Избранница горца

« Да уйди же ты».

Когда стихли удаляющиеся шаги, Джесси обессилено прислонилась кдвери. И тут же совершила ошибку, попытавшись потереть глаза ипосмотрев потом на руки.

Ее губы раздвинулись. Джесси втянула в себя воздух, чувствуя,что сейчас снова закричит.

—  Не надо, девочка, — прошипелКейон. — Во второй раз они тебе не поверят.

Сжав губы, она прерывисто выдохнула. И задышала глубоко и часто,как дышат обычно в бумажный пакет [2]. « Я не закричу. Я не закричу».

— Почему ты ее убил? — спросила Джесси через несколькоминут, когда снова смогла доверять своему голосу.

— Посмотри на ее руку. Я не знаю, что это за штука, но онасобиралась причинить тебе вред.

Джесси, внутренне подобравшись, осторожно отступила и заставиласебя взглянуть на мертвую женщину. В левой руке у нее что-то было.Джесси тронула ее ногой. Из пальцев убитой выпал шприц и покатилсяпо залитому кровью ковру. Джесси вздрогнула.

— Джессика, попытайся вызвать меня.

Ни он, ни она не рассчитывали, что заклятие сработает. Так ивышло.

— Сними с кровати покрывало и накрой тело. Она осторожнопоследовала его совету.

Но это мало помогло. Вместо того чтобы находиться в однойкомнате с мертвым телом и видеть это тело, Джесси теперь находиласьв комнате с мертвецом, которого видеть не могла, и это пугало ее еще больше. Всезнают, что настоящие злодеи не умирают. Стоит подумать, что ты вбезопасности, и они снова встают, смотрят пустыми глазами и тянут ктебе руки, словно в «Ночи живых мертвецов».

— Тебе нужно пойти в ванную, Джессика.

Джесси не шевельнулась. Она не собиралась идти в душ и ждать,что все закончится, как в «Психо».

— Она мертва. Клянусь тебе. Она была обычным человеком, неболее того. А теперь иди мыться, — скомандовал Кейон тоном,который исключал любые возражения. — Я смогу защитить тебя. Иди.

Джесси посмотрела в его глаза цвета жженого виски иподчинилась.

Тринадцатого октября, в пятницу, перед самым рассветом, Джессиуставилась в зеркало, испустила тяжелый вздох и в миллионный разпробормотала заклятие, которое должно было выпустить КейонаМакКелтара из зеркала.

И оно наконец сработало.

Прошли долгие часы с тех пор, как она приняла обжигающий душ ииспользовала две пластинки розового отельного мыла.

Кейон все это время развлекал ее историями из своей жизни вдевятом веке. Рассказывал о своих семи любимых сестрах, о матери,которая пыталась со всеми ними справиться, о том, как искал имдостойных мужей.

Кейон подробно и с большой любовью описывал свой замок в горах,горные вершины и быстрые речушки, окружавшие его. Видно было, чтоон обожает свой дом, свою семью и свой клан.

Он говорил о вереске, который разрастался на горных склонах, отом, как пахли вересковые костры, о том, какими длинными былишотландские пиры, по которым он скучал столько сотен лет.

Рассказы Кейона были такими живописными, что Шотландия оживала ввоображении Джесси, а постоянное мурлыканье его глубокого голосауспокаивало ее. Она знала, что он всего лишь пытается отвлечь ее,не дать сойти с ума от ожидания в одной комнате с убитой женщиной,но это срабатывало.

Как только прошло потрясение после очередного покушения на еежизнь, Джесси смогла проанализировать факты.

Факт первый: женщина намеревалась убить ее. Факт второй: одна изних должна была умереть. Факт третий: Джесси была очень рада, чтоэто случилось не с ней.

Проблема: вскоре ей придется выбираться из залитой кровьюкомнаты и оставить позади мертвое тело. Даже если им удастсявынести тело из комнаты — а Джесси не могла придумать, как можновынести тело из отеля, не попавшись никому на глаза, —избавиться от всей крови ей не удастся.

Факт: она теперь вне закона.

Вот этотфакт мог свести ее с ума. Докторскаястепень, спокойная жизнь, блестящее будущее — все полетело кчерту.

Ну и что ей теперь делать?

