Избранница горца

— Ты действительно во что бы то ни стало хочешь сохранить егожизнь, девочка?

Решив, что терять ей уже нечего, Джесси ответила честно ипросто:

—  Я сделаю что угодно. Даже если Кейон возненавидитменя.

—  Он не станет тебя ненавидеть, Джесси, —заверил ее Дэйгис. — Он будет ненавидеть меня.

Она на это и рассчитывала. Нет, не на то, что Кейон будетненавидеть Дэйгиса, а на то, что он когда-нибудь простит ее за то,что она позволила его древнему врагу уплатить десятину.

—  Но ты ведь говорил, что не знаешь, как освободить Кейона.Зачем тебе это?

—  А тебе? — ответил Дэйгис вопросом навопрос.

—  Я верю, что существует способ освободить его, просто намнужно время, чтобы узнать, что это за способ.

—  Я тоже верю, что такой способ существует,девочка, — ответил Дэйгис после короткой паузы.

—  Правда? — При этих словах ее сердцеожило.

Одно дело, что она сама в это верила. Она была в таком отчаянии,что цеплялась за любую надежду. И совсем другое, когда в такуювозможность верил друид Келтар, — надежда обретала под собойоснование. Потому что Драстен и Дэйгис ни за что не стали бырисковать, давая Тревейну возможность добраться до Темной Книги, тоесть они уверены, что смогут освободить Кейона вскоре после того,как десятина будет уплачена.

Было почти невозможно скрыть от Кейона ее настроение. Особенносегодня — ведь он был уверен, что сегодня их последний деньвместе, — но Джесси это удалось. Дэйгис настоял на том, чтобыона ни с кем не делилась их планами, даже сказал, что не станет ейпомогать, если она не сможет убедить Кейона, что тоже считает этотдень последним. « Кейон убежден, что это единственный путь,девочка, — сказал Дэйгис. — И, боюсь, попытается помешать нам, если узнает, что мысобираемся его остановить».

Ей пришлось разыгрывать роль, и это чуть не убило ее, —слава богу, что ей не пришлось на самом деле переживать то, что онаиграла! — но Джесси была убедительной, поскольку не моглапотерять единственный шанс спасти его.

« Напиши Тревейну, — сказал ей в ту ночьДэйгис. — Сообщи, что ты поможешь ему пробраться в замок и уплатитьдесятину, но зеркало останется у Келтаров».

Она это сделала. Сначала Тревейн отказывался, предлагаямиллиарды альтернатив, которые Джесси под руководством Дэйгисаотклонила.

Но вчера поздно ночью, за двадцать четыре часа до часа «X»,Тревейн наконец согласился.

И теперь — Джесси остановилась у черного хода, резковдохнув, — он был здесь. У нее мурашки бежали по коже. Оначувствовала его черездверь — холод, тьму, разложение, и всеэто было слишком близко.

А она собиралась подойти еще ближе.

Тревейн согласился на сделку только после того, как Джессипредложила себя в заложницы.

« Ты должна помочь мне войти и выйти иззамка».

Она широко открытыми глазами смотрела тогда на Дэйгиса. Он резкопомотал головой. Но иначе темный колдун отказывался шагнуть назащищенную землю Келтаров, и Дэйгис наконец кивнул.

« Откуда мне знать, что это не ловушка?» —напечатал Тревейн.

« А мне?» — ответила Джесси.

После этого переписка прекратилась. Они действительно достиглисоглашения. Оба рисковали всем. И знали это.

Джесси посмотрела на часы.

Оставалось одиннадцать минут до полуночи.

Дэйгис был непоколебим, утверждая, что они дадут Тревейну ровностолько времени, сколько нужно, чтобы дойти до зеркала и внестидесятину. « Я не хочу, чтобы он провел с тобой хоть одну лишнююсекунду. Когда все закончится, я покажусь и мы вышвырнем его иззамка».

Джесси сосредоточилась, готовясь встретиться с Тревейном.

Что бы ни произошло, она не выкажет ни страха, ни слабости. ОнаДжессика МакКелтар, жена Кейона, и он будет гордиться ею.

Ублюдок, которого она собиралась впустить в замок Келтаров,заточил ее мужа в тюрьму на одиннадцать веков и тридцать три года,и, хотя Джесси никогда не считала себя жестокой, она вонзит кинжалв сердце Тревейна, как только ей представится такаявозможность.

