Бедная богатая девочка

— Маме просто было так удобней.

— Не сомневаюсь. Но Роберт переживал за тебя, а не за Иден. Впрочем, я зря все это тебе рассказываю. Мне кажется, ты мне не веришь.

— Это не самый главный вопрос, — уклончиво ответила Эмили. — Меня больше волнует, для чего вы мне это рассказываете. Что хотите этим добиться?

— Сам не знаю. Может, пришла пора оправдать его в твоих глазах, а может, выполнить его просьбу. Не знаю.

— Выполнить просьбу, это значит спасти? — улыбнулась Эмили. — От кого?

— В этом мире, — назидательно изрек он, — простых смертных нужно спасать только от себя самих. Ибо главный враг сидит внутри каждого из нас.

А дядюшка-то и правда свихнулся, заключила Эмили, почувствовав почему-то огромное облегчение. Мысль о том, что он может быть прав и отец действительно приходил к нему во сне, вызвала у нее массу неприятных эмоций. Ей не хотелось больше бередить эту рану, а уж тем более становиться главным действующим лицом в новом витке отцовской истории. «Спасти крошку Эми» — здорово придумано, только она как-нибудь сама во всем разберется.

— А мистер Тамерлейк действительно хороший человек, — неожиданно добавил Флетчер.

— Я и не спорю.

— Ло все мечтала выдать за него Сандру, не получилось. Но ей совершенно не хочется отпускать его из нашей семьи, и не потому что у него миллионы в собственных банках, а потому... Но тут я подумал о другом.

— Выдать меня за него?

— Ну зачем так сразу. Впрочем, тогда в некотором смысле ты будешь спасена. Это очень хороший, состоятельный и...

— Спасибо, но я не нуждаюсь в деньгах. Мистер Флетчер, вы затеяли этот разговор и сочинили просьбу отца, чтобы просватать меня за Тамерлейка? Я понимаю, он ваш друг, у него не складывается личная жизнь и вы хотите ему помочь, но я не гожусь для этого.

— Да-да, — задумчиво проговорил он, словно и не слышал ее последних слов. — Конечно, ты не нуждаешься в деньгах. Но у тебя же на лице написано, что тебя что-то мучает. Глядя на тебя, невольно думаешь: бедная девочка!

Эмили вздрогнула. Первый об этом ей сказал Кларк Стайлинг. Неужели действительно так заметно?

— Я не бедная девочка.

— Ах да. Бедная богатая девочка.

— Между прочим, многие могли бы мне позавидовать.

— Это только на первый взгляд. Ло пришла, слышишь? Эми, я прошу тебя, пусть этот разговор останется между нами.

— Пусть. В вашей семье, по-моему, все остается между. Между правдой и вымыслом, сном и явью, между адекватностью и безумием.

— Так и есть, — засмеялся он.

— Только не надо говорить мне: «Добро пожаловать в нашу сумасшедшую семью!» Я это уже слышала.

5

Все-таки она решила последовать совету Мишель и позвонить Кларку Стайлингу. В ее памяти то и дело всплывала сцена прощания на вокзале и его фраза: «Ваше общество удивительным образом располагает сочетать фантазии с предельной откровенностью». Какой бы смысл он ни вкладывал в эти слова, но звучали они очень интригующе.

Все-таки в нем есть определенный шарм и притягательность, это чувствуешь сразу, думала Эмили. Мишель называет такие вещи харизмой.

На визитке был напечатаны только цифры и больше ничего. Эмили достала свой мобильный и принялась нажимать кнопки. Примерно на середине набора она резко захлопнула телефон, зачем-то засунула его под диванную подушку и села, обхватив голову ладонями.

Почему она так разволновалась? Может быть, это болезнь такая: при контакте с мужчиной краснеть, бледнеть, терять сознание, опрокидывать стулья (в кафе с Ричем), а потом рыдать от неразделенной любви? Мишель, конечно, говорила, что она суперчувствительная особа, но такая чувствительность переходит всякие границы.

Нет ничего страшного в том, что она позвонит первая. Спокойно поговорит, скажет, что все в порядке, в Голливуде ее ждут, но дома лучше и она на некоторое время задержится в Нью-Йорке. Поэтому они могли бы встретиться. Вот и все.

