Страница 19 из 178
Смелая, зараза. Глупая. Но смелая. Он же ее одной рукой удавитьможет. И удавит ведь, если она не отступит. А она, наверняка, видитэто в его лице, а все равно на дверях стоит.
- Я… - Он хрустнул пальцами. – Я знакомый ее родителей. Типа,присматриваю за ней.
Бабка вытянула губы. Он, похоже, не тянул на тех, с кемкорешались родные Бусины. Ну и хер с ними всеми. Достало его. Онуже двинулся вперед, нависнув над бабкой, когда дверь открылась, ина пороге возник Лысый.
Ну, слава тебе Господи.
- Вячеслав Генрихович! – Заголосил пацан с явным облегчением,написанным на лице. – Хорошо, что вы пришли. Я не знаю, чегой мнеделать-то!
И тут бабка, отчего-то, расслабилась.
- Так вы - Вячеслав Генрихович? – Даже обрадовалась она. –Крестный Агнии? Она рассказывала, и мне, и людям из соц.службы провас, и что вы деньгами им с Марьей Ивановной помогаете. Я соседкаих, Алина Дмитриевна, из сорок первой. – Бабка махнула в сторонудвери, располагающейся слева.
Крестный. Инте-р-р-р-есно, мать его так! Ну и, ладно, впринципе, сейчас, не суть важно.
- Да. Крестный. – Кивнул он, так поняв, что упомянутая МарьяИвановна и была той покойницей, про которую его спрашивали вначале.Теперь бы определиться, кем она малявке приходится.
- Хорошо. Девочке сейчас так помощь нужна. Я позвонила вритуальную службу. Но вы же сами знаете, это теперь таких денегстоит. – Бабка со вздохом покачала головой. - Бедная девочка. Какойкошмар. Только родителей потеряла. А теперь вот… - Она снова началаплакать и утирать слезы.
Оттеснив бабку, он прошел в коридор, заметив удивление на мордеЛысого. Ну, елки-палки!
- А вы, это. Вячеслав Генрихович, - прикрыв двери за бабкой, но,не запирая те на замок, как и велела традиция, пацан поплелся заним хвостом. – Чего ж сразу мне не сказали, что она крестница ваша?Я б ее ни в жисть не тронул! И глаз бы с нее не спускал, ни днем,ни ночью. Вот, зуб даю, Вячеслав Генрихович. Падлой буду!
Очень хотелось врезать Лысому.
Вот он, просто, можно сказать, об этом и мечтал, крестным Бусиныстать. Особенно по ночам, когда со стояком просыпался. Но сейчас,так, даже лучше, наверное. Меньше будут думать, с какой-такойрадости, он к какой-то шмакодявке примчался.
Потому, вместо того, чтоб ударить Лысого, Боруцкий осмотрелся. Вквартире было темно. Свет горел только за одной дверью, где,похоже, находилась кухня.
- Лысый, а ты мне кто, чтоб я тебе, как на чистосердечном, вовсем признавался? – Боруцкий зыркнул на пацана через плечо.
Тот стушевался.
- Кто помер-то? – Поинтересовался он.
- Бабка ее, ну эта, чокнутая. – Лысый шмыгнул носом. – Там она.– Он кивнул головой в сторону какой-то двери в темном коридоре.
- А Бусина где? – Продолжая осматриваться, уточнил Вячеслав.
- На кухне, Вячеслав Генрихович. Она, того, приторможеннаякакая-то. – Понизив голос, прошипел парень.
Если ее бабка померла, то это и неудивительно. Кто угодно скатушек слетит, потеряв за полгода всех родных. Тем болеепятнадцатилетняя девчонка.
Как был, в туфлях и пальто, Боруцкий пошел в сторону кухни.Хорошо, хоть ковров на полу не наблюдалось.
Девчонка даже не удивилась его приходу. Подняла голову, глянулапустыми глазами, и снова уронила лицо на ладони, как сидела доэтого. Будто и не узнала. И огонька того, с которым она всегда емув глаза смотрела, упертого и любопытного – не было.
Во рту, почему-то, стало противно горько и кисло.
- Видите? – Снова зашипел рядом Лысый.
Он видел.
- Эй, Бусина. – Боруцкий подошел и наклонился, потормошив ее заплечо. – Давай, не кисни. Я понимаю, что, капец, как тяжело, носейчас разберемся. Организуем все. Слышишь?
Она не отреагировала.
- Так. – Боруцкий выпрямился.