Она убрала задвижку и повернула дверную ручку.

— Лукан, — холодно сказала Джесси, склоняя голову.

— Добрый вечер, Джессика, — с сердечной улыбкойответил Тревейн.

Когда он взял ее за руку, Джесси едва справилась с желаниемотдернуть кисть.

Дэйгис стоял в коридоре за балюстрадой, которая выходила вглавный зал, и чутко прислушивался. Оставив Джессику, он помчалсяна свой наблюдательный пункт, стараясь не попасть в поле зренияКейона.

Его брат, Гвен и Хло надежно спрятались в дальней комнате. Всегонесколько часов назад Дэйгис вынужден был скрывать свои планы и отних, чтобы его могущественный предок не смог прочитать и намека вих сознании.

« Это слишком опасно!» — рычал Драстен.

« Но это единственный выход, брат», —ответил он.

« Драгары знали это наверняка?»

« Айе».

« Очень многое может пойти не так, Дэйгис. Ты не сможешьконтролировать происходящее».

Дэйгис не стал спорить. Риск был велик, и он знал это. Он долженбыл лишь подготовить сцену и надеялся, что инстинкты его неподведут и актеры сыграют, как надо.

Драстен не спешил соглашаться до тех пор, пока Дэйгис не заверилего, что при любом исходе Тревейн не передаст десятину. Что он самостановит его при необходимости. Но только в самый последниймомент, добавил он про себя.

В нескольких десятках метров от него, высоко на каменной стене,висело Темное Зеркало Невидимых.

Его поверхность была серебряной.

Дэйгис представил своего предка. Неужели Кейон растянулся наполу, заложив руки за голову, и, глядя в потолок, просто ждалсмерти?

Если да, то он сам хотел бы убить Кейона, и причем всемивозможными способами. В крови Келтаров не было готовности к смерти.В особенности когда они встречали родственную душу и произносилисвадебные клятвы. Дэйгис знал это. Он сам был в очень похожемположении.

И именно это дало Дэйгису подсказку.

Он посмотрел на часы.

« Жди предательства, — сказал онДжессике. — Жди предательства в самый последниймомент».

Он не сказал ей, что предателем будет не Лукан, а он,Дэйгис.

Кейон прислушивался к часам, висевшим в главном зале, весь вечеротслеживая течение времени.

До полуночи осталось несколько минут, и он готовился в последнийраз вдохнуть воздух. Он представлял лицо Джессики и собиралсяудержать ее образ до последнего мига.

Его отвлек звук приближающихся шагов. Она же обещала несмотреть, подумал Кейон, леденея.

Он дернулся и вскочил с пола, услышав звук, которого совершенноне ожидал.

Он услышал, как смеется Лукан Тревейн.

Нэй! Это невозможно! Этот ублюдок не мог пробраться в замокКелтар! Без посторонней помощи…

— О Господи, нэй, девочка, — прошептал Кейон. —Скажи, что ты этого не сделала. Скажи, что это не так.

Но ему не нужно было смотреть в зал, чтобы понять, что случилосьнепоправимое. И на самом деле он не мог винить ее. Он тоже непозволил бы ей умереть. Он горы бы свернул. За жизнь своей жены онсражался бы с Богом и дьяволом.

Джесси предала его.

Он слабо улыбнулся.

И тем самым оказала ему великую честь. Его Джессика любила егонастолько, что нарушила ради него все правила, приговорила к смертивесь мир, только бы сохранить ему жизнь.

Он сделал бы для нее то же самое. Он во что бы то ни сталосохранил бы ее жизнь.

— Горец, — зазвенел голос Лукана, — ты мой еще наодин век.

Улыбка Кейона поблекла. К сожалению, ее действия ничего неизменили.

— Только через мой труп, — пробормотал он. Что, как онвсегда знал, было единственным способом.

Джесси смотрела вверх, на лестничный пролет высоко над залом.Там она спала каждую ночь, если Кейон не был свободен, чтобыприсоединиться к ней в постели.

Он видел из зеркала, как она стоит рука об руку с его врагом. Намиг Кейон зажмурился, словно стараясь избавиться от наваждения. Апотом мягко сказал: