Тихая гавань

– Что значит – больна?

Молчание, казалось, длилось целую вечность. Андреа давнохотелось позвонить Офелии, но она все не решалась. Теперь времяпришло.

– У меня рак, – слабым голосом призналась она. –Обнаружили всего два месяца назад. Скорее всего это тянется ужедавно. Скоро год, как у меня почти постоянно болит желудок, но ясчитала, что это все нервы. Вообще-то предполагают, что началосьвсе с рака яичников, а потом метастазы проникли в легкие. Сейчас уменя уже и кости ни к черту – эта проклятая штука пожирает меняживьем.

Говорила она почти спокойно, только немного печально. А Офелияпросто онемела. Злость на Андреа куда-то исчезла, и на глаза еенавернулись слезы.

– Тебе делают химиотерапию?

– Да, даже сейчас. И облучение мне тоже назначили. Тольконе знаю… не знаю, доживу ли я до него, – откровенно призналасьАндреа. – Все довольно паршиво. Знаю, что ты не хочешь менявидеть, но… я все равно решилась позвонить, чтобы спросить тебя… тывозьмешь Уилли?

Теперь они плакали уже обе.

– Прямо сейчас?

– Нет. Потом… когда меня не станет. Ждать уже недолго.Может, всего пару месяцев.

Офелия задыхалась от рыданий. Как ужасно… как неожиданно инесправедливо! Как Бог вообще допускает такое?! Чед… Тед… и воттеперь Андреа. И снова, как это бывало всегда, в сердце еевспыхнула благодарность Мэтту. Офелия была потрясена – внезависимости от того, какое горе причинила ей Андреа, она незаслуживала подобной участи. Только вот сама Андреа так несчитала.

– Это Господь меня наказал, – словно услышав ее мысли,прошептала она. – Конечно, ты не сможешь простить меня… но,Офелия… не бросай Уилли, обещаешь?

– Обещаю, – глотая слезы, прошептала та.

Сразу вспомнилось, чем они с Пип обязаны Мэтту… а ведь они зналиего всего несколько месяцев. Офелии хорошо известно, что у Андреанет никого. Стало быть, и выбора у нее не было. К тому же онакак-никак крестная мать мальчика… и не важно, кто его отец, ведьего вины в том не было.

– А где он сейчас? У тебя есть кто-нибудь, кто бы могпомочь, пока?..

– Я наняла одну женщину. – По голосу Андреачувствовалось, насколько она устала. – Мне хотелось, чтобы онбыл со мной… до конца.

Она говорила о своей смерти как о чем-то решенном. Это былоневероятно! Господи, ей ведь всего сорок пять, а ее сыну предстоитрасти без родителей.

Мэтт вошел, когда они еще говорили, и на лице его появилосьозадаченное выражение. Он успел заметить мокрое от слез лицо Офелиии незаметно вышел из комнаты. Ему не хотелось быть лишним. Онанаверняка сама потом расскажет ему, что произошло.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – с грустью спросилаОфелия. Ей очень не хотелось, чтобы между ними оставалась обида,хотя она понимала, что прошлого, увы, не вернешь.

– Мне очень хочется увидеть тебя, – слабым голосомсказала Андреа. – Но я так плохо себя чувствую. Этахимиотерапия доконает меня раньше, чем рак.

– А я пока еще не выхожу из дома. Но приеду сразу же, кактолько смогу.

– Я хочу составить новое завещание, поэтому и позвонилатебе… насчет Уилли. Только ты уверена, что не возненавидишь его…из-за того, что я сделала?

– Нет, – спокойно ответила Офелия. – Просто мнежаль, что так случилось. И… и мне больно. – Но в душе она ужепростила Андреа.

В конце концов, она виновата не больше, чем Тед. И это былобольнее всего. Но с тех пор произошло столько всего, что Офелия ужене ощущала прежней горечи.

– Я буду иногда звонить, чтобы ты знала, как у меня идутдела, – деловито сказала ее бывшая подруга, напоминая себяпрежнюю. – И положу номер твоего телефона под стекло – навсякий случай. Прислугу тоже предупрежу – вдруг что-то случится, ия не успею позвонить.

– Держись, Андреа. Ты не должна сдаваться, –прошептала Офелия. Она была потрясена новостью и страшно жалела,что ей пока нельзя выходить. Впрочем, Офелия догадывалась, какмучительно ей будет снова увидеть Андреа – особенно после того,через что пришлось пройти ей самой. – Я тебе позвоню. И тызвони тоже, хорошо?

