Тихая гавань

Снять на лето домик в Сейф-Харборе была ее идея. Собственноговоря, она и нашла его через знакомого риэлтера. И сейчас сновапорадовалась, что не ошиблась, – достаточно только посмотретьна Пип, даже на ее мать, чтобы понять, что мысль оказалось удачной.Сейчас Офелия выглядела гораздо лучше, чем раньше. По крайней мереона была причесана… ну, почти причесана. А легкий загар делал еепочти хорошенькой.

– А что будет, когда ты вернешься в город? Не можешь же тывсю зиму просидеть дома, как медведь в берлоге?

– Почему? Теперь-то? Могу, – без малейшего смущенияулыбнулась Офелия. Обе знали, что она права.

Тед оставил ей кучу денег… Впрочем, Офелию деньги не особенноволновали. Заключалась в них какая-то грустная ирония, особенноесли вспомнить первые годы их супружеской жизни. Тогда они снималидвухкомнатную квартиру. В одной из комнат жили дети, а Тед сОфелией ютились на диванчике в гостиной. Гараж Тед превратил влабораторию.

Но несмотря на тесноту и отсутствие денег, она вспоминала тегоды как счастливейшие в их жизни. А потом Тед пошел в гору, и всестало намного сложнее. Успех и богатство ударили ему в голову.

– Только попробуй повторить весь этот бред, и я кишки изтебя выпущу! – пригрозила Андреа. – Будешь ходить гулятьв парк вместе со мной и Уильямом. А потом мы, может быть, слетаем стобой в Нью-Йорк на открытие сезона в «Метрополитен». – Обеобожали оперу. – Я заставлю тебя выйти из дома, даже если мнепридется тащить тебя за волосы! – свирепо добавила Андреа.

Малыш заворочался, трогательно почмокал губами и снова затих.Подруги умиленно улыбнулись. Андреа с удовольствием держала его наруках, чувствуя себя совершенно счастливой.

– Ничуть не сомневаюсь, – кивнула Офелия.

Пару минут спустя влетела Пип, по пятам за ней бежал Мусс. Вруках она держала пригоршню камней и ракушки с пляжа. Она сложилаих на кофейный столик, попутно засыпав его песком. Но Офелияпредпочла сделать вид, что ничего не заметила, – по лицу Пипможно было догадаться, что она страшно горда своим сокровищем.

– Это тебе, Андреа. Если хочешь, можешь взять их с собой вгород.

– С радостью. А песок можно? – ехидно хмыкнулаАндреа. – И что ты делала на пляже? Играла с другимидетьми? – с беспокойством спросила она.

Вместо ответа девочка уклончиво пожала плечами. Сказать поправде, она никого не встретила. Местные редко приходили на пляж, аиз-за упорного затворничества Офелии Пип не знала ни одной живойдуши в поселке.

– Ну, знаешь! Придется мне, видно, приезжать почаще, иначевы совсем закиснете. Наверняка в вашем Сейф-Харборе есть и другиеребята. Мы их отыщем, и у тебя будет компания.

– Спасибо, мне и так хорошо. – То же самое Пипговорила всегда. Она терпеть не могла жаловаться. Да и к чему? Всеравно ведь ничего не изменишь. Ее мать сейчас просто не в состояниичто-то делать. Может быть, в один прекрасный день все будетпо-другому, но не скоро. И Пип молча смирилась. Она всегда былаумна не по годам. А события, произошедшие девять месяцев назад,заставили ее повзрослеть.

Андреа уехала незадолго до ужина. Ей хотелось вернуться в город,до того как опустится туман. Но ее приезд сделал свое дело – онисмеялись и болтали, и Пип, как всегда, с восторгом возилась смалышом Уильямом. Но без нее дом, казалось, разом опустел и в немвоцарилась печаль. В Андреа всегда ключом била жизнь, и стоило ейуехать, как все, казалось, стало еще хуже, чем прежде. Пипнравилась ее кипучая энергия. С ней всегда интересно. Офелияиспытывала то же самое. У нее самой уже давно не было желания жить,зато в Андреа его хватало на двоих.

– Хочешь, возьмем какую-нибудь кассету напрокат? –предложила она, беспомощно глядя на дочь. Ничего подобного ейраньше и в голову не приходило, но приезд Андреа немного всколыхнулее.

– Да нет, не надо, мам. Я посмотрю телевизор, –тихонько прошептала Пип.

– Ты уверена? Пип молча кивнула.

