Страница 5 из 70
Но ничегопохожего на то, что, как ей показалось,она только что увидела.
«Ну что за ерунда? — пробормотала Джесси, пытаясь взятьсебя в руки. — Господи, у меня действительноодин секс на уме».
Подглядывание за красавчиком и его девушкой, как оказалось,произвело на нее неизгладимое впечатление. Это, а также усталость иплохое освещение, решила Джесси, открывая машину и усаживаясь заруль, наверняка и стало причиной мимолетной, но ошеломляющейгаллюцинации/фантазии.
Потому что была секунда, когда она была уверена, что видитполуобнаженного мужчину — совершенного бога секса — в кабинетепрофессора Кини, и этот мужчина смотрит на нее.
Игра света и тени, и ничего больше.
Высокий, мускулистый, прекрасный мужчина, просто излучающийсилу. И голод. И секс. Тот секс, которого хорошим девочкам неположено.
Ох, милая, тебе действительно очень нуженпарень!
И он смотрел на нее, словно она Красная Шапочка, а он — большойзлой волк, который голоден уже очень, очень долгое время.
Это определенно игра света и тени.
Он смотрел на нее из зеркала.
В месте, которое не являлось местом и все же было достаточнореальным, чтобы служить тюрьмой, из которой невозможно выбраться,месте, предназначенном ужасать и превращать обычного человека вбуйно помешанного, зашевелился пойманный в ловушку горец издевятого века.
Голодный животный звук завибрировал глубоко в его глотке.
Так он и думал: он учуял женщину.
2
Несколько дней спустя…
В следующий раз, когда Джесси открыла дверь профессорскогокабинета — поздно вечером, в понедельник, — какая-то часть еесознания отметила нечто странное, какую-то необычную мелочь, ноДжесси не уловила, что именно, и не смогла сделать вывод: онасловно была почетной гостьей на собственном, очень бурном празднике«саможаления».
Тот факт, что она повернула ключ, а потомеще раз повернула, то есть закрыла, апотом открыла дверь, ускользнул от ее внимания.
Джесси была слишком занята, бормоча себе под нос о том, какаяудручающе огромная стопка работ первокурсников свалилась на нее вотсутствие профессора. О том, что она могла бы выкроить время на ихпроверку, если бы профессор не оставил ей вчера ночью сообщение сосписком в милю длиной, где перечислял все периодические издания ипрочие источники, которые ей нужно было собрать в десятке разныхмест и привезти в больницу, чтобы он мог сделать выписки для книги,которую будет писать во время реабилитационного периода. Если бы неэто, она могла бы уделить больше внимания тому, что ее окружало, ипередумала бы входить в кабинет.
Может, даже снова закрыла бы его и отправилась звать охранукампуса.
К сожалению, с энтузиазмом смакуя собственные страдания, Джессиничего не заметила.
Она остановилась у приоткрытой двери, сдула с лица упавшие прядии поправила на плече битком набитый рюкзак, чтобы учебникиперестали колотить ее сзади по ребрам.
— Сто одиннадцать эссе? Может, кто-нибудь сразу пристрелитменя, чтобы я не мучалась?
Джесси, не веря своим глазам, пересчитала работы, когда МаркТрюдо, посмеиваясь, передал их ей. В ближайшие несколько дней сонвыпадал из ее графика.
« Эй, я согласился вести группы Кини, Джесс, но ты жезнаешь, какое у меня плотное расписание. Профессор сказал, что тыне будешь возражать».
Она прекрасно знала, почему Кини сказал, что она проверитработы. Потому что, без сомнения, Марк позвонил ему на выходных ипредположил, что она согласится их проверить. Марк вел себя, какдерьмо, с прошлого года, с рождественской вечеринки на кафедре, накоторой он попытался подбить клинья к Джесси. А она терпеть немогла мужчин, которые говорят, обращаясь к ее груди, так, словнонад этой грудью нет ничего достойного внимания. К тому же Марк былхудшим из таких собеседников. Она ведь не разговаривает, обращаяськ мужской ширинке!
