Избранница горца

— Мы почти на месте, — подбодрила грузчиковДжесси. — Осталось совсем чуть-чуть.

И правда, несколько секунд спустя они осторожно сняли с плечпродолговатую коробку и опустили ее на ковер.

— Профессор сказал, мне нужно что-то подписать.

Джесси хотела, чтобы они поторопились. Завтра… то есть ужесегодня ей предстоял насыщенный день.

— Леди, нам нужно не только это. Мы не оставим посылку,пока она не будет проверена.

— Проверена? — откликнулась Джесси. — Что этозначит?

— Это значит, что эта штука стоит до фига денег истраховщик отправителя должен получить «зрительную верификацию иосвобождение от обязательств». Видите? Тут так и написано. —Более мускулистый грузчик сунул ей папку с зажимом длябумаг. — Мне все равно, кто это сделает, леди, мне нужнатолько ваша подпись.

Да, действительно, «требуется зрительная верификация иосвобождение от обязательств» — красным штампом шло через счет задоставку, а за штампом следовали две страницы условий иопределений, описывавших на юридическом жаргоне права и обязанностиотправителя и получателя.

Джесси запустила пальцы в свои короткие темные кудряшки ивздохнула. Профессору это не понравится. Он же сказал, что это еголичное дело.

— А если я не позволю вам открыть контейнер и обследоватьэту штуку?

— Она отправится обратно, леди. И поверьте, отправителя этосильно разозлит.

— Ага, — сказал второй грузчик. — Страховка этойштуки обошлась ему очень дорого. Если это отправится назад, вовторой раз платить за нее будет ваш профессор. И тогда навернякаразозлится уже он.

Оба грузчика уставились на Джесси. Их явно не радовалаперспектива снова взваливать на плечи неудобный контейнер,протискиваться с ним по коридору, заново грузить и отправлятьобратно только затем, чтобы еще раз повторить ту же процедуру. Онидаже говорили, не обращаясь к ее груди, как обычно поступалимужчины, когда в первый раз ее видели, а это был явный признактого, что им очень хочется избавиться от проклятой коробки изаняться наконец своими делами.

Джесси взглянула на телефон.

Потом посмотрела на часы.

Она не знала номера палаты, в которую положили профессора, ивряд ли среди ночи ее соединят с ним, если она позвонитадминистратору. Хотя сам профессор говорил, что почти не пострадал,Джесси знала, что врачи не стали бы удерживать его в клинике, небудь у него серьезных повреждений. Больницы избавлялись от людейтак же быстро, как и принимали их.

В каком случае профессор расстроится больше — если она откроетконтейнер или если откажется это сделать и новая доставка будетстоить ему уйму денег?

Джесси снова вздохнула, чувствуя, что в любом случае виноватойокажется она.

В конце концов в ней заговорил нищий студент колледжа.

— Хорошо. Давайте сделаем это. Открывайте.

Двадцать минут спустя грузчики получили ее неуверенную подпись иушли, забрав с собой остатки упаковки.

А Джесси осталась стоять, с любопытством разглядывая то, чтобыло в «посылке». Это оказался не саркофаг. На самом деле большуючасть контейнера занимал набивочный материал.

А среди многочисленных слоев мягкой ткани лежало зеркало,которое, по указанию Джесси, осторожно прислонили к восточнойстене, у книжных полок.

Зеркало было выше ее более чем на фут, его витиеватая рама быласделана из мерцающего золота. Каждый дюйм широкой окантовки былпокрыт символами, настолько единообразными и упорядоченными, чтоони определенно что-то означали. Джесси прищурилась, рассматриваягравировку, но лингвистика была не ее специальностью и без долгогои вдумчивого изучения книг и статей она не смогла опознать ни однойбуквы, символа или глифа.

