Страница 67 из 70
— Вызови меня, девочка. Ты ведь не хочешь этого делать. Тыдолжна позволить мне остановить его.
Джесси посмотрела на высокие древние часы в нише слева отлестницы. Пять минут до полуночи.
Прикусив губу, она покачала головой.
— Джессика, ты не только сохранишь мне жизнь, ты спасешь иего тоже. Мы ведь уже говорили. Ты должна вызвать меня наружу.
Она одеревенела от напряжения, но снова покачала головой.
Когда зеркало внезапно ярко засияло и зал исказился, в первыймиг Джесси просто не могла этого осознать.
А затем Дэйгис вышел из тени за балюстрадой, и она поняла, чтоэто он пробормотал заклинание, чтобы выпустить Кейона, —заклинание, которое она сама ему сообщила в тот первый день вбиблиотеке, — и сделал это так тихо, что ни она, ни Кейон неуслышали.
Но почему?
— Дэйгис, что ты… почему ты… ох! — вскрикнулаДжесси.
Он шагал прямо к Темному Стеклу, и она не сомневалась в егонамерениях.
Ее ошеломило предательство Дэйгиса, и она не заметила опасности,пока не стало слишком поздно.
Лукан перебросил шелковый шнур через ее голову и крепко затянулего на шее, завязав удавку раньше, чем она сообразила, в чемдело.
— Сукин сын, отпусти ее! — заревел Кейон, вырываясь иззеркала.
Но вместо того, чтобы отпустить Джесси, Лукан слегка затянулудавку.
Девушка замерла. Ей было знакомо устройство гарроты. Одинповорот, и она мертва. Она не осмеливалась сдвинуться на тенесколько дюймов, которые были необходимы, чтобы воспользоватьсякинжалом, который дал ей Дэйгис.
« Будь готова ко всему», — сказал он.
Теперь, горько подумала Джесси, ей понятны его слова.
Три минуты до полуночи
Лукан взял в заложницы его жену, набросил гарроту ей на шею.
— Возвращайся в зеркало, горец. Вернись в него по своейволе, и я сохраню ей жизнь. Пошел. Живее.
Кейон напрягся. Он должен был почувствовать это раньше, но ведьон ни о чем не подозревал. Айе, барьеры, не пускавшие Лукана взамок, были сняты.
Но барьеры, сковывающие магию Тревейна, все еще были на месте. Аэто значило, что он может заколдовать ублюдка, и тот не сумеет емупомешать.
Кейон открыл рот, и Лукан тут же зашипел:
— Скажи хоть одно слово из заклинания, и она мертва. Я недам тебе шанса заколдовать меня. Если я услышу хоть один неверныйзвук, я сломаю ей шею.
Кейон стиснул зубы.
— Тебя это тоже касается, — рявкнул Лукан, обращаясь кДэйгису. — Если кто-то из вас попытается произнестизаклинание, она умрет. Возвращайся в стекло, Келтар. Немедленно.Мне пора передавать золото.
Столетия ненависти и злости захлестнули Кейона при взгляде начеловека, который давным-давно украл его жизнь, а теперь угрожалего женщине.
Месть — вот для чего он жил так долго, что в нем почти неосталось ничего человеческого.
А потом появилась его чудесная страстная Джессика.
Когда-то ничего, кроме смерти Лукана Тревейна, не имело дляКейона значения. Не имела значения и цена. Еще недавно, двадцатьшесть дней назад, он не желал ничего больше.
Но теперь, глядя на то, как древний враг удерживает в заложникахего жену, Кейон почувствовал, как у него внутри что-томеняется.
Его больше не волновало, выживет Лукан или погибнет. Важно былолишь вырвать из лап ублюдка свою жену и прожить достаточно долго,чтобы спасти ее. Чтобы она увидела рассвет завтрашнего дня и моглажить дальше. Она была его светом, его истиной, его самым сильнымжеланием.
Любовь к ней заполнила его, захлестнула, и в промежутке междудвумя ударами сердца одиннадцать веков ненависти и жажды местииспарились, словно их никогда и не было.
Тревейн его больше не волновал.
Значение имела только жизнь Джессики.
Тихая решимость, неожиданное спокойствие заполнили душу Кейона.Никогда раньше он не ощущал ничего подобного.
