Чудо

— А может быть, зеленая вспышка, которую вы ждете,находится внутри вас? Может быть, чтобы увидеть ее, не надо ездитьтак далеко? — Она понимала, что он уезжает не за чем-то, а отчего-то, но понять это он должен был сам, без подсказки. Она зналаэто по собственному опыту.

Она вела свои внутренние баталии, думая об Эндрю, мучительнопытаясь разобраться в том, могла ли она изменить ход событий,остановить его, спасти и была ли виновата в его смерти, как считалЧарлз. И наконец настал момент, когда она поняла, что ничего несмогла бы сделать. Она поняла это, когда поговорила с другимиподростками вроде него, работая по ночам на «горячей линии», и врезультате тщательного анализа всего, что происходило в прошлом.Понимание пришло в результате молитв по ночам и пролитых горькихслез, и она, наконец, увидела то, что принесло мир ее душе. Она немогла бы спасти его, не могла бы изменить ход событий. Оставалосьлишь смириться с тем, что его больше нет, и что он сам выбрал этотпуть. В этом понимании заключалась ее зеленая вспышка, и онанадеялась, что Куинн когда-нибудь тоже поймет это. Он все ещемучился мыслями о том, что он не сделал и не смог бы сделать, какимон не был и не мог быть. И пока он не поймет, что не смог бы ничегоизменить, ему придется бежать. Найти истину можно, только стояспокойно на месте, а не убегая. Но объяснить это другому человекуневозможно. Ему придется самому находить ответы, а пока он их ненайдет, он никогда не станет свободным, куда бы ни отправилсяискать эту свободу.

Она повернулась к нему и заглянула в глаза. В ее взглядеотражались все ее мысли и чувства, вся ее благодарность за то, чтоон для нее сделал. Он наклонился и поцеловал ее, и оба они надолгое-долгоe мгновение замерли с закрытыми глазами, ощущая своюзеленую вспышку. Это было мгновение, когда два мира осторожноприблизились друг к другу и слились в один, и никто из них нехотел, чтобы это мгновение кончалось. Наконец он открыл глаза ивзглянул на нее. Он хотел ее, но понимал, что должен быть честен сней, иначе от того, что возникло между ними, будет плохо имобоим.

— Понятия не имею, что все это значит, — тихо сказалон, и она кивнула. За месяцы их дружбы она стала понимать, что онза человек. — Я человек без прошлого и без будущего, все, чтоя могу тебе дать, — это настоящее. У меня ничего не стоящеепрошлое, будущего пока что вообще не существует и, вполне возможно,что если оно будет существовать, то не с тобой. Я могу дать тебевсего лишь этот момент перед тем, как уеду. Тебе этого достаточно,Мэгги? — Ему хотелось, чтобы было достаточно, но он боялся,что это не так. Взглянув на нее, он вспомнил все годы, когда Джейнсмотрела на него с таким же разочарованием и болью. Он понималтеперь, что как бы сильно ни любил ее, ей требовалось от негобольше, чем он мог дать, и он не хотел теперь причинять такую жеболь кому-то другому. Но эта женщина была другой, и, возможно, зато время, которое осталось у него до отъезда, он смог бы дать ей тонемногое, что у него еще осталось. Большего ей от него, и ненужно.

— Этого мне достаточно, Куинн. Мы с тобой в одинаковомположении. — Прошлое было слишком мучительным, будущее —неопределенным, у них был только один миг и то, что он мог импринести. Каждый из них по отдельности получил от судьбымучительный урок, и ни один из них не хотел причинить другому иливновь испытать такую боль, которую уже испытал.

— Что бы ни произошло между нами, я уезжаю в сентябре. Тыэто понимаешь? — Голос его звучал решительно, и онакивнула.

— Я знаю, — шепнула она и сказала себе, что, как бы нисложились их отношения, и как бы сильно она ни влюбилась в него, ейпридется отпустить его. Только так и можно было его любить. Любитьего означало никогда не удерживать его и всегда отпускать. Это онатвердо усвоила.

Он придвинул ее поближе к себе, и они молча лежали рядом, глядяна паруса над головой. Слова были не нужны. Каждый из них имелсейчас все, что хотел. Сейчас им было достаточно лежать рядом другс другом и вместе смотреть на бескрайнее небо над парусами.

