Страница 11 из 18
– Для них это было бы комплиментом!.. Не для татар,конечно. Для неграмотных повторяю: нет ни России, ни Америки. Естьбиологический род людской, который быстро растет, размножается,мужает… В каких-то местах возникают опасные болезни вроде ЗолотойОрды, цивилизации ацтеков, племен каннибалов, но остальная массавполне здорова, берет верх, а эти болезни рассасываются… заисключением последней опасной болезни, что не осталась на своемконтиненте, а расползается по свету, опасно заразив уже почтиполовину человеческого вида. Эта болезнь страшна тем, что в первуюочередь поражает психику: люди не понимают, что опасно заражены. Всознании укрепляется иллюзия, что как раз вот теперь начали житьхорошо, безопасно, сыто…
Он слушал с самым скептическим видом. Я начал злиться, наконецЯузов буркнул снисходительно:
– Бред какой-то. Но как обоснование некой новой военнойдоктрины – в самую точку. Мы вроде хирургов? А танковая армиявместо скальпеля?
– Мы фагоциты, – поправил я. – Есть в крови такиебелые кровяные тельца, что бросаются к месту инфекции, дерутся,гибнут, а когда врага побеждают – их трупы либо выходят в видегноя, либо растворяются в человеческом теле.
– А если не побеждают?
– Человек мрет, – ответил я зло. – Как помретвесь род людской, если не остановим болезнь штатовщины! США втупике еще и потому, что средние американцы… назвать их средними –это комплимент! – убеждены, что все лучшее создается у них вСША. В том числе и культура, как они ее понимают. Из-за этого ониотделены от европейской культуры. Та хоть и почти рухнула подпобедным натиском американского хамства, но все же какие-то остаткисохранились!
Коломиец вдруг сорвался из-за стола, выпученными глазами смотрелна один из дальних мониторов, его ладонь вслепую шлепала по столу,словно ловил прыгающего кузнечика. Наконец изящные, как умузыканта, пальцы нащупали пульт, он резко ткнул им в сторонуглавного экрана, словно выстрелил. Там вместо митинга на Краснойплощади появились люди в одинаковых одеждах, с одинаково угрюмымилицами.
– Опять катастрофа? – спросил Коган, не поднимаяголовы.
Коломиец сказал счастливо:
– Патриарх Борис собирает под свои знамена молодежь!
Бумаги перестали шелестеть, на министра культуры воззрились судивлением. Даже Кречет оторвался от чтения указов, которые вродебы он сам составляет, переспросил:
– Борис?.. Мне казалось, его зовут… зовут…
– Как зовут по паспорту, – переспросил Коганживо, – или как его назвали вы? В минуту, так сказать,вдохновения. Образно очень…
Кречет поморщился, Коломиец оскорбленно разводил руками, ненаходил слов, а на выручку культуре пришел Сказбуш:
– Это новый. Прежний создал три банка, один на свое имя,два на подставных лиц, теперь ворочает миллиардами открыто…Миллиардами долларов, не рубликов! А новый, как ни странно, вместотого чтобы торопливо подбирать крохи, доворовывать мелочи, которыев спешке растеряли акулы… взялся за реконструкцию православия! Покрайней мере, так заявил. Правда, вряд ли сам знает, что с нимделать, но сила в нем звериная, спит по четыре часа в сутки, пашет,как стадо волов, вокруг него уже начала собираться ярая молодежь.Кто-то из священников, а кто-то из тех, кто не мыслит Русь внеправославия…
Кречет развел руками:
– Бог им в помощь. Дело их гиблое, но я им сочувствую. Есличестно, у меня к исламу все-таки враждебного чувства больше, чемлюбви… той вовсе нет, все с молоком матери впитывается, это уже моивнуки-правнуки воспримут ислам как родное… Да и вообще, я всегдасочувствую искренним людям. Если, конечно, этот новый патриарх непросто более ловкий политик, что на изломе попытается сорвать кушпобольше, чем его предшественник. Тот, кстати, не три банка открыл,а четыре. Четвертый как раз сегодня скупил акции самого крупногоалмазного рудника.
– А этот, новый?
– Опирается на старообрядцев. Так что у нас есть не только«Молодежь ислама», то и «Молодое православие».
– Бравые ребята, – согласился Сказбуш. – Я знаюэту породу. Сам из такой.
– Вы? – удивился Коган.
