Страница 77 из 178
Так какого хрена, спрашивается? Что тут происходило? Если она непротив его объятий и прикосновений, то почему сама жмется? ВедьВячеслав ни разу, вроде, не давал ей повода подумать, что онпротив.
Ладно, в первый день он мог еще списать на ее бормотание протоску за почившей семьей. Хорошо. Ситуация у девочки непростая, ктопоспорит? Но, блин, она уже больше года была сиротой, все-таки, ичто ее только теперь припечатало?
Боров не верил.
Он попробовал прощупать почву и выяснить: «не обидел ли ее чем?Не расстроил ли? », что малышка промолчала все два часа во время ихпоследнего ужина в ресторане после ее выступления. Вот простопросидела, уставившись в тарелку, ковырялась вилкой в еде, и нислова не сказала. Он ей про Щура все разъяснил, пообещал, что тотбольше лезть не станет, но и напомнил, чтобы в случае чего, к немушла, рассказывала. Попытался выяснить, что сама Бусинка думаетнасчет того, что в будущем делать планирует (и правда, не век же ейза этой ширмой петь, после услышанного спора мысли об этом то идело лезли ему в голову) – и не получил в ответ ни слова. Тольконевнятный кивок и растерянный взгляд, будто она совсем о другомдумала и ничего из его речи не слышала.
Так вот, в ответ на его вопрос об обиде и причине такойотстраненности в последнее время, Агния вообще глянула на него чутьли не с отчаянием в своих глазищах и нервно, запинаясь и закусываягубы, принялась убеждать Боруцкого, что все простозамечательно.
Если это «замечательно», то как она себе тогда представляет «вконец хреново», хотелось уточнить Борову? Вместо этого он хрустнулпальцами и пошел курить, потому что нервы не выдерживали всех этих«качелей». А когда вернулся, девчонка сидела за столом, уперевлокти в скатерть, чего никогда себе не позволяла, и закрыв лицоладонями. И опять глаза прятала. Нет, не ревела, сдержалась, ноон-то уже умел видеть, когда она еле сдерживалась, чтоб неразреветься.
А на фоне этого напряжения, непонимания и сожалений, что все ужебыло совсем неплохо неделю назад, еще и разговор, который он вконсерватории услышал.
«С благодарностью и уважением», это явно не те чувства, которыеон хотел бы получить от своей девочки сейчас. И понимал умом, чтоона вряд ли преподше своей будет, как на духу рассказывать, как насамом деле к нему относится. Да еще и при Щуре. И все-таки, ещесемь дней назад он бы поклялся, что дело вовсе не уважение иблагодарности за то, что Боров ей место в ресторане дал. И целуетона его в щеку не по этой причине. И тянется, и обнимает…
Да и сейчас, несмотря на все странности поведения малышки, он вэто не верил.
Скорее готов был окончательно убедиться, что когда Бусинкапришла к нему с подарком – Федот что-то ей сказал. Или, того хуже…Потому как слишком много иначе было совпадений, а такой вариант –виделся самым вероятным и много объясняющим.
Но перед тем как что-то спрашивать у своей малышки, чтобы тупоне погореть и не лохануться, он решил наконец-то добитьсявразумительного ответа от Федота.
Потому и сидел сейчас в своем кабинете в клубе, вертя в рукахзажигалку, подаренную Бусинкой, и ожидая друга.
Боров требовал, чтоб Федот приехал еще вчера, но тот, заднимместом, видно, чуя, что попал, почему-то настоял именно на встречесегодня днем. А Боров решил дать шанс другу все объяснить, передтем, как просто удавит, если его подозрения все же правильные.
Только вот этот умник, вместо того, чтоб приехать, позвонил задвадцать минут до времени, которое они оговорили:
- Слышь, Боров, ты где?
- Это ты, типа шутишь? Или под дурака косишь? – он даже голос неповышал. В Борове сейчас накопилось столько бешенства, пусть и покане буйного, контролируемого, что Федот и по телефону не мог этогоне слышать.
- Ну, мало ли, еще не два, ты мог и отъехать куда-то, по«государственным делам»…
- Федот, я тебя сейчас найду и в землю закопаю…
- Ты знаешь, где церковь? Ну, та, что Бусина твоя ходит? –прервал его друг, видно поверив в серьезность угрозы.
- А тебе какой хрен, в святой земле тебя похоронят или нет, ты жнекрещенный, Федот. Или о смысле жизни задумался под конец? -прорычал Боров уже теряя всякое терпение.
- А ты – крещенный? – вместо внятного ответа, поинтересовалсяФедот.
- Андрюха, - не выдержал Вячеслав, переходя уже на имя, чтобдруг знал, как довел его. – Во-первых, я тебя таки прибью, ужетолько за этот бред. Во-вторых – я просто этого не знаю…
- Вот и она не знает, - задумчиво протянул Федот, - а священникуврет, что крещенный. Как думаешь, это большой грех для нее? Сравнимс мокрухой? Или все же попроще?