Перед ними вновь встала одна и та же дилемма – что приготовитьна ужин? Но на этот раз Офелия решилась предложить гамбургеры исалат. Гамбургеры получились более прожаренными, чем любила Пип, ноона ничего не сказала. Меньше всего на свете ей хотелось огорчитьмать, и потом гамбургеры все-таки лучше, чем замороженная пицца,которой они питались все последнее время. Пип успела управиться сгамбургером, пока Офелия задумчиво разглядывала свой, но и она вконце концов съела немного салата и даже половинку гамбургера. Да,судя по всему, приезд Андреа пошел на пользу им обеим.

Забравшись вечером в постель, Пип принялась мечтать о том, какбыло бы хорошо, если бы мама зашла подоткнуть ей одеяло. Конечно,она бы и не заикнулась об этом, но помечтать все равно приятно. Онавдруг вспомнила, как это делал отец, когда она была еще совсеммаленькой. Правда, это продолжалось недолго. В сущности, ей давноуже никто не подтыкал одеяло. Отца вечно не было дома, а у мамыполно хлопот с Чедом. И вечно происходило что-то неприятное. Атеперь вот не происходило вообще ничего. Но и ее мама тоже,казалось, ушла вместе с их прежней жизнью, осталась только ееоболочка. Теперь Пип всегда укладывалась в постель сама. Никто незаходил сказать ей «спокойной ночи», пошептаться, подоткнуть одеялона ночь. Она уже давно привыкла к этому. Но в той, другой жизни, вдругом мире, где она когда-то жила, так было здорово.

Сегодня мать рано поднялась к себе. Она еще смотрела телевизор,а Офелия уже спала. Пип почувствовала, как Мусс лизнул ее в щеку.Потом послышался протяжный зевок, и пес улегся на коврике возле еепостели. Опустив руку, она почесала его за ушами.

Уже засыпая, Пип улыбнулась. Она помнила, что завтра четверг.Стало быть, мама, как всегда, уедет в город. Значит, она сможетудрать на пляж и повидаться с Мэтью Боулзом. Подумав об этом, онаулыбнулась. И почти сразу же провалилась в сон. А во сне сноваувидела Андреа и малыша Уильяма.

Глава 4

Утром на поселок вновь опустился туман. Офелия уехала назанятия, когда Пип еще спала. Перед началом занятий ей нужно успетьвстретиться с адвокатом, а это значило, что она должна быть вгороде до девяти. Приготовив завтрак для Пип, Эми, как обычно,повисла на телефоне, а Пип смотрела по телевизору мультики. Тольконезадолго до обеда она решила, что стоит сходить на пляж.Собственно говоря, она думала об этом все утро, но боялась явитьсяслишком рано или Вообще не застать его на берегу. Почему-то Пипказалось, что если Мэтью Боулз и придет, то скорее во второйполовине дня.

– Куда ты собралась? – всполошилась Эми, заметив, чтоПип спустилась с веранды. Пип обернулась и бросила на нее невинныйвзгляд.

– Поиграю на берегу с Муссом.

– Хочешь, пойдем вместе?

– Нет, не надо. Спасибо.

Эми, решив, что ее совесть чиста, вернулась к телефону.

Через несколько минут девочка уже бежала к воде. За нейогромными прыжками несся пес. Пип пришлось пробежать изрядноерасстояние, прежде чем она наконец заметила его. Боулз устроился натом же самом месте, что и накануне, и перед ним стоял все тот жемольберт. Услышав, как где-то за дюнами лает собака, он живооглянулся и увидел бежавшую к нему Пип. Как ни странно, он успелуже соскучиться по ней. И теперь при виде ее смуглого улыбчивоголичика у него неожиданно потеплело на сердце.

– Привет, – бросила она ему, словно старому другу.

– Привет, привет. Как поживаешь? Как Мусс?

– Чудесно. Я бы пришла пораньше, но решила, что для васбудет, пожалуй, рановато.

– Я пришел уже часов в десять. – Как и Пип, Боулзочень боялся, что они разминутся.

Сказать по правде, он ждал встречи с девочкой ничуть не меньше,чем она, что довольно странно – ведь они, в сущности, ни о чем недоговаривались. Просто подсознательно оба решили, что так будетвернее.

– А вы пририсовали еще одну лодку, – заявила Пип,придирчиво разглядывая акварель. – Мне нравится.Красивая. – На акварели крохотная рыбачья шлюпка изображаласьпросто красной точкой на воде, но она придавала рисункузаконченность. Пип сразу это заметила, и Мэтью почему-то сталоприятно. – И как вам удается? Ведь на самом деле еенет? – с благоговейным восторгом прошептала она.