Сказбуш холодно посмотрел на финансового гения:
– Когда в шестидесятые наша пропаганда кричала, что могучиеСША вот-вот нападут на бедную маленькую Кубу, гордую и до задницыреволюционную, я написал, как и тысячи других парней, письмо вкубинское посольство, просил допустить меня воевать на стороне Кубыдобровольцем. На самом же деле, если честно, мне было все равно, закого там воевать: за Фиделя или за Батисту. Как и пару лет спустямечтал как-нибудь попасть в Иностранный легион, чтобы воевать средипальм, по которым скачут обезьяны, а над головой летают настоящиепопугаи, воевать в расстегнутом до пупа мундире, с закатаннымирукавами… Эти ребята из «Молодого православия» просто радывозможности подраться. Не просто в подворотне с такими же идиотами,а как бы за правое дело!
Он протянул Кречету листок. Тот отставил на вытянутую руку,дальнозоркость прогрессирует и у президента, прочел задумчиво:
– Кириллов Борис Павлович… Гм… ладно. Получится такполучится! Если сумеет создать сильную и злую старообрядческуюцерковь, то будет у нас православие. Если не удастся, будет ислам.Мне, как президенту, положено не вмешиваться, а взирать с высотысвоего полета. Кречеты же залетают высоко.
Он сунул листок Сказбушу, тут же забыв о молодых старообрядцах.Краснохарев развернул перед президентом толстую папку с листамиразмером с кровельные листы, все в гербах и печатях. Сказбушвздохнул, тщательно упрятал бумажку, перегибая так, чтобы не стерсяна сгибе номер телефона.
Я помнил по новостям, что на руинах православной церкви быстровозникла церковь старообрядцев. Собственно, не возникла, а вышла изподполья, куда ее загнала еще при никоновском расколе официальнаяцерковь.
Во главе стоял умный и энергичный Борис Кириллов, которыйруководил общиной старообрядцев под Пермью, затем в самой Перми, вначале перестройки сумел сплотить разрозненные общины… точнее,координировать их жизнь, а когда начался развал самой системыофициального православия, быстро прибрал растерянные души под своекрыло.
Христианская мораль прижилась, подумал я мрачно, потому чтоориентируется на слабых, убогих, немощных, оправдывает трусость иничегонеделанье. Если честно, каждый из нас в какие-то минутычувствует себя слабым, неспособным постоять за себя, дать в зубыобидчику… И тогда на помощь приходит спасительная формула, что надопрощать врагов, что надо смиренно переносить удары судьбы, нероптать, ибо кто страдал в этой жизни, тот будет вознагражден..ха-ха!… в загробной. А кто вас пинал в этой жизни, тому ох какдадут черти вилами на том свете!
Если Христос и ориентировался на слабых, в самом деле жаждалдать им утешение, то его учение быстро сумели взять на вооружениесильные. С хохотом насилуя слабых, приговаривали: терпите, давознаграждены будете там, за гробом. А нас за гробом уж как битьбудут!
В невеселые мысли проник, как отмычка кагэбиста, задумчивыйголос Сказбуша:
– А что, если как-то помочь этим ребятам?.. Все-такипытаются спасти православие! А оно, как ни крути, все-таки наше. Мыстолько веков с ним прожили, стало совсем русским. И когда сербызадрались с мусульманами, мы сочувствовали сербам только потому,что православные, а мусульмане для нас враги, хотя те же самыесербы, только принявшие ислам…
Кречет смолчал, перевел взгляд на меня. Я понял, что к ответупринуждают футуролога, ответил раздраженно:
– Господин президент! Вы знаете, что меня больше всеговозмутило в когда-то еще совсем молодой и растущей фирме МММ?Задолго до того, как они начали выпускать всякие там липовыебумажки?.. Та знаменитая их акция с оплатой проезда в метро!.. Ахда, вы ж в метро не ездите, все на бронированном автомобиле…
– Я тогда ездил на бронетранспортере, – прорычалКречет, – но вы продолжайте, продолжайте!
– Говорю, они однажды оплатили сутки работы метрополитена,и все жители Москвы ездили бесплатно, за счет МММ. Меня этовзбесило тогда до свинячьего визга. Хотя все турникеты былиотключены, я все равно упрямо бросал пятачок, тогда еще былипятачки… кругленькие такие, медные, в щель автомата. Я не желал,чтобы за меня кто-то платил!.. Я могу позволить бросить пятачок заменя или пробить талончик в троллейбусе своему другу или подруге,но никак не незнакомому человеку. Я не хочу быть обязанным кому-то.Я не хотел быть благодарным какой-то там МММ. Я возненавидел ее заэту дурацкую купеческую замашку.