Самый темный ангел

Ее гнев должен бы обрадовать его. Как он надеялся, она больше несмеется над ним, ее лицо не выражает удовольствие. Она не станетходить вокруг него, ласкать. Да, он должен радоваться. Вместо этогоразочарование прокатилось по его крови. Разочарование, смешанное состыдом.

Она была большим соблазном, чем он представлял.

— Ты знал? — прошептала она. — Знал, что я могупитаться только тем, что украла или заработала, но ничего не сделалв связи с этим?

— Да, — признался он, впервые за свою жизнь, испытываяненависть к себе.

— Более того, ты оставил меня здесь. В месте, котороеникоим образом не напоминает дом.

Его кивок был резким.

— Я собираюсь добиться определенного результата, разсохранил тебе жизнь. Но, как я уже сказал, мне жаль.

— О, конечно, тебе жаль, — сказала она, поднимаяруки. — Это сразу все меняет. Моя смерть теперь сталавыглядеть досадной случайностью, — она не стала ждать ответа.Спустила ноги с кровати и встала. Ее кожа полностью вернула свойблеск. — А теперь послушай-ка меня. Во-первых, ты найдешьспособ кормить меня. Во-вторых, ты расскажешь мне, как получить отэтого облака то, что мне нужно. Иначе я сделаю твою жизнь адом.Хотя, все равно. Ты никогда не забудешь, что это такое, жить вместес Гарпией.

Он поверил ей. Она уже действовала на него так, как никто иникогда до нее. Это уже был ад. Его рот заполнялся слюной, стоилотолько посмотреть на нее, а руки так и чесались от желанияприкоснуться. Однако вместо того, чтобы признать все это, онсказал:

— Ты бессильна здесь. Как ты сумеешь мне навредить?

— Бессильна? — она засмеялась. — Я так недумаю.

Один шаг, второй, она приближалась к нему.

Он остался на месте. Он не станет отступать. Не сейчас.

— Ты не можешь уйти, если я не позволю. Облако принадлежитмне и выполняет мои приказы. С твоей стороны неразумноконфликтовать со мной.

Она вздохнула, останавливаясь.

— Хочешь сказать, что собираешься оставить меня здесьнавсегда? Несмотря на то, что я должна присутствовать на свадьбесестры? — она казалась удивленной.

— Когда я тебе говорил это прежде, что, по-твоему, я имел ввиду? Кроме того я слышал, как ты говорила, что не хочешь быть наэтой свадьбе.

— Нет, я говорила, что не хочу быть подружкой невесты. Но ялюблю свою младшую сестру и сделаю это. Улыбаясь, — Бьянкапровела языком по своим белоснежным зубам. — Но давайпоговорим о тебе. Любишь подслушивать? Звучит немного демоническидля такого ханжеского ангела.

За свою жизнь он слышал обвинения похуже. Ханжеский значит,хотя… Действительно ли она видела его таким? Вместо того воинасвета, которым он являлся?

— На войне все средства для победы хороши.

— Позволь мне уточнить, — ее глаза сузились, онаскрестила руки на груди. — Мы воевали еще до того, как я тебявстретила?

— Верно.

В этой войне он победит. Но что ему делать, если она неисправится? Он мог бы уничтожить ее, конечно, но для этого нужныоснования, напомнил он себе, она должна совершить непростительныйгрех. Она жила уже долгое время, но не переступала этой черты. Изначит, она должна будет что-то натворить. Но как? Здесь, вдали отцивилизации — как смертных, так и бессмертных — она не моглаосвободить демона из ада. Не могла убить ангела. За исключениемего, но этому не бывать. Он намного сильнее.

Она могла богохульствовать, как он полагал, но он никогда —никогда! — не будет поощрять этого. Даже чтобы сохранитьсебя.

Остается только падение ангела. Но опять же, есть только одинангел в пределах досягаемости, а он не станет падшим. Он любил своюжизнь, Святость, свою работу и все, что он делал.

Еще он может просто оставить Бьянку здесь навсегда. В такомслучае она будет жить, но не сможет причинять вред. Он будетнавещать ее каждые несколько недель — ну, может месяцев, — ноникогда не позволит соблазнить себя.

Внезапный удар по щеке заставил его голову мотнуться в сторону.Он потер место, в котором теперь пульсировала боль. Бьянка, как ипрежде, стояла перед ним. Только теперь она улыбалась.