Внешние края серебристого стекла, примыкающие к изукрашеннойраме, были подпорчены какими-то черными мутными пятнами, но если несчитать этого, само стекло было невероятно чистым. Джессиподозревала, что когда-то оно было разбито, а затем его заменили,потому что само зеркало выглядело на несколько веков «младше» рамы.Ни одно древнее зеркало не могло бы дать настолько четкогоотражения. Самые ранние зеркала, обнаруженные археологами,датировались 6 200 годом до нашей эры, но они были изготовлены изполированного обсидиана, а не из стекла. Первые стеклянные зеркалабольшого размера — примерно метр на полтора — появились только в1680 году благодаря итальянскому стекольщику Бернарду Перрото,который изготовил их для Зеркальной галереи Версаля по заказуэкстравагантного «короля-солнце», Людовика XIV. Возраст редкихзеркал, размером с то, что стояло перед Джессикой, —впечатляющих двух метров в высоту, — обычно не превышалнескольких веков.

Судя по всему, зеркалу было меньше века и никто не умер и несошел с ума, вдыхая ртутные пары при изготовлении амальгамы.Шляпные мастера, «шляпники», были не единственными, кто страдал оттоксических испарений во время работы (хотя Джесси почему-тоникогда не встречалось выражение «безумный зеркальщик»).

Задумчиво прищурившись, она продолжала разглядывать зеркало. Какархеолог она хотела узнать происхождение этой вещи и определитьточный возраст рамы.

Джесси нахмурилась. Зачем профессору это зеркало? Такая вещь невписывалась в круг его обычных интересов, который ограничивалсякопиями оружия и репродукциями древних хронометров вроде немецкойастролябии шестнадцатого века, стоящей на его рабочем столе. Да икак профессор смог позволить себе нечто настолько дорогое, получаязарплату преподавателя?

Выудив ключ из кармана джинсов, Джесси развернулась, чтобы уйти.Она сделала все, о чем просил ее профессор.

Джесси выключила свет, сделала шаг к двери и в этот миг ощутилахолодок. Тонкие волоски на затылке встали дыбом и зашевелились,словно наэлектризованные. Сердце внезапно заколотилось в груди, и уДжесси появилось жутковатое ощущение — уверенность, что за нейнаблюдают.

Причем наблюдают, как за добычей.

Вздрогнув, она повернулась к зеркалу.

Тускло подсвеченное бледным голубым светом скринсейвера, древнеезеркало выглядело очень странно. Золото казалось серебром.Серебрилось и стекло, ставшее темным, глубоким, заполненнымтенями.

И там что-то двигалось.

Джесси так резко втянула в себя воздух, что чуть не подавиласьим. Закашлявшись, она нащупала выключатель.

Яркий верхний свет затопил комнату.

Она уставилась в прямоугольное стекло, прижав руку ко рту иконвульсивно сглатывая.

Ее отражение уставилось на нее.

Миг спустя Джесси зажмурилась. И резко открыла глаза. Сновапосмотрела в зеркало.

Там была только она.

Но волоски на затылке по-прежнему стояли дыбом, ледяные иголочкибегали по спине. Пульс на шее бешено колотился под ее ладонью.Широко раскрыв глаза, Джесси внимательно оглядела комнату.

Кабинет профессора был точно таким же, каким и должен быть.

Через минуту, которая показалась ей очень долгой, Джессипопыталась засмеяться, но смех получился дрожащим, неуверенным истранно прозвучал в пустом кабинете — словно квадратная комната ипространство в ней немного не совпадали размерами.

— Джесси, ты сходишь с ума, — прошептала она.

Ничего и никого не было в профессорском кабинете, кроме ееслишком живого воображения.

Она тряхнула головой, освобождаясь от наваждения, сновавыключила свет и на этот раз быстро, не оборачиваясь, захлопнула засобой дверь.

Торопливо пройдя по коридору, Джесси выскочила на парковку.Золотистые и красные листья взвихрились у ее ног, когда она мчаласьк машине.

Чем дальше она отходила от здания, тем смешнее ей становилось —ну надо же, побоялась остаться одна в кампусе ночью! Однажды онабудет работать на раскопках в отдаленном месте, и ей навернякапридется коротать там ночи в одиночестве. Она не может позволитьсебе быть суеверной. Однако временами это довольно сложно, особенноесли держишь в руках друидскую брошь, которой двадцать пять веков,или изучаешь удивительный меч латинского периода. Определенныереликвии, кажется, несут на себе следы древней энергии, отголоскижизни тех, кто касался их прежде.