Глава 9

Когда вся троица вновь собралась вместе в пятницу вечером, Джек,почуяв между ними что-то новое, пытался догадаться, что бы этомогло быть. За многие месяцы он впервые видел Куинна такимдовольным и отдохнувшим. Мэгги пришла к ужину, распустив по спинедлинные черные волосы. Они провели ночь на «Молли Би». Никто из нихне был обременен делами, и их жизнь и время были целиком иполностью в их распоряжении. Они стали проводить все больше ибольше времени вместе на яхте.

Как обычно, когда они играли в кости, чаще всего выигрывалКуинн. Джек оставался с ними почти до полуночи, и Мэгги настояла натом, чтобы уйти в одно время с ним. На следующее утро они с Куинномуехали на яхту. Они никогда не проводили ночь в домах друг у друга.Куинну было очень неловко спать с Мэгги в постели, в которой онспал с Джейн, поэтому они этого не делали. «Молли Би» обеспечивалаим нечто вроде нейтральной территории, которую они мало-помалустали считать своим домом. Они изумили друг друга взаимнойстрастью. Куинн не испытывал ничего подобного долгие годы, и хотяон не признавался в этом Мэгги, с ней он чувствовал себя так,словно вновь стал молодым. Она же обрела с ним то, чего никогда незнала раньше. Но самое главное заключалось в том, что страсть илюбовь друг к другу принесли им обоим удовлетворенность. Это былсоюз, исцеливший души обоих. Ни она, ни он не были бы готовы кэтому, случись это несколько лет назад. Но они встретились в такоймомент, когда их близость смогла помочь залечить раны и тому, идругому.

Потребовался целый месяц, чтобы Джек, глядя, как они в один извечеров стоят рядом друг с другом и готовят ужин, наконец, кое очем догадался. Он удивлялся, как это не пришло ему в голову раньше.Прошло еще несколько дней, прежде чем он отважился задать вопросКуинну.

— Я что-нибудь пропустил? — Он застенчиво улыбнулся,не зная, как спросить о том, о чем хотел узнать.

Куинн быстро уловил ход мыслей Джека.

— Тебе что-то показалось? — с улыбкой переспросилон.

— Между вами и Мэгги произошло то, что я думаю?

— Возможно, — сказал Куинн и протянул ему бокалвина.

Они только что закончили урок, и Куинн теперь всего лишьполировал драгоценность, в которую превратился Джек. Они читалиРоберта Фроста и Шекспира, а также всех поэтов, которых любилаДжейн и которые так нравились Джеку.

Джек теперь читал так, как будто делал это всю жизнь, и Куиннгордился им.

— Я пока не знаю, что это такое, — честно призналсяКуинн. — Но чем бы это ни было, мы оба счастливы, что этопроизошло, и этого нам обоим достаточно.

Ему очень нравилось, что она инстинктивно поняла его, чтопозволила ему быть таким, какой он есть, но в то же время суважением относилась к себе. Она не приносила себя в жертву, какДжейн, так что ему было незачем чувствовать себя виноватым. К томуже Мэгги, потеряв так много в своей жизни, меньше ожидала от него.Она была нежной, любящей, но одновременно независимой исамодостаточной. Она любила его и делала это с широко распахнутымиобъятиями, то есть именно так, как ему хотелось. Он больше не хотелкого-нибудь обидеть или разочаровать, как обидел и разочаровалДжейн.

— Вы ее любите? — взволнованно спросил Джек, которомуочень хотелось, чтобы так оно и было. Он заметил, какой счастливойвыглядела Мэгги. Она то напевала что-то в саду, то веселозанималась какими-то делами в доме. За последний месяц онарасцвела, как цветок под лучами солнца.

— Я больше не могу с уверенностью сказать, что означает этослово, — сказал Куинн, задумчиво глядя на Джека. Он был длянего теперь почти как сын. — Любовь пронзает сердца мужчин,словно отравленная стрела, а потом они отравляют кого-нибудьдругого. Я больше не хочу этого. — За год, прошедший послесмерти Джейн, он понял, какую сильную боль ей причинил. Онапростила его, но он никогда не простит себя. И он не хотел, чтобыэто повторилось снова. — Во имя любви совершаются гнусныепреступления вроде священных войн. Нет ничего хуже.