Два берега

— Антош, ну ты же можешь хоть немножко помочь. Ты пришел сработы раньше меня — мог бы зайти в магазин и купить какие-нибудьпродукты. Или помыть посуду после ужина, — выговаривалаЖанна.

— А с какой стати я должен тебе помогать? Я устал на работекак собака, производство — это тебе не «Доброе утро, дорогиетелезрители» — и перед камерой жопой крутить. У нас папа маме непомогал — мама была хорошая хозяйка и все умела сама. Позвони мамеи поучись.

Иногда Жанна так уставала после двенадцати часов беготни посъемкам, что пыталась воззвать к здравому разуму мужа:

— Антон, но ведь твоя мама сидела дома, зарабатывал отец. Ая двенадцать часов в день ношусь по всей Москве. Неужели труднозасунуть вещи — твои же вещи, кстати, — в стиральную машину? Яведь не прошу тебя мои трусы стирать — но положить в машину своирубашки и через час вынуть их — это что, так тяжело?

— Я уже говорил, что не буду заниматься бабскойработой, — злился Антон. — Если ты хочешьмужа-подкаблучника — поищи его в другом месте. А если ты такустаешь на работе — найди другую. Тебе кажется, что ты очень тяжелоработаешь — попробуй пойди на завод. Заодно и узнаешь, что такоенастоящая работа. Ты просто лентяйка и пытаешься оправдать этокакими-то нелепыми сказками. Глянцевых журналов начиталась профеминизм и независимость?

Когда Жанна не выдерживала и закатывала скандал, муж уходилночевать к матери. Сначала — ночевать. Потом как-то прожил у неенеделю и, вернувшись, заявил:

— Может, нам к маме переехать? Эту квартиру будем сдавать,а сами с мамой поживем. Там хоть поесть можно нормально, не твоиидиотские полуфабрикатные котлеты и супы из непонятно чего наскорую руку.

К матери Антона Жанна ехать категорически отказывалась. Из-заэтого они тоже часто ссорились.

Жанна мечтала о ребенке. Ей было все равно — мальчик илидевочка, беленький или черненький, тихий или активный, — лишьбы родился маленький живой человечек, ее, Жаннин, человечек,который будет ее любить, не обращая внимания, как она гладит егопеленки и насколько тщательно чистит раковину. Жанна бродила помагазинам детских товаров и рассматривала маленькие платьица,кофточки, пинеточки, на глаза у нее наворачивались слезы. Антондетей категорически не хотел. Он говорил, что не сможет нормальноработать, если по ночам будет орать ребенок, что, когда Жанна уйдетв декрет, ему придется отказываться от простых мужских радостей икормить всех дармоедов, и вообще — Жанна еще недостаточноповзрослела, чтобы рожать, она мужа-то толком не может обслужить,какой тут ребенок. Свекровь полностью поддерживала сына — сначаланадо встать на ноги, потом научиться быть нормальной хозяйкой, ауже потом рожать. Сама свекровь родила первого сына в двадцать лет,в коммунальной комнатенке, без работы, с мужем-маляром и родней вдалеком городке Ахтубинске. У Антона с Жанной была отдельнаяквартира, две вполне приличные зарплаты и родственники Жанны,готовые прийти на помощь. Жанна не понимала, что такое «встать наноги» и почему у них не может быть ребеночка прямо сейчас, ведьребеночку не так много надо.

В результате то ли от сильного хотения, то ли в награду замучения с Антоном Жанна забеременела. Девушка разумная (опытшестилетней жизни с мужем ее многому научил), она скрыла своюбеременность от всех. Тихонечко пряталась в ванной, заглушая рвотушумом воды, ела экзотические сочетания нужных организму продуктов,только по ночам или на работе, пила витамины, которые прятала внижнем ящике стола, журналы для беременных покупала и оставляла встудии, а на учет решила встать после двенадцати недель, когдаделать аборт элементарно нельзя.

Конечно, девочки на работе о беременности догадались быстро.Центральное телевидение — гадючник, кабельное славится удивительнойдружностью коллектива. Жанну охотно подменяли на съемках, редакторстала делать для нее щадящее расписание, коллеги интересовались еесамочувствием и перестали при ней курить. Жанна готова быларасплакаться — сравнивала реакцию абсолютно чужих людей и реакциюсвоего мужа на известие о ее беременности. Антон закатилнатуральную истерику: визжал, как недорезанная свинья, кинул встенку табуреткой и опять ушел жить к маме. Свекровь склонна быларешать дело миром и ласково отправляла Жанну на аборт, уговаривая,объясняя, доказывая и даже умоляя не портить Антону жизнь, пока онокончательно не сделал карьеру.

