Страница 116 из 178
Священник посмотрел на него удивленно. Перевел глаза на Агнию,продолжающую стоять у иконы. Вячеслав заметил, что малышка сталабеззвучно шевелить губами.
- Это к вам вопрос. Она сюда пришла убитая. Даже со мнойговорить не захотела. Уже три часа молится одна, - не сбавив наездав голосе, обвинил его поп. – Что вы ей сделали? В чем заставилиучаствовать? – Священник вдруг глубоко вздохнул, словно оборвалсебя, пытался утихомирить. – Разве вы не видите, что убиваете ее?То, что в ее душе? Наизнанку выворачиваете. Она же не такая, каквы. Зачем вы ребенком играете? Неужели не видите, что вы для неевторой, после Бога? Прости Господи! – священник сжал распятие,болтающееся у него на груди. - А на земле для нее уже кроме вас инет иного светоча. Зачем вам это дите?! - Поп глянул на него стаким укором, что Вячека могло и пронять. Но не вышло. Мысли другимзабиты были. - Что надо было сделать, чтоб довести ее до такогосостояния, в котором она пришла?
Хороший вопрос. Когда Вячеслав свою Бусинку в последний разцеловал, привезя в ее консерваторию, малышка в шикарном настроениибыла. В офигительном просто. Сонная, это да. Тут он и не отрицалсвоей вины. Не мог от девочки своей оторваться, это да. Два дняперед этим только обнимал ее. Не мог разбудить, хотел, чтоб малышкаотдыхала. А вчера, что называется, дорвался. Да еще и все эти ееизменения, платья, юбки, кружева… Будто Вячеслав и без этого всегоне кидался на нее как голодный зверь.
Так что Бусинка явно не выспалась вчера, это да. Но онаопределенно была довольной. И он не врубался, о чем ему попталдычил. Если этот священник с Бусинкой не говорил, и она ужепришла сюда расстроенная, значит, что-то случилось вконсерватории...
- Сколько у вас таких, которым все равно? Которые сами приходят?Сколько женщин, которыми вы пользуетесь? Две? Три? Десять? Ее зачто так мучаете? Агния же за вами – уже мира не видит. Своей веройспасти вас надеется. А вы…
Священник все еще продолжал ездить ему по нервам. Впрочем,Вячеславу уже стало не до попа. Даже развеселили его эти обвинения.Этому священнику с Федотом бы поговорить – нашлись бы дверодственные души, только с разных полюсов его пилят. А толку? Обанеправы. И поп этот – дурак, видимо.
Косо глянув на него сверху вниз, Вячеслав насмешливо хмыкнул ипошел внутрь зала. Бусинка тут и так задержалась по ходу.
Игорь умолк на полуслове, остановленный взглядом Боруцкого. Всевозмущение и праведный гнев, тлевший внутри эти часы – опали самисобой. Нет, в глазах Боруцкого не было ни капли той угрозы, скоторой этот человек вошел в церковь. Скорее насмешка ипренебрежение. Какое-то знание, которое словно давало Боруцкомупревосходство. И Игорь не остановил, когда Боруцкий направился кдевочке.
Проследил, как она встрепенулась в тишине, оторвавшись отсозерцания иконы и свечей, будто по звуку шагов узнала идущего. Ещедо того, как обернулась. Наблюдал, как Агния улыбнулась, быстрозакончила молитву и перекрестилась. И тихо отошел в сторону, непрепятствуя этим двоим выйти. В этот момент он практически несомневался, что эта девушка вернется. И мужчина, который пришелсегодня за ней, не будет ей запрещать приходить к Богу. И следом заней придет.
Он не был совершен и как всякий человек мог совершить ошибку. НоИгорь был бы плохим священником, если бы впав в грех гордыни,отказался это признать. Как и заметить то, на что ранее не обращалвнимания.
- Тебе Вова позвонил? – малышка следила через стекло, как машинаЛысого сворачивала в противоположную сторону.
- Напугала пацана, - Вячек хмыкнул, держа ровный тон и наблюдаяза ней. – Он уже струхнул, не решила ли ты в монашки податься…
- Просто захотелось постоять, подумать, - со спокойной улыбкойБусинка пожала плечами. – Настроение такое. Извини, что тебепришлось приехать.
Его умница. Растет Бусинка. Стала врать куда лучше. Общение сним сказывается?