– Обязательно, – уже не пытаясь скрыть слез,прошептала Андреа. – Спасибо тебе за все. Я знаю, тыпозаботишься об Уилли.

– Даю тебе слово. – И тут Офелии пришло в голову, чтонужно рассказать ей о Мэтте. Теперь у Андреа есть правознать. – Мы с Мэттом решили пожениться. Свадьба в июне.

Наступило долгое молчание. А затем последовал тяжелый вздох, какбудто Андреа казнила себя за то, что разрушила жизнь Офелии и вдругузнала, что это не так. Казалось у нее камень с души свалился.

– Я так рада! Он славный. Надеюсь, вы оба будетесчастливы, – умиротворенным голосом прошептала она.

– Я тоже надеюсь. Не вешай нос, Андреа. Я скоропозвоню.

– Я люблю тебя… прости меня, если можешь, – прошепталата и бросила трубку.

Офелия еще задумчиво вертела трубку в руке, когда в комнатузаглянул Мэтт.

– В чем дело? – небрежно спросил он, но в глазах егопряталась тревога. Вид у Офелии был расстроенный.

– Андреа, – ответила она, глядя ему в глаза.

– Это она в первый раз позвонила? Офелия кивнула.

– Просила прощения? Давно пора. – В свое время, узнаво том, как они, Андреа и Тед, поступили с Офелией, Мэтт пришел внеописуемую ярость. Офелия вздрогнула – она только сейчассообразила, что ничего не сказала Мэтту о своем обещании взятьУилли. Но разве могла она отказать? Нет, не могла. В конце концов,он не просто ее крестник, а еще и сводный брат ее дочери… ребенок,отец которого – ее бывший муж.

– Она умирает…

– Как?! – опешил Мэтт.

– Она узнала всего пару месяцев назад. У нее рак яичников,и метастазы проникли не только в легкие, но даже в кости. Андреапредполагает, что ей осталось не больше двух месяцев. Она взяла сменя слово, что я не оставлю ее сына. Мы… – Офелия решила, чтолучше выяснить все сразу. – Я согласилась. А ты как думаешь? Ясообщила ей, что мы собираемся пожениться… ну, не могла же ясказать, что ты, возможно, не дашь своего согласия. Правда?Понимаешь, у нее ведь никого нет, кроме меня. Ты не против,Мэтт?

Ничего не ответив, Мэтт глубоко задумался. Естественно, ни о чемтаком он и не думал, но… действительно, что она могла ответить?Отказать Офелия не могла. В каком-то смысле это решение далось ейдаже труднее, чем ему самому, ведь, как ни крути, малыш был сыномее мужа, сводным братом ее собственной дочери, а это делалоситуацию еще более щекотливой.

– Похоже, наше будущее семейство разрастается прямо наглазах, верно? Да, дорогая, я тебя понимаю – естественно, ты немогла ей отказать. Скажи, ты правда веришь, что она умирает?

– Похоже на то. Голос у нее ужасный.

– Ну, тогда выбора у нас нет. Кстати, он славныймалыш, – пробормотал Мэтт, целуя Офелию. Они договорились, чтоне стоит пока говорить об этом Пип. В конце концов, новостиневеселые, а девочка еще не совсем оправилась от потрясения послепережитого. Ей незачем знать, что Андреа умирает.

Пару дней спустя Офелии принесли записку от Андреа, после чегоона не звонила. Офелия собиралась позвонить ей сама, но была всееще очень слаба. К тому же ей не очень хотелось это делать, и онавсе откладывала со дня на день, а потом Мэтт отвез ее на побережье,прихватив с собой и Пип с Муссом. Они немного погуляли по берегу, апосле уселись погреться на солнышке. Стоял март, но было тепло, каклетом. Мэтт с Офелией обсуждали предстоящую свадьбу. В конце концовони решили, что поженятся тихо. На свадьбе будут только их дети дасвященник, которого Мэтт знал еще в Болинасе. Ни Мэтт, ни Офелия нехотели шумной свадьбы.

Еще через пару дней, когда солнце светило особенно ярко, Мэттопять привез Офелию на побережье. Офелия твердила, что морскойвоздух творит чудеса, и Мэтт молча кивал, хотя на уме у него былокое-что, о чем Офелия пока не догадывалась. Им пришлось заехать вгород – прихватить с собой еду, потому что в коттедже Мэтта не былоникаких припасов. Добравшись до дома, он поставил на стол корзинкуи включил негромкую музыку. Офелия уже сообразила, что у него науме, но на этот раз у нее и в мыслях не было ему отказывать.Слишком долго они оба ждали, чтобы она сейчас ответила ему«нет».