибудь, Амма заставила меня покинуть комнату, и я уже был на полпути по коридору.

— Ты.

Она едва могла говорить, указывая своим костлявым пальцем на меня. Через пять минут мы были в моей машине, и она только тогда отпустил мою руку, чтобы я мог отвезти нас домой. Ушла вечность на то, что бы понять как нам вернуться домой. Половина дорог в городе были закрыты в связи с землетрясением, которое, на самом деле, не было землетрясением.

Я смотрел на руль и думал о колесе на двери хранилища.

— Что это было? Последняя дверь?

Амма развернулась и ударила меня по лицу. Она никогда не поднимала руку на меня, ни за всю ее жизнь и не за мою.

— Не пугай меня так больше никогда!

Девятнадцатое декабря. Крем скорби

Бумага кремового цвета была плотная и сложенная в восемь раз, с фиолетовой атласной лентой, перевязанной вокруг нее. Я нашел ее в нижнем ящике комода, как и говорила тетя Прю, что она будет лежать именно там. Я прочитал ее Сестрам, которые обсуждали это с Тельмой, пока не вмешалась Амма.

— Если Пруденс Джейн хотела хороший китайский фарфор, мы возьмем именно его. Нет смысла спорить с мертвыми.

Амма сложила руки на груди. Тетя Прю умерла только два дня назад. Казалось бы неправильно называть ее мертвой так скоро.

— Далее вы будете говорить мне, что она не хотела сладкого картофеля.

Тетя Мерси взяла еще один носовой платок.

Я проверил бумаги.

— Она хотела. Но она не хотела, что бы Жанин Мэйберри готовила его. Она не хочет, что бы черствые картофельные чипсы были на вершине всего этого.

Тетя Мерси кивнула, как если бы я читал это из Декларации Независимости.

— Это правда. Жанин Мэйберри говорит, что они стали печь лучше, но Пруденс Джейн всегда говорила, что это было в ее натуре, что бы все было дешево.

Ее подбородок дрожал.