Возлюбленный мой

С этими словами она наклонилась вперед и подняла голову. И прежде чем поцеловать его, она на мгновенье застыла, но не потому, что боялась, что он отвернется — она знала по запаху темных специй, что Джон не отступит.

— Нет, ты все понял неправильно, Джон. — Покачала она головой, читая его эмоции. — Ты не полу-мужчина из-за того, что с тобой сделали. Ты вдвое больше, чем кто-либо другой, потому что ты выжил.

Да, жизнь полна неожиданностей.

Ни при каких обстоятельствах, даже в самых страшных кошмарах своего подсознания, Джон и подумать не мог, что сможет смириться с тем фактом, что Хекс знает о случившемся в детстве.

Не важно, каким большим или сильным было его тело, он никогда не забывал о том, каким слабым тогда был. И страх, что об этом узнают те, кого он уважал и чьего уважения жаждал, возвращал эту слабость обратно, и не один раз, а постоянно.

И сейчас его скелеты не просто вытащили из шкафа — их разложили на полное обозрение.

А что означал этот его двухчасовой душ? Мысль о том, что она пострадала таким образом, убивала его… Было слишком больно думать об этом, больно вдаваться в подробности. Добавить ко всему его необходимость как связанного мужчины защищать ее. И собственный опыт, из которого он знал, как ужасно оказаться жертвой подобного насилия.

Если бы он только нашел ее раньше… если бы он лучше старался…

Да, но она освободилась. Ведь так. Не он спас ее. Черт, он стоял там, в той проклятой комнате, где ее насиловали, рядом с ней, и даже не знал, что она была там.

Этого всего было слишком, чтобы с ним можно было жить, и от одной мысли об этом в голове шумело, он чувствовал, как мозг превращается в вертолет, вот-вот готовый взлететь вверх, все выше и выше, чтобы больше уже никогда не возвращаться.

Единственное, что держало его на земле, это перспектива убить Лэша.

Пока ублюдок дышит, у Джона есть цель, которая не даст крыше съехать окончательно.

Мысль об убийстве гаденыша удерживала его в здравом уме и целеустремлённом состоянии, закаляла.

Еще одна промашка, например, неспособность отомстить за свою женщину, и для него все кончено.

— Джон, — произнесла она, очевидно, для того, чтобы вывести его из ступора.

Концентрируясь, он посмотрел в ее красные, светящиеся глаза и вспомнил, что она была симпатом. А значит, она могла проникать в него и, вскрывая все потайные двери его подсознания, дразнить внутренних демонов, наблюдая, как они беснуются. Но она не сделала этого, верно — она проникла в его голову, да, но просто желая понять, что с ним происходит. И, увидев самые темные стороны, она не стала, хихикая, тыкать в них пальцем, и не отпрянула в отвращении.

Вместо этого, она кралась к нему, словно кошка, и, казалось, собиралась его поцеловать.

Его взгляд упал на ее губы.

И, что удивительно, такую связь он мог выдержать. Слов было недостаточно, чтобы избавить его от отвращения к самому себе, но ее руки на его коже, ее рот накрывший его губы, ее тело рядом с его… он нуждался именно в этом, а не в разговорах.

— Верно, — сказала она, ее глаза горели, но не только оттого, что симпатская сторона вышла наружу. — Нам обоим это нужно.

Джон протянул и положил свою холодную, мокрую руку на ее лицо. Затем осмотрелся. Время пришло, но место было неподходящим.

Он не станет заниматься с ней любовью на жесткой плитке.

Пойдем со мной, сказал он одними губами, вставая и увлекая ее за собой.

Его стояк оттягивал перед шорт, когда они вышли из раздевалки, а желание воссоединиться с ней ревело в крови, но, тем не менее, он сдерживал себя. Джон хотел сделать все правильно, и показать ей настоящую нежность после того насилия, которое она пережила.

Вместо того чтобы направиться через туннель обратно в дом, он повернул направо. Ни за что на свете он не пойдет в свою комнату, ведя Хекс под руку и сверкая стояком размером с двутавровую балку. Кроме того, он же весь мокрый.

Слишком много объяснений придется предоставить целой армии любопытных, проживающих в особняке.