— Ты ударила меня, — сказал он на удивление четко.

— Как мило с твоей стороны сообщить мне об этом.

— Почему ты это сделала? — если говорить честно, он недолжен был удивляться. Гарпии по природе своей были агрессивны ипоходили на демонов. Почему она не может и выглядеть, как демон?Почему она должна быть настолько прекрасной? — Я спас тебя,дал свою кровь. Даже объяснил, почему ты не можешь вернуться. Я могне делать этого.

— Мне стоит повторить твои преступления?

— Нет, — черт, это не были преступления! Но лучшесменить тему. — Позволь, я накормлю тебя, — сказал он. Онподошел к тарелке с гамбургером и взял его. Запах мяса ударил внос, заставляя желудок скрутиться от отвращения.

Хотя он совсем не хотел этого, но пришлось откусить кусочек ипроглотить его. Обычно он ел фрукты, орехи и овощи.

— Это, — сказа он с отвращением, — мое, — онположил гамбургер на руку так, чтобы как можно меньше касатьсяего. — Ты не можешь съесть это.

Произнеся это, он как бы сделал еду своей собственностью. Онувидел свет понимания в ее глазах.

— О, отлично, — она не стала медлить и, схвативгамбургер, проглотила его в одно мгновение. Затем он выпил глоточекшоколадного шейка, морщась от обилия сахара во рту. —Мое, — слабо сказал он. — Но в следующий раз закажичто-нибудь из здоровой пищи.

Она повернулась к нему, когда допила шейк.

— Еще.

Он обнаружил картошку фри. Нет, ни за что он не будет осквернятьжелудок этими жирными кусками неизвестного происхождения! Он нашеляблоко, грушу и заказал еще брокколи для себя. Откусов по кусочку,он тем самым дал ей возможность поесть. Ух, намного лучше.

Бьянка съела все. За исключением брокколи. Тогда она набросиласьна него.

— Я хищник, придурок.

Он скривился, вспомнив, как кусок бургера медленно скользил погорлу. Предпочтя не заметить ее усмешки, он сказал:

— Все продукты в этом доме принадлежат только мне. Мне, мнеи мне. Теперь ты сможешь оставаться одна.

— Было бы замечательно, если бы я занималась чем-то, поканахожусь тут в одиночестве, — она ела картошку фри.

Он вздохнул. Она явно скоро примет свою судьбу. Ей придется.

Чем больше она ела, тем сильнее сияла ее кожа. Великолепна,подумал он, протягивая руку вперед.

Она схватила его руку и вцепилась когтями.

— Нет. Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня сейчас.

Он испытал жгучую боль, но только заморгал в ответ.

— Мои извинения, — сухо произнес он. БлагодарениеЕдиному Богу, что она остановила его. Он ведь на самом делесобирался прикоснуться к ней. Как слюнявый человечек? Онвздрогнул.

Она пожала плечами и отошла.

— А теперь поговорим о другом. Верни меня домой, —договорив, она встала в боевую позицию. Ноги чуть согнуты ирасставлены на ширину плеч, руки сжаты в кулаки.

Он зеркально повторил ее позу, отказываясь признать, что еехрабрость заставляет его кровь быстрее бежать по жилам.

— Ты не можешь причинить мне вред, Гарпия. Ты бессильнапротив меня.

Медленно ее губы растянулись в дьявольской усмешке.

— А кто сказал, что я попытаюсь причинить тебе вред?

Не успел Лисандр моргнуть, как Бьянка оказалась рядом, прижаласьк нему и, положив руки на шею, притянула его голову к себе. Их губывстретились, и ее язычок оказался у него во рту. Он застыл. Онвидел, что люди целуются вдвое больше, чем Лисандр представлялвозможным, но никогда не думал, что сам будет заниматься этим.

Как и секс, это казалось беспорядочным — хотя и удивительным — иненужным. Но когда ее язык играл с его, а руки блуждали по егоспине, его тело начинало гореть — сильнее даже, чем когда он простопредставлял себя рядом с ней, — а звон в ушах, который онзамечал раньше, возвращался. Только на этот раз он был громче исильнее. Как нечто между его ног. Оно поднималось… и росло…

Он хотел попробовать ее и сейчас мог это сделать. Она быладеликатесом, как то яблоко, которое недавно ела, только слаще, какего любимое вино. Он должен заставить ее остановиться. Но еедвижения не были беспорядочны. Они электризовали.