- Ты о чем, вообще? – Боров даже как-то раздражение и злость назадний план отодвинул, как и все свои подозрения насчет друга. – Тыо чем базаришь, Федот, и при чем тут Бусинка?
- Что, Лысый так ничего и не нарыл, да? – Федот хмыкнул, - Семензарплату вчера выдал в ресторане?
- Ну, допустим. И что, к тебе это, каким боком?
- А никаким, - согласился Федот, - хочешь узнать, куда твоядевчонка уже две с мелочью штуки бухнула, и сейчас отдаватьидет?
Что ж, чего душой кривить, ему удалось заинтересовать Борова.То, что Агния все еще мутила с деньгами, он по ее настороженнымвзглядам при его инспекции ее холодильника подозревал, но и правдане вычислил, куда она те тратит. Да и сумма, явно уменьшилась, воти не настаивал, только следил, чтоб девчонка не влезла в нехорошеечто-то.
- Тебе это не поможет, учти, - предупредил он Федота, - кудаехать?
- Учел. Запомнил, только я-то тут при чем? Я, вообще, никуда нелезу, так, со стороны гляжу, да носом тебя ткнуть пытаюсь, только,кто ж меня слушает…
- Федот!
- В церковь, я ж сказал, что в нескольких кварталах от еедома.
Боров взял ключи от машины, сунул их вместе с зажигалкой вкарман и, сдернув с вешалки пальто, вышел из кабинета.
- И с какой радости мы тут торчим? – Боров оперся на машину,которую припарковал рядом с тачкой Федота, на стоянке позадицеркви. Прикурил. – Или ты исповедаться решил, перед смертью,покаяться?
- Сейчас увидишь, она еще идет, десять минут назад из домавышла, - вместо ответа отмахнулся Федот.
- И какого хера ты за Бусинкой таскаешься? – подозрительноприщурился Боров. – Что ты ей тогда наплел, в клубе? Или…
- Ты меня сам отправлял за девчонкой твоей следить? Так? – Федотразвел руки. – Я твое поручение выполнил. – Нашел, что хотел. Далшанс Лысому…
- Федот, - Боров тяжело опустил ладонь на затылок друга.Надавил, так, что почти прижал его голову к крыше машины. Тот несопротивлялся. – Ты мне тут соловьем не заливай, и про помощьмладшему поколению не рассказывай, - Боров наклонился ниже к ухудруга. Если ты еще месяц назад все узнал, то почему только сейчасколоться начал? И что узнал конкретно. И что ты для себя выигратьпытаешься? Я ж тебя не первый день знаю, Андрей. - Вячеслав глянулна друга из-под бровей, вновь ощутив всю злость, которая копиласьэту неделю. – Ты что ей сказал, падла? С какой стати она на меняглянуть боится?
Агния даже не знала, что больше заставляет ее торопиться вцерковь, желание поскорее отнести деньги, жертвуя их за ВячеславаГенриховича, или поиск покоя. Наверное, и то, и другое.
Двор не был привычно пуст, как это обычно случалось в такоевремя. То тут, то там ходили люди: нищие, пришедшие проситьмилостыню в «выгодные» дни праздников, женщины и мужчины разныхвозрастов, решивших посетить службы. Уже не толпа, как вчера, когдаона приходила к утреннему Праздничному Богослужению, но все жемного. И не разглядишь, есть кто знакомый или нет, вот так,сходу.
Она несколько раз по пути осматривала улицу, даже измениладорогу пару раз, срезав через дворы, опасаясь возможногонаблюдения. В самом начале ей показалось, что она заметила машинуФедота, но тот автомобиль быстро скрылся из виду, в отличие отпрошлого раза, когда друг Боруцкого буквально плелся за ней. Да ипотом, все равно Федот все знал, и ничего не сказал ВячеславуГенриховичу. Из-за ее просьбы? Вряд ли, Агния сильно сомневалась,что дело было именно в этом. Скорее он просто не хотел добавлятьникаких знаний и связей между ней и Боруцким. Возможно, что иименно для этого направил ее тогда в кабинет друга. Чтобы Агниясвоими глазами увидела, что совсем не дотягивает до предпочтенийдруга и тех женщин, с которыми Боруцкий предпочитает водитькомпанию. А поняв это – оставила надежды привлечь вниманиеВячеслава Генрихович. Именно к такому выводу склонялась Агниясейчас. Хотя, это вовсе не значило, что она собиралась сделатьименно так. Сдаться, в смысле. Нет, не собиралась. Правда, и особопохвастаться успехами в этом не могла. Не похоже, чтоб Агнииудалось показать Вячеславу Генриховичу, что она уже не ребенок,которого надо опекать, а девушка, безумно желающая еговнимания.