Тайный брак

Такими вот историями развлекал меня милый Джеймс довольно часто. А также охотно читал отрывки из длиннющей поэмы о своей жизни, которую не переставал писать долгие годы. Поэма казалась мне трогательной и весьма занимательной.

Я очень привыкла к Джеймсу, мне хотелось, чтобы наше совместное приятное и мирное пребывание в Виндзоре длилось как можно дольше.

И здесь, в Виндзорском замке, им суждено было встретиться и полюбить друг друга. Я говорю о Джеймсе и Джейн, дочери леди Кларенс.

Помню, мы с Джеймсом стояли у окна в моей комнате и смотрели в сад, когда Джейн появилась на дорожке.

Она подняла голову, увидела меня, Джеймса и поклонилась, слегка улыбнувшись.

— Какая прелестная девушка! — сказал Джеймс, и его горячность немного удивила меня.

— Мне тоже так кажется, — согласилась я.

— Кто она?

— Дочь герцогини Кларенс. Ее отца звали Джон Бофорт, граф Сомерсет.

— А, Бофорт…

— Да. Он первый муж герцогини. Бедная Маргарет потеряла двух мужей!

— Это очень печально, — вежливо согласился Джеймс.

Вскоре подвернулся удобный случай, и я познакомила его с Джейн, которая, судя по всему, совершенно очаровала Джеймса. Не могу сказать того же о Джейн. Впрочем, возможно, ей лучше удавалось скрывать свои чувства. Однако постепенно я стала замечать, что и она не на шутку увлечена молодым мужчиной. Они не сводили глаз друг с друга, не замечая никого вокруг.

Я поделилась своими наблюдениями с матерью Джейн.

— Мне кажется, — сказала я, — Джеймс влюбился в вашу дочь. И, если не ошибаюсь, чувства его не безответны.

— Хотела бы надеяться, что это не так, — услыхала я в ответ.

— Но почему, Маргарет? Разве Джеймс не достоин счастья? Бедняга! Столько лет в плену.

— Его темница не лишена удобств, — язвительно возразила она.

— Если Джейн выйдет за него замуж, она станет королевой Шотландии.

— Королевой без короны… Владычицей без трона.

— Когда будет заплачен выкуп, Джеймс сможет вернуться к себе на родину.

Маргарет презрительно фыркнула.

— Эти варвары-шотландцы никогда не расстанутся со своими деньгами!

— Джеймс совсем непохож на варвара, — горячо возразила я. — И рано или поздно он будет в Шотландии.

— Зачем? Он ведь стал совсем англичанином.

— Но, Маргарет… Неужели вас не радует любовь двух молодых людей? Неужели вы откажете своей дочери в том, что может составить ее счастье на всю жизнь?

— Не знаю, — сдержанно отвечала она. — Надеюсь, до этого еще дело не дошло…

Но, по моим наблюдениям, молодые люди горячо полюбили друг друга. Настоящую любовь не скроешь. И я искренне радовалась за них и завидовала им. Такого между мной и Генрихом не случилось. Он был добрым, мягким, любящим… Но не таким… О, чего бы я только ни отдала, чтобы быть любимой так, как любил Джеймс!..

Я удостоилась доверия влюбленных: оба заговорили со мной о своих чувствах.

— Мы собираемся пожениться, — твердо сказал Джеймс.

— Желаю вам самого большого счастья в мире! — ответила я.

Джейн порывисто обняла меня.

— Ничто не в силах изменить наше решение! — воскликнула она. — Никакие запреты не остановят нас!

— Желание наше быть вместе мы воплотим в жизнь, чего бы это ни стоило! — поддержал ее слова Джеймс.

— Нисколько не сомневаюсь, — сказала я, — но все же не торопитесь. Лучше, если дождетесь королевского выкупа. Надеюсь, это вскоре произойдет.

— Этого не случилось за все двадцать лет, — с горечью возразил Джеймс. — Думаете, их обрадует, что я полюбил англичанку?

— Но ведь должны они наконец вернуть себе своего короля?

— Как вы все еще наивны, Екатерина, — сказал Джеймс. — На каждого желающего моего возвращения найдется двое противников этого. Такова жизнь.

— И все-таки будем надеяться.

— Что же еще остается?..