— Ради тебя я бы тоже заключил сделку с дьяволом,девочка, — мягко сказал он. — Я бы тоже сделал чтоугодно. Я люблю тебя, Джессика. Ты моя единственная любовь. Никогдане забывай об этом.
— Возвращайся в стекло, горец! — зарычал Лукан. —Или она умрет. Я не шучу. Быстро!
— Ты хочешь передать десятину, Лукан? Хорошо. Чувствуйсебя, как дома. Я не стану тебя останавливать.
Одним быстрым движением он обернулся, снял зеркало со стены,развернулся и бросил его, заставляя вращаться, через пятьдесятступеней лестницы на холодный мраморный пол.
— Лови.
Второй раз в жизни Джесси воспринимала происходящее, как взамедленной съемке.
Признание Кейона в том, что она его единственная любовь, все ещезвенело у нее в ушах, а она смотрела, как единственная вещь,способная спасти жизнь ее возлюбленного, летит к неотвратимойгибели.
Она знала, почему он это сделал. Чтобы спасти ее. Тревейн не могодновременно удерживать гарроту и ловить зеркало. Кейон заставилего выбирать.
Ее муж хорошо знал своего древнего врага. Конечно же, тотбросился за зеркалом. Чтобы выжить сегодня и убить завтра.
Веревка ослабла на ее шее, когда Лукан прыгнул вперед.
Джесси сняла веревку и рухнула на пол, с колотящимся сердцемглядя на происходящее.
Даже если Лукан каким-то чудом успеет поймать зеркало высотой вчеловеческий рост, она не удивится, когда оно разобьется просто отсилы столкновения.
Широко распахнув глаза, Джесси запрокинула голову, глядя вверх.Кейон стоял на верхней ступеньке лестницы, глядя вниз, на нее. Вего глазах светилась любовь — такая чистая, такая сильная, что уДжесси перехватило дыхание.
Она смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку. Ей низа что не успеть добежать до Кейона по этой лестнице, чтобыкоснуться его. Обнять его. Поцеловать в последний раз.
Лукан был почти под зеркалом.
Почти.
Джесси вдохнула и забыла выдохнуть. Чудеса иногда случаются.Может, он успеет поймать зеркало, протолкнуть в него золото и Кейоностанется жив.
В дюйме от вытянутых рук Лукана зеркало врезалось в пол. Одинугол изукрашенной золотой рамы ударился о мрамор.
Темное Стекло разлетелось на тысячи звенящих осколков.
Для Джесси весь мир словно замер и сузился до этих осколковсеребра, водопадом сыплющихся на пол.
Жизнь ее мужа была заключена в этих осколках.
Часы начали бить полночь, и воздух вырвался из ее легких сгромким всхлипом.
Один. Два.
Джесси подняла взгляд на Кейона. Темное Стекло безнадежноразбито. Десятина никогда больше не будет уплачена. Она потерялаего.
Три. Четыре.
На краю сознания маячил страх перед Луканом, который замер,совершенно потерянный, у пустой расколовшейся рамы, посреди озераосколков.
Пять. Шесть.
Джесси чувствовала себя так же. Потерянной. Сбитой с толку. Этотдень начался с надежды, а завершился отчаянием.
Она, как в тумане, заметила, что остальные МакКелтарыприсоединились к Дэйгису за балюстрадой и все, как завороженные,смотрят на разыгравшуюся перед ними сцену.
Семь. Восемь.
В глазах ее мужа была молчаливая просьба. Джесси знала, чего онждал.
Она обещала не смотреть на его смерть. Запомнить его своиммужчиной, а не пленником темного колдовства.
Девять.
Она намеревалась сдержать свое обещание. Правда, не так.Господи, совсем не так!
— Я люблю тебя, Кейон! — крикнула Джесси.
Десять. Одиннадцать.
Все, что она могла для него сделать, — это сдержать своеобещание.
Слезы струились по ее щекам, когда Джесси зажмурилась.
Двенадцать.
28
Открыть глаза ее заставил смех Лукана — после двенадцатого ударачасов. Джесси удивленно заморгала, глядя на темного колдуна,который непостижимым образом остался жив.
И ее взгляд тут же метнулся к лестничному пролету. Сердцеподпрыгнуло к горлу. Кейон тоже был здесь!
Но как это возможно? Стекло разбито, полночь Самайна миновала,десятина не была уплачена. Они оба должны были умереть!