Крестовый поход

Хеду куда-то увезли, этим занялся Антонио и один из священников, а куда именно, ей не сказали. Для того чтобы «новообращенный» вампир очнулся, обычно требовалось двадцать четыре часа, то есть полные сутки, день и ночь. Иногда немного дольше, но меньше, чем сутки, — никогда.

Из Французского квартала они вырвались в фургоне Марка и по шоссе 1–10 помчались на запад, надеясь успеть на ближайший рейс до Мадрида. Вдруг впереди, в ослепительно ярком свете солнца, показался человек в черном костюме, стоящий перед автомобилем черного цвета и без номеров, перекрывшим их линию движения; человек поднял вверх руку, приказывая им остановиться. Глаза его скрывались за темными очками, а на отвороте пиджака красовался маленький черный иерусалимский крест.

— Вас ожидает частный реактивный самолет, — сказал он. — Его прислал за вами отец Хуан. Следуйте за мной.

Они так и сделали, и в аэропорту, минуя таможню и охрану, он провел их на взлетное поле. На бетонной площадке их ожидал небольшой реактивный самолет. Эрико, а за ней Джеми, Скай и Холгар по закрытому трапу поднялись на самолет.

Дженн сидела рядом с Антонио, закутанным с ног до головы от солнца; выбравшись вслед за ними, она увидела человека, который придерживал открытой дверцу автомобиля. В солнцезащитных очках его отражалось ее лицо.

— Вы знакомы с Грегом? — спросила она, имея в виду человека, который разговаривал с бабушкой на похоронах папы Че.

Лицо его осталось непроницаемым.

— Это распространенное имя, — ответил он. — Советую вам поторопиться. Чтобы это случилось, нам пришлось нажать на кое-какие пружины.

Оказавшись на борту самолета, они обнаружили, что все иллюминаторы затемнены. Солнце лишь слегка подпалило Антонио, который, обогнав Холгара, несшего Хеду, за долю секунды преодолел расстояние от машины до самолета.

Как только они взлетели, началось. Посыпались взаимные обвинения и не менее горячие и тяжелые контробвинения. Джеми был в ярости, что они притащили с собой ее только что «обращенную» сестру, и в глубине души она не винила его в этом. Будь это не Хеда, а его сестра или чья-то еще, она бы испытывала точно такие же чувства.

Холгар вступился и попытался примирить всех, и Джеми ударил его. Эрико и Скай разняли их, растащив каждая своего партнера в стороны.

Все время полета Антонио не разговаривал с Дженн и не смотрел в ее сторону. Склонившись над неподвижным телом Хеды, он молился.

В Испании самолет приземлился также на частную взлетную полосу, где их уже поджидал лимузин, доставивший всех в университет.

Мысли Дженн словно заморозились в тот момент, когда она поняла, что сестра ее «обращена», когда сжала в руке кол и собиралась сделать то, что должно, а Антонио остановил ее. Почему он это сделал? Неужели из любви к ней? Или считал, что, спасая от гибели еще одного Проклятого, он получит хоть какое-то искупление?

Слишком много вопросов и ни одного ответа. Дженн надеялась, что сможет хотя бы поговорить с отцом Хуаном и узнать, почему он так спешно покинул Новый Орлеан. Наверняка что-то случилось, но вот что именно? Неужели все было так плохо, что ему пришлось бросить их накануне сражения?

«Он не бросил нас», — строго поправила она себя, поворачиваясь на бок, чтобы видеть дверь комнаты. В детстве она не могла заснуть за закрытой дверью, боялась, что там притаилось какое-то чудовище. А теперь засыпала только тогда, когда дверь была закрыта на ключ, потому что своими глазами видела возле своей двери лица чудовищ.

«Ия знаю их поименно», — думала она, погружаясь в сон. Но тут заверещал мобильник. Пришло сообщение. Она достала его и открыла крышку. Сообщение содержало одно-единственное слово: «Монтана»; [107]ни времени отправления, ни сведений об отправителе.

Она долго смотрела на экран. Штат Монтана называли «Страной Большого Неба». Людей там проживало мало, вампиров, как ей казалось, и того меньше. Верная своему слову, бабушка взяла маму в охапку и убралась подальше от опасности, а теперь вот послала ей сообщение о том, где их искать.