Так проходили мои дни в Виндзоре тем летом. Я стала потом называть их золотыми, и с полным к тому основанием: те, что последовали за ними, оказались куда более тревожными и опасными.

А пока что людей, осуществлявших правление страной, по-прежнему беспокоила женитьба Хамфри Глостера на Жаклин Баварской и связанные с этим осложнения. Я же продолжала наслаждаться тем, что мой маленький сын все время со мной; с удовольствием и радостью взирала на трогательную влюбленную пару — Джеймса и Джейн, и так же радостно, как и прежде, мне было видеть во дворце Оуэна Тюдора и слышать его музыкальную речь.

Лето шло к концу. О, как я боялась, что каждый спокойно прожитый день может стать последним! С каким пристальным вниманием наблюдала за сыном! Казалось, он рос и взрослел у меня на глазах. Он уже делал первые неловкие шаги. Мы с Гиймот ставили его на пол, и он совершал сложное путешествие от протянутых заботливых рук одной из нас до других точно таких. Потом мы рукоплескали, восхищаясь его растущим умением ходить, и он повторял наши движения своими крошечными ручонками.

Я уже тогда понимала, что эти божественные моменты буду помнить, пока живу на земле.

Вести о том, что происходит за стенами Виндзора, достигали моих ушей. Я продолжала слышать о том, что конфликт между Хамфри Глостером и Бургундским домом разрастается, что герцог Бедфорд страшно недоволен своим братом. Но какие-либо подробности всех этих раздоров до меня не доходили, да я и не стремилась их узнать. Гораздо больше меня занимало то, что происходило рядом, перед моими глазами… Заботы о ребенке… Игры с ним… Любовные отношения Джеймса и Джейн… Как я завидовала радостному блеску их глаз, безмолвным беседам, которые влюбленные вели между собой взглядами!

Джеймс становился все более нетерпеливым. Он видел лишь одну цель, к которой стремился со всей страстностью, свойственной его натуре. Цель эта — сделать Джейн Бофорт своей супругой. Но кто он сейчас в Англии? Почти никто. Почетный пленник — и только.

Он делился со мной самым сокровенным:

— Мне нужно… необходимо как можно скорее вернуться на родину. У меня должен быть дом, который я предложу моей Джейн.

— Думаю, она согласится стать супругой и простого бедного узника, — ответила я шутливо, но он принял мои слова всерьез.

— Да, это так, — сказал он. — Нисколько не сомневаюсь. Мне тоже ничего не нужно, кроме ее самой.

— Такая любовь редко бывает у королей, — с невольной горечью отметила я.

Он с этим не согласился.

— Что король, что пастух, — сказал он, — оба могут любить беззаветно, всем сердцем.

— Если судить по вас, Джеймс, то действительно так, — признала я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Слезы благородной радостной зависти. — Как бы хотелось помочь вам! — добавила я с искренним чувством.

— У меня есть одна мысль, — сказал он, словно только и ждал моего предложения помощи.

— Откройте же ее.

Вот что он поведал мне:

— Я знаю, поведение многих моих соотечественников не отвечает интересам Англии. Раздражает англичан. Например то, что шотландцы воюют сейчас на земле Франции против английских войск.

— И что же, Джеймс, из этого следует?

— Я подумал, что мог бы пообещать англичанам отозвать своих соплеменников из Франции, если в свою очередь получу заверения, что меня отправят обратно в Шотландию.

— Вы смогли бы такое сделать? — спросила я.

— Я бы честно попытался. И, надеюсь, более удачно, чем в первый раз.

— Ну а сам вопрос о выкупе все же остается?

— Я попросил бы уменьшить сумму. Возможно, мои шотландцы тогда сумели бы заплатить.

— Полагаете, Джеймс, они пожелают увидеть вас на троне? Вы так много лет провели в Англии, что стали англичанином в большей степени, нежели шотландцем.

— Я смогу в одно мгновение вновь превратиться в шотландца! — воскликнул он.

Это меня рассмешило, и мы посмеялись вместе. Потом я спросила вполне серьезно:

— Что же вы намерены предпринять в первую очередь и чем я могла бы вам помочь?

— Прежде всего предложу отозвать всех шотландцев из Франции, — ответил он. — Думаю, им уже надоело воевать на чужой земле… Вы же молитесь за меня, Екатерина, чтобы все окончилось успешно.