Другой бы купился. Только Вячек ее уже как свои пять пальцевзнал и чувствовал, когда малышка юлила. Все равно видел в глубинеглаз смятение и растерянность. А еще что-то такое непростое и не доконца ему понятное, что у Вячеслава таки заскребло за грудиной, какгвоздем по кости. Его девочка все же в чем-то сомневалась. Вчем?
Боруцкий резко махнул рукой, отметая ее извинения:
- Утром у тебя было другое настроение, - тем же спокойным тономзаметил он. И косо глянул на нее, следя при этом и за дорогой. -Что случилось, Бусинка?
- Ничего, Вячек, правда, - он почувствовал прикосновение ееладошки. Тонкие пальчики Бусинки погладили его руку, лежащую нарычаге переключения скоростей. – Погода пасмурная, суматоха вконсерватории перед праздниками – вот и захотелось покоя итишины.
Агния все еще грела его руку своей ладошкой. Теперь же онанемного подалась вперед и на минуту прижалась к его щеке губами.Ладно, это отвлекало.
- Настолько захотелось тишины, что ты с пар своих слиняла? –недоверчиво хмыкнул он. – Утром пошла, хоть глаза продрать немогла, а тут так все достало?
Бусинка промолчала, продолжая улыбаться и касаться его щеки.Отвела глаза. Легко потерлась своей щекой о скулу Вячеслава.
Он улыбнулся, не смог удержаться:
- Я ведь все равно узнаю, что стряслось, малышка, -констатировал он очевидное. Хоть и не прятал улыбку. – И почему тыубитая такая была, докопаюсь. Так что лучше сама скажи, - предложилВячеслав как вариант.
- Нечего узнавать, правда.
Агния выпрямилась на своем сидении и выскочила на улицу, едваВячеслав остановил машину. На бешеной скорости понеслась кподъезду, не ожидая его.
Ага, он так и понял, что нечего. Сразу ж видно.
Вытащив ключи из замка, Боруцкий покачал головой, наблюдая заэтим бегством, и пошел за своей малышкой.
Агния проснулась очень рано. Она даже не знала, что ееразбудило. За окном еще даже рассвет не начался. Часы показывалиначало шестого. А ей больше не спалось. И опять вернулись мысли, скоторыми она вчера столько времени в церкви простояла. Такойсумасшедший коктейль всего, что хотелось головой встряхнуть: стыдперед Сашей за все, за свою глупость и необдуманные слова, такотразившиеся на его жизни. Страх за Вячеслава, за тот путь, которымон шел, и за то, с чем она ничего не могла поделать, только молитьГоспода о милосердии к любимому человеку. А еще - такая любовь кнему, что не хватало сил держать это в себе. Агния то и делоприкусывала язык, чтобы признание не сорвалось, как уже едва неслучилось однажды. Почему-то было безумно страшно сделатьнеправильный шаг и казалось, что этим она может вызвать лишь егораздражение. Наверное, потому, что Вячек никогда и неинтересовался: любит ли она его? Вообще ни разу не упоминал хоть очем-то подобном. Лишь определил принадлежность Агнии понятием«моя», и был этим совершенно доволен, вроде бы.
Очень осторожно она повернула голову. Агния уже имелавозможность убедиться в том, насколько чутко спит Вячеслав. Носейчас ей вовсе не хотелось его будить. Наоборот, хотелось, чтоб онотдохнул, хоть раз выспался. Еще вчера она и не задумывалась обэтом, не сопоставляла очевидные факты и не анализировала, сколькоже на самом деле Вячек отдыхает. А теперь – оказалась оченьобеспокоена этим. Потому что вчера вечером Вячеслав просто уснулсидя. На полу.
У них не то чтоб получилось непринужденно провести вчера время.Агния так боялась выдать настоящую причину, по которой сорвалась вцерковь, что готова была выдумать любой предлог улизнуть отразговора. Правда, Вячеслав не то чтобы и очень давил. Но при этомтак смотрел, словно посмеивался в душе и не сомневался – еще парачасов и он все поймет. А она не была уверена, что его мыслибезосновательны. Потому сначала сделала вид, что ужасно занятаприготовлением обеда и «не замечает» Вячека, стоящего в дверяхкухни. И видно делала это удачно. Потому как он, поинтересовавшись:не нужна ли ей помощь и уточнив, стоит ли морочится, если можно заполчаса из ресторана привезти, оставил Агнию на время в покое.После того, как она отвергла вариант с рестораном, заявив, чтохочет «домашнего». А иначе чем бы Агния прикрылась от его вопросови догадок?