* * *

Скай еще раз проверила замки; Холгар наблюдал за ее действиями изнутри клетки. Размышляя о Хеде, которую вампиры тоже посадили в клетку, как животное, она не могла отделаться от тяжелого чувства.

А вот Холгар и был настоящее животное. Во всяком случае, бывал таким время от времени. Когда он ей улыбался, улыбка его казалась такой теплой, что хотелось смеяться. Вот только глаза его всегда оставались печальны. Она знала, что у него на сердце какая-то темная тайна, но он этой тайной ни с кем не делился. И это было нормально. Она тоже ни с кем не делилась своими тайнами. И Джеми, и Антонио, и Дженн — все они несли в себе каждый свою боль с гордостью и достоинством, словно шрамы, оставшиеся от полученных в бою ран. Эрико просто не позволяла себе никаких сантиментов. А вот Скай и Холгар таили свою боль глубоко в душе, и никто ее не видел.

— Что ты ходишь, как в воду опущенная, перестань, min lille heks, — сказал Холгар. — Всего одна ночь. Так же гораздо лучше будет. Безопаснее.

— Интересно, для кого? — прошептала Скай.

— Для всех нас, — сказал он, заглядывая в ее глаза.

Он знал, что говорит. Он серьезно верил, что предохраняет от опасности не только товарищей, но и себя самого. Может, это и так. Но нынче ночью мог бы позаботиться о дополнительной безопасности, она была уверена в этом.

— Доброй ночи, — тихо сказала Скай и вышла из комнаты.

Она закрыла за собой дверь и произнесла магическое заклинание, чтобы создать барьер, который помешает любому до самого утра войти в комнату. Неприятно было делать это, но она боялась Джеми, мало ли что взбредет ему в голову. Он все еще злился, а Холгар в обличье волка олицетворял для него все, что он ненавидел.

— Да хранит тебя Великая Богиня, Холгар, — прошептала она, направляясь к своей комнате.

Войдя в нее и закрыв за собой дверь, Скай начертила на полу круг. Обычно для совершения ритуалов она предпочитала свежий воздух и деревья вокруг, и чтобы под ногами ощущалась плоть живой земли, а над головой светила луна. Но только не сегодня. Вокруг нее так и вились, так и роились темные силы, и она не вполне была уверена в том, что в темноте, за стенами здания, ее уже кто-то или что-то не поджидает.

В памяти всплыло лицо Эстефана, и Скай содрогнулась.

Она открыла сундук и достала свои профессиональные орудия и инструменты. Надо очистить сознание от наполнявшего его мрака и разорвать оковы, которые, казалось, мешают ей, сбивая ее колдовские действия и направляя их не туда, куда нужно.

— Сегодня ночью это закончится, — прошептала она в темноту и прислушалась, не будет ли ей ответа.

Холгар видел, что Скай уходит в смешанных чувствах. Очень хорошо, что она ушла, хотя ему этого не хотелось. Никто еще из его новой стаи не видел, как он превращается в волка. Из них один отец Хуан был этому свидетелем. И пока ему не очень хотелось, чтобы кто-нибудь это увидел.

Но вот что поразительно: становясь волком, он отчаянно тосковал по своим товарищам. В нем просыпалась волчья натура, сильная, свирепая и отчаянно нуждающаяся в общении. Он буквально задыхался от одиночества, и это происходило каждый месяц, с тех пор как он покинул родной дом и отправился учиться на охотника. Ему было непереносимо больно, так больно, что он не выдерживал, вой оглашал стены академии. Первые несколько месяцев он едва выдерживал, чтоб не сбежать после каждого превращения, убежденный в том, что не сможет больше выдержать боли одиночества.

«Останься, Скай, хотя бы на этот раз», — думал он.

Может быть, когда-нибудь он попросит ее, когда будет уверен в том, что она сможет вынести это зрелище. Он терпеть не мог принимать пищу один, но это не шло ни в какое сравнение с мукой одиночества во время превращения.

Три раза с ним оставался отец Хуан, и тогда он гораздо легче перенес весь процесс. Но священник прекрасно знал, что такое Холгар. Всех же остальных Холгар легко обвел вокруг пальца, и они считали его отличным парнем. Они не понимали по-настоящему в его натуре силы зверя, поэтому нельзя было позволить им быть свидетелями того, что с ним происходит в ночь полнолуния.