Внезапно перед ее глазами промелькнуло видение не такого уждалекого будущего, в котором Джесси звонила маме из страннойдалекой страны, где жуки и тараканы были размером с крысу, ипыталась заверить Лили Сент-Джеймс, что не совершала того, в чем ееобвиняет полиция.

И вдобавок ко всему перечисленному у нее не было одежды, вкоторой можно проскочить мимо стойки администратора. И если джинсыеще можно отстирать, то свитер погиб безвозвратно. Трусики можнобыло носить, а лифчик пропал.

И вряд ли она сможет гулять по Чикаго в том одеяле, в котороезавернулась. В Нью-Йорке это прошло бы незамеченным, но в ГородеСкромников — никогда.

Яркий золотой свет вырвался из странных рун, покрывающих раму,ощущение искаженного пространства проехалось по ее и без тогоистрепанным нервам, и Джесси плотнее завернулась в одеяло.

Она начала вставать со своего места, где сидела, скрестивноги, — на кровати, подальше от стены. Внезапно горец оказалсярядом с ней.

Джесси не успела даже пискнуть, а он уже взял ее за плечи,привлек к себе и поцеловал: сильно, быстро, глубоко, а потом сновауронил на кровать.

Пару секунд он просто смотрел на нее, а затем притянул ксебе.

В этот раз он обнял ее, одной рукой за талию, другой поддерживаязатылок, и целовал так глубоко и страстно, что она могла быпоклясться, что от ее тела идет пар, как от утюга в режимеотпаривания.

Джесси подалась навстречу Кейону, принимая все, что он хотел ейдать. Она тонула в твердости и жаре этого мужчины.

Когда он снова отпустил ее, Джесси упала на кровать,задыхаясь.

Теперь она чувствовала себя гораздо лучше, чем несколько минутназад, словно во время поцелуя горец передал ей часть своейневероятной силы. И видит Бог, у него было чем поделиться.

Он смотрел на нее, глаза цвета виски сузились от желания ичего-то еще, чего-то, чему Джесси не могла подобрать определения,эмоции, которая ускользала от нее. Это было почти сожаление, ноДжесси не понимала, по какому поводу. Ну о чем он можетсожалеть?

Когда Кейон погладил ее по щеке и запустил пальцы в ее кудряшки,Джесси выбросила странные мысли из головы. Он медленно пропускал ееволосы между пальцами, словно наслаждаясь ощущением каждогошелковистого завитка.

От этого почти невесомого прикосновения Джесси пробрала легкаядрожь.

Этот человек был ходячей дихотомией. Его мощные руки моглиломать шеи и бросать ножи, они убивали без промедления и в то жевремя способны были на такую нежность и ласку.

— Закрой за мной дверь, когда я уйду, девочка. Я ненадолго.Но не открывай никому, кроме меня. Ты послушаешься?

Она открыла рот, чтобы спросить, почему и куда он собирается икак им выбраться из той кутерьмы, в которой они оказались, но онприжал палец к ее губам.

— Время действительно дорого, — мягко сказалКейон. — Не знаю, сколько мне осталось. Но нам с тобой помогутдействия, а не слова. Согласна ли ты подчиниться мне, Джессика?

Она резко выдохнула и кивнула.

— Хорошая девочка.

Джесси высунула язык и изобразила радостную послушную собачку,цепляясь за остатки легкомыслия.

Кейон ответил легкой одобрительной улыбкой.

— Смейся, Джессика. Юмор для нас — благословение.

Она тоже так думала.

Горец повернулся, поднял покрывало и его кровавое содержимое ивышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Запри дверь, — раздалось из коридора.

Джесси повернула замок и закрыла его на защелку. Только послеэтого раздался звук удаляющихся шагов.

Через сорок минут Джесси и Кейон вместе вышли из лифта.

Он держал ее за руку, и, хотя Джесси никогда раньше не думала,что принадлежит к числу тех, кто любит ходить с кем-то за ручку, ейопределенно нравилось ощущать, как ее маленькая ладонь лежит вбольшой руке Кейона, а их пальцы крепко переплетаются. Рядом с этиммужчиной она чувствовала себя хрупкой девчушкой — хотя, скорее уж,она чувствовала себя настоящей женщиной.

2

Первая помощь при гипервентиляции.