Эмили решительно вытащила телефон из-под подушки. Номер набрался на удивление быстро и сразу пошли гудки, так что путей к отступлению не осталось.

— Алло? — услышала она знакомый голос.

— Мистер... Стайлинг? Кларк Стайлинг?

— Да, — ответила трубка после недолгого замешательства. — С кем имею честь?

— Здравствуйте. Это... — Она совсем растерялась и чуть было не ляпнула свое настоящее имя. — Это Мишель. Помните, мы ехали в поезде и пили ваше испанское...

— О, Мишель, конечно помню! Как поживаете, юная инфанта?

— Прекрасно! А вы?

— Я тоже не могу пожаловаться. Как ваша огромная семья?

— Замечательно. Они безумно рады видеть меня! Уговаривают подольше задержаться. Даже не знаю, что делать...

— Не скучаете по Голливуду?

Когда скучать-то? — подумала Эмили. Два дня всего прошло!

— Конечно, скучаю... Но и здесь тоже хорошо. Прекрасная весна. Я давно не видела Нью-Йорк весной.

— В этом году немного холодно.

— В самом деле? — Она лихорадочно соображала, о чем еще можно спросить. — Ну, может, и так. Однако мне все равно нравится! Знаете, я каждый вечер гуляю по улицам и... — Эмили сделала выразительную паузу, но Стайлинг молчал, — и получаю небывалое удовольствие от созерцания любимого города.

— Я понимаю вас.

— Э-э... вы, наверное, тоже любите такие прогулки. Ну... я имею в виду там, у себя дома.

— Да, — задумчиво ответил он.

Эмили помолчала. Стайлинг тоже не торопился продолжать светский диалог. Положение надо было как-то спасать, пока не возникла неловкость, но на ум как назло ничего не шло. Она понимала, что, если упустить драгоценные секунды, разговор будет скомкан, завершен раньше времени, что, разумеется, будет означать окончательный провал. Впрочем...

— Э-э, мистер Стайлинг, помните, я на вокзале спрашивала вас...

— Мишель, а может, мне как-нибудь составить вам компанию? — вдруг перебил он. — Знаете ли, я тоже люблю пройтись вечером.

— Да... но... право, не знаю, как это осуществить.

— А что нам может помешать? Мне показалось, что в поезде мы не обсудили множество интересных тем, и теперь наш святой долг добраться до них.

— Очень может быть.

— Итак, я жду вашего разрешения.

— На что?

— На то, чтобы пригласить вас погулять по весеннему Нью-Йорку.

— О. — Ее не покидало навязчивое чувство, что Стайлинг чем-то параллельно занят. Может, он просто на работе? Ей самой, к примеру, иногда приходилось делать контрольную и при этом разговаривать по телефону. Нет, не то. Во-первых, они не слишком большие друзья, чтобы так обесценивать этот разговор и прощать друг другу невнимательность, а во-вторых, она позвонила всего пять минут назад, значит, не сильно задержала его.

— Ну что же вы молчите?

— Я разрешаю вам, — растерянно, но достаточно любезно проговорила она и красиво улыбнулась, как будто Стайлинг мог ее видеть.

— Спасибо. Тогда нам осталось назначить дату.

Чем быстрее, тем лучше! — подумала Эмили, сжав кулаки. Ей так хотелось начать свою стратегию прямо сегодня.

— Сегодня, к сожалению, я не могу, — вздохнул Стайлинг, и Эмили обреченно опустила плечи. — Завтра... А впрочем, как вам будет угодно. Лучше сами назовете день.

— Я даже не знаю. Но, мне кажется, нужно ловить момент, пока погода не испортилась. Скоро обещали дожди. Завтра меня вполне устроило бы.

— Отлично! Тогда я заеду за вами, куда прикажете.

— Нет, спасибо. Лучше встретимся где-нибудь еще.

— Хорошо. Где?

— Э-э... — Она вдруг поняла, что совсем не знает Нью-Йорка. Как она может назначить свидание в городе, который изредка навещала в детстве?! — Ну... давайте где-нибудь.

Он рассмеялся.

— Голливуд и Канада заставляют забыть родные кварталы, не так ли? Хорошо, Мишель, я буду ждать вас завтра в семь вечера в одном чудесном ресторанчике. Записывайте адрес...

— Договорились, — дрожащим от смущения голосом ответила она.

— Всего доброго.