Рядом с раздевалкой, но без смежной двери, располагалась длинная комната с массажными столами и джакузи в углу. Здесь хранилась чертова куча синих матов, которыми не пользовались уже давно — у Братьев не было времени на спарринги, и тем более на то, чтобы изображать балерин с красивыми бедрами и ягодичными мышцами.

Джон закрыл дверь, подпер ее пластиковым стулом и повернулся к Хекс. Она шла медленно, осматриваясь, плавные движения ее гибкого тела давали фору лучшему из стриптизов, по крайней мере, для него.

Потянувшись к стене, он выключил свет.

Красно-белая табличка «Выход» на двери отбрасывала поток тусклого света, который его тело делило пополам, и высокая, темная тень тянулась через синий пол к ногам Хекс.

— Боже, я хочу тебя, — сказала она.

Не требовалось повторять это дважды. Сбросив кроссовки, Джон стащил футболку через голову, и она бесформенной тряпкой приземлилась на маты. Затем он сунул пальцы за пояс шорт и стянул их ниже на бедра, высвобождая стоящий член. Тот указывал прямо на Хекс, словно священный жезл, и это не удивительно: его мозг, кровоток и сердцебиение, все, было сосредоточено на женщине, что стояла в десяти метрах от него.

Но он не собирался набрасываться на нее. Нет. Даже если его яйца посинеют от нетерпения…

Его мысли окончательно потеряли логику, когда ее руки легли на подол рубашки, и Хекс элегантным движением стянула ее через голову. Под рубашкой ничего не было — лишь красивая, гладкая кожа и упругая, высокая грудь.

Ее запах достиг его ноздрей, и Джон застонал, а ее проворные пальцы уже нашли пояс медицинских штанов, развязали его и тонкий зеленый хлопок скользнул по ногам к лодыжкам.

Ох… Господь Всемогущий, она была великолепна в своей наготе, прекрасные линии ее тела поражали. Они уже занимались сексом, но оба раза прошли слишком быстро, чтобы он успел внимательно ее рассмотреть.

Джон медленно моргнул.

Мгновение он мог видеть лишь синяки на ее теле, они покрывали ее кожу с тех самых пор, как он нашел Хекс, особенно те, что на внутренней стороне бедер. Те, что она получила не в рукопашной схватке…

— Не думай об этом, Джон, — сказала она хрипло. — Я не думаю, и ты не должен. Просто… не думай. Он и без того забрал у нас слишком много.

Горло сжалось от желания отомстить, и он смог подавить чувство лишь потому, что знал, что она была права. Усилием воли, Джон принял решение, что та дверь за его спиной, которую он закрыл и придавил стулом, не пустит в эту комнату не только нежеланных визитеров, но и призраки прошлого.

Еще будет время по другую сторону этого убежища, чтобы сравнять счет.

Ты так прекрасна, произнес он одними губами.

Но она не могла видеть сейчас его губы.

Кажется, он должен ей показать ей свои чувства.

Джон сделал шаг вперед. Еще один. И не только он шел к ней. Она встретила его на полпути, между ее точкой А и его точкой Б, его тень накрыла Хекс, это было единственным, что он сейчас видел.

Когда они встретились, его грудь тяжело вздымалась, а сердце неистово колотилось. Я люблю тебя, сказал он в темноту одними губами.

Они потянулись друг к другу одновременно: он прикоснулся к ее лицу. Она положила руки на его ребра. Их губы нашли друг друга в электрифицированном воздухе, слились, мягкое к мягкому, теплое к теплому. Прижимая Хекс к своей голой груди, Джон обхватил ее плечи своими сильными руками и держал крепко, углубляя поцелуй, и она следовала за ним, скользила ладонями по его бокам, по пояснице. Его член был зажат между их телами, трение животов рождало волны жара, прокатывающиеся по позвоночнику. Но он не торопился. Он медленно толкался в нее бедрами, прижимаясь к ней своей эрекцией, погладил ее по рукам, обнимал за талию.

Глубоко проникая в ее рот языком, он запустил руку в ее короткие волосы на затылке, а другой ласкал спину и бедра. От его нежных толчков ее нога поднялась, упругие гладкие мышцы изогнулись и…