Можно не сомневаться, профессор наверняка оставил ей еще односообщение, пока она была в аудитории,пятое за последние двадцать четыре часа (ну почему никто не отберету него телефон и не обколет седативными препаратами?), ипоблагодарил ее за то, что «…ты так помогаешь. Марк действительносильно загружен, и я сказал ему, что ты с радостью емупоможешь».
Ага. Как будто у нее был выбор. И как будто Марк был загруженсильнее, чем она. Но мир в университете, как и во множестве другихобластей, принадлежал мужчинам, и стоило Джесси забыть об этом, какжизнь тут же непременно освежала ей память.
Толкнув дверь бедром, девушка прошла в кабинет, оставив ееоткрытой. Обогнув стол, Джесси направилась прямо к стене с книжнымиполками. Включать свет она не стала, отчасти потому, что самарасставляла вещи в кабинете и прекрасно знала, где найти две книгио галлах, которые нужны были профессору Кини, а отчасти потому, чтоей не хотелось отвлекаться на зеркало и связанные с ним вопросы,которые все еще тлели в ее сознании.
Она смирилась с тем, что странный обман зрения, который случилсяс ней в пятницу, был просто результатом слабого освещения иусталости. Но теперь ей до смерти хотелось узнать, является лизеркало подлинной реликвией. Как профессор его раздобыл? Можно ливыяснить его происхождение? Была ли произведена датировка? И,кстати, чтоэто за символы?
У Джесси была цепкая память — свойство, очень полезное для еесферы деятельности, — и некоторые символы она четко запомниладаже после беглого осмотра. И с тех пор неосознанно перебирала их впамяти, размышляя о том, почему они кажутся такими знакомыми и приэтом… неправильными. Джесси пыталась припомнить, где она уже виделанечто подобное. Ее специальностью была археология Европы отпалеолита до железного века. И хотя зеркало явно было новоделом,воображение Джесси щекотала мысль о том, что рама можетдатироваться примерно концом железного века.
Джесси достаточно хорошо себя знала, чтобы понимать: если онасегодня еще раз взглянет на древний артефакт, любопытство возьметверх и она застрянет в кабинете, изучая профессорские книги исправочники и пытаясь определить происхождение и приблизительный«возраст» символов. Этомы уже проходили, сухо подумала она. Ночипролетали совершенно незаметно, пока она рассматривала артефакт заартефактом, особенно в тех редких и замечательных случаях, когдауниверситету на некоторое время доверяли изучение и верификациюнекоторых частных коллекций. Джесси всегда приходилосьрасплачиваться за это на следующий же день. А учитывая то, какаягора бумаги ждала ее внимания, Джесси не могла позволить себетерять время. Войти и выйти, быстро и с необходимым результатом,таким был ее план, и она не собиралась от него отклоняться.
Джесси как раз протянула руку, чтобы снять с полки два толстыхтома, когда услышала за спиной щелчок закрывшейся двери.
Девушка замерла.
Потом фыркнула и вытащила первую книгу. Сквозняк, только ивсего.
— Ни за что. Я не сбегу снова из кампуса, потому что менячто-то напугало. Это чертово зеркало просто зеркало, — сухо сказала она, обращаясь ккнижным полкам.
— Вообще-то нет, — пробормотал за ее спиной тихийголос с легким акцентом. — Это гораздо больше, чем простозеркало. Кто еще знает, что оно здесь?
Джесси ахнула и обернулась так быстро, что книга выпала у нее изрук, с громким стуком ударилась о стену и отлетела на пол. Джессивздрогнула. Профессор убьет ее, если она повредила переплет, онвсегда с трепетом относился к своим книгам, особенно к тем, что втвердой обложке. В другом конце кабинета, слегка подсвеченныйтусклым мерцанием компьютерного монитора, виднелся силуэт мужчины,прислонившегося спиной к двери и скрестившего на груди руки.
— Ч-то… кто… — запинаясь, выдавила Джесси. Свет залилкомнату.
— Я напугал тебя, — мягко сказал незнакомец, убираяруку от выключателя на стене.
Позже Джесси поймет, что это была просто констатация факта, авовсе не извинение.