Бесполезно.

В консультацию с Жанной пошел хмурый и злой Антон, не терявшийнадежды уговорить жену избавиться от ребенка. Но срок вчетырнадцать недель исключал любые варианты развития событий, кромеродов. Антон попытался сунуть врачу денег в коридоре, намекая, чтосрок можно поставить и поменьше, но пожилая, усталая, некрасиваяженщина брезгливо оттолкнула его руку и сказала Жанне:

— Бросайте, девушка, этого козла, простите заоткровенность. Ничего хорошего из него не получится. Меня зовутМария Юрьевна, фамилия Островская. Можете встать ко мне на учет, иродим вам прекрасного сына или дочку. И не пугайтесь быть одна.Лучше без отца, чем с таким отцом.

Сколько раз Жанна жалела, что не послушала совета старойврачихи. Ведь доктора за десятки лет практики начинают разбиратьсяне только в болезнях, но и в людях.

Чем больше становился у Жанны живот, тем невыносимее делалсяАнтон.

— Ты что, сегодня полы не мыла, грязь такая?

— Устала? Не надо было заводить своего ребенка, не уставалабы.

— Поворачивайся быстрее, корова толстая.

— Со мной? А кому тебя теперь показать можно, такуюуродину? Нет, сиди уж дома, мне стыдно с такой по улицамходить.

— «Матерну» купить? Мне аптека не по дороге. Надо — самаиди и покупай.

— А что, сегодня ужина не будет?

Он все чаще хлопал дверью, все чаще приходил далеко за полночьпьяный, постепенно перестал вспоминать про секс, хотя вначале ещетребовал исполнения супружеского долга, сопровождая минуты близостиразглагольствованиями о том, как испортилась у Жанны фигура икожа.

Жанна поняла, что у мужа появилась другая женщина. Но у нее небыло времени узнавать подробности и переживать. Она чувствоваласебя не очень хорошо, быстро уставала, все время хотела спать,невнимательно писала тексты, из-за чего получила несколькозамечаний, к тому же у нее периодически сильно болела голова. Вконсультацию Жанна не ходила, пропустила даже плановый осмотр,потому что не было сил после работы доползти до врача. Антон неуставал критиковать грязь в доме, плохо выглаженные брюки,невкусные завтраки и все, что попадалось на глаза. Хуже того — онрешил, что теперь у них будут раздельный бюджет. Раньше онискладывали большую часть денег в тумбочку — на еду, оплатуквартиры, крупные расходы, а себе оставляли меньшую часть — наодежду (конечно, кроме необходимой), развлечения, косметику ипрочие мелочи. Жанне такая форма бюджета была невыгодна потому, чтостранным образом плащ или костюм для Антона считались необходимымирасходами, а офисные туфли для Жанны — излишеством, на которое ейпредлагалось выкраивать из карманных денег. Теперь Антон объявил,что медицинское обслуживание, роды и приданое ребенка не являютсянеобходимыми тратами. В качестве приданого свекровь готова отдатьвещи, которые носил его брат Андрей, а после него сам Антон, а уколлеги по работе остались кроватка и коляска. Бесплатная медицинавполне в состоянии обслужить такую здоровую корову, как Жанна, аесли она капризничает и ей что-то не нравится — пусть зарабатываетденьги и не занимается ерундой.

Жанне пришлось честно рассказать родителям, что творится у неедома. Елизавета Аркадьевна и Анатолий Сергеевич потеряли дар речи.Они предложили Жанне вернуться домой хотя бы до родов и обещалидать столько денег, сколько понадобится. Елизавета Аркадьевнарешила приезжать к дочери хотя бы два раза в неделю и при случаесерьезно поговорить и с зятем и со сватьей, потому что это уже недевичьи капризы Жанны, это серьезная проблема.

Поговорить с зятем не пришлось. Накануне приезда ЕлизаветыАркадьевны Антон объявил жене, что их отношения исчерпали себя, аон встретил настоящую любовь, прекрасную женщину, на которой теперьженится, как только получит развод. Потом пожелал ей успеть собратьвещи за ту неделю, которую проведет со стройной красавицей иизумительной хозяйкой Танечкой на курорте в Подмосковье, взял сумкуи ушел.