Можно было, конечно, дать девчонке пару оплеух, чтоб в чувствопривести. Но как-то, не хотелось пока. Оглянувшись, он подошел кшкафчикам, висевшим на стене, похлопал дверцами, рассматриваясодержимое. Разочарованно цокнул языком.
- Слышь, Лысый. – Кликнул он пацана, так и мнущегося в дверях. –Сгоняй за водкой. Тут магазин недалеко, за поворотом. Тольконормальной, какой-то возьми.
Пацан кивнул и мигом исчез.
А Боруцкий, еще раз глянул на светлую макушку девчонки и досталмобилку.
- Федот? Слушай, у нас же гробовщики есть свои, вроде?
- Че, все-таки гроб кому-то нужен? – Хмыкнул друг.
- Бабка у нее того. Сам понимаешь. – Тихо ответил Боров,продолжая буравить взглядом склоненную на стол голову Бусины.
- Я сейчас позвоню, подгоню кого-то, адрес дашь?
Боруцкий продиктовал.
- Тебе там помощь не нужна? – После некоторой паузыпоинтересовался Федот, к счастью, без своих любимых цитат.
- Разгребусь, думаю.
- Ну, смотри. – Друг отключился.
«Смотри». Так он это и делает – стоит и смотрит. Только толку отэтого, что-то, никакого нет. И где это Лысого носит, спрашивается?Тут до магазина три минут бегом.
Боруцкий вздохнул, снял пальто, бросив на ближайшую табуретку.Вытянул пистолет. Подумал, и отложил тот подальше от Бусины. Малоли, чего ей в таком состоянии может в голову стукнуть? Скрестилруки на груди и принялся ждать Лысого.
Глава 7
Десять лет назад
Лысый явился через пятнадцать минут, но оказался вынужден бежатьв магазин снова – посреди этого «смотрения» Борову стукнуло вголову, что надо было велеть ему еще и шоколада дитю купить. Малоли, может это в таком возрасте не хуже водки расслабляет? Не зря жеона тогда за конфетой поперлась, плевать, что ночью?
В общем, Вячеслав решил все методы испробовать. Слишком ужсильно не нравилось ему состояние девчонки, которая продолжалаигнорировать все окружающее. Так и сидела, опустив голову на руки.Даже не плакала.
А, исходя из того, что раньше она то и дело норовиларазреветься, Боров решил, что все, дело - кранты.
Однако начать приводить ее в чувство он не успел. Едва за Лысымзахлопнулись двери, в квартиру ввалились какие-то мужики. И,сказать по правде, Боров, грешным делом, сначала схватился запистолет. Хорошо, те вовремя крикнули, еще не видя его, с порога,что они из ритуального агентства и их прислал Федот.
Замерев на пороге кухни, сомневаясь, стоит ли выпускать девчонкуиз виду, он все-таки вышел. Велел гробовщикам забрать умершую исделать все, чего там нужно, и чтоб те завтра организовалипохороны.
После чего быстро вернулся. Бусина за эти пару минут, похоже, недвигалась.
Ругнувшись, он взял из одного шкафчика, по которым шерстилраньше, чашку (рюмок при своем осмотре Боров не заметил), и,свернув крышку, плеснул на дно водки. Поднял голову, оценивающеосмотрел сжавшуюся фигурку, и отставил бутылку.
Вряд ли, чтоб этой крохе много понадобилось.
- Бусина, эй! – Он еще раз попробовал растормошить ее. Подошелближе, потряс за плечо.
– Давай уже, надо оклематься. Толку от твоей истерики?
Конечно, на истерику ее состояние и не тянуло вроде, но Боровпросто не знал, с какой стороны подступиться к девчонке.
Бусина отреагировала, вроде бы. Выпрямилась. Села ровно, опустивруки на колени, и уставилась в точку прямо перед собой. Как слепая.На него опять никакой реакции. Так…
Он подошел впритык и поставил перед ней чашку. Поднял ее руку изаставил обхватить керамическую ручку.
- Выпей. Только быстро. Одним махом.
Она послушно сжала пальцы и поднесла чашку к лицу.
Говоря по правде, Борову стало как-то нехорошо от этого пустоговзгляда и застывшего выражения лица. Вот, что кукла сидит, и все. Ичто ни скажи – выполняет, не думая. А если бы он че лихое задумалбы? Она и тогда делала бы все, что он сказал бы? А если бы это неон был сейчас здесь? А вот кто-то из тех мужиков, которые ввалилисьв квартиру пять минут назад? Чего бы им в голову стукнуло при видетакого состояния девчонки?
У него, вдруг, аж в глазах потемнело от ярости, возникшей приодной мысли о таком. Пришлось закурить, чтоб немногооклематься.