Возлюбленный мой

— Кто-то в этом доме… ты знал их, и они познакомили тебя с Бэллой?

Он кивнул, полез в карман куртки и достал что-то похожее на ручной браслет. Взяв его в руки, она увидела вырезанные на кожаной поверхности символы на Древнем языке.

— Террор. — Когда он коснулся ладонью груди, она спросила: — Твое имя? Но как ты узнал?

Он коснулся рукой головы и пожал плечами.

— Оно прозвучало в голове. — Она внимательно посмотрела на соседний домик. Позади него виднелся бассейн, и она почувствовала, что его воспоминания стали острее, когда он скользнул взглядом по террасе. Эмоциональная сетка Джона засверкала, как распределительный щит со множеством лампочек.

Сначала он пришел сюда для того, чтобы защитить кого-то, причина была не в Бэлле.

Мэри, подумала она. Шеллан Рейджа. Но откуда они знали друг друга?

Странно… но здесь была глухая стена. Он полностью закрыл от нее эту часть воспоминаний.

— Бэлла связалась с Братством, и Тормент пришел за тобой.

Когда он снова кивнул, она вернула ему браслет, и пока он водил пальцами по символам, Хэкс с удивлением размыщляла о том, насколько же относительно время — они покинули особняк всего час назад, а ей казалось, будто они провели вместе год.

Боже, он дал ей больше, чем она ожидала… и теперь она точно знала, почему он так старался помочь, когда у нее поехала крыша в той операционной.

Он столько всего вытерпел… и юность свою он не прожил — его через нее протащили.

Но главный вопрос был в том, как и почему он оказался в человеческом мире? Где его родители? Король был его уордом, когда Джон был еще претрансом — так было написано в том документе, который он показал ей при первой встрече, в ЗироСам. Она предполагала, что его мать умерла, и их визит на автобусную станцию это подтвердил… и тем не менее в его истории было полно пробелов. Часть из них — у нее сложилось такое впечатление — были преднамеренным, а другие он, казалось, и сам не мог заполнить.

Нахмурившись, она почувствовала, что Джон очень много думал об отце, хотя они никогда не знали друг друга.

— Ты покажешь мне оставшееся место? — прошептала она.

Он бросил, казалось, последний прощальный взгляд на то, что их окружало, а затем растворился в воздухе, и она последовала за ним, ее вела его кровь, что сейчас текла с ней.

Когда они вновь приняли форму перед потрясающим современным особняком, печаль овладела Джоном до такой степени, что его эмоциональный каркас прогнулся, практически завязавшись в узел. Но силой воли ему удалось вовремя остановить это внутреннее разрушение, прежде, чем оно стало необратимым.

Если эмоциональная сетка разрушится, ты труп. Внутренние демоны съедают тебя.

В этот момент она подумала о Мёрдере. Она до сих пор помнила, какой была его эмоциональная конструкция в день, когда он узнал о ней правду: стальные балки, составляющие основу его психического здоровья, рухнули бесформенной грудой.

Она была единственной, кто не удивился тому, что он сошел с ума и исчез.

Кивнув ей, Джон подошел к входной двери, ставил ключ в замок, открывая им путь. Когда из коридора на них лынул поток воздуха, она почувствовала запах пыли и сырости, свидетельствующий о том, что и это место было пустым, нежилым. Но в превосходном состоянии, в отличие от той квартиры, где Джон жил до этого.

Когда Джон включил свет в холле, она чуть не задохнулась. На стене, слева от двери, висел свиток, гласивший на Древнем языке, что этот дом принадлежал Брату Торменту и его законной шеллан, Веллесандре.

Понятно, почему Джон испытывал такую боль от пребывания здесь. Хеллрен Веллесандры был не единственным, кто спас маленького претранса.

Женщина очень много значила для Джона. Чертовски много.

Джон прошел дальше по коридору, по дороге включая светильники, его эмоции сочетали в себе рвущую сердце любовь и кричащую боль. Когда они пришли на огромную кухню, Хекс подошла к столу, что располагался в нише.

Он сидел здесь, подумала она, положив руки на спинку одного из стульев… в свою первую ночь в этом доме он сидел именно здесь.

— Мексиканская кухня, — прошептала она. — Ты так боялся обидеть их. Но потом… Веллесандра…

Как ищейка, взявшая след, Хекс устремилась за его воспоминаниями. — Веллесандра приготовила для тебя имбирный рис. И… пудинг. Ты впервые за последнее время почувствовал сытость, и твой желудок не болел. И ты… ты был так благодарен, что даже не знал, как справиться с этим чувством.

Когда она посмотрела через всю кухню на Джона, его лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели, и она знала, что сейчас он вернулся в свое маленькое претрансовое тело и сидел за столом, свернувшись в комок… его переполняла признательность за впервые в жизни проявленную к нему доброту.

В холле послышались шаги, и она поняла, что Куин все еще был с ними. Парень слонялся туда-сюда, его плохое настроение витало вокруг тяжелой, ощутимой тенью.

Что ж, теперь ему было не обязательно таскаться за ними. Это был конец пути, последняя глава в истории Джона, почти что современная эпоха, и это, к сожалению, означало, что скоро они должны вернуться в особняк… где, без сомнения, Джон заставит ее снова поесть и попытается покормить.

Она не хотела туда возвращаться, пока не хотела. В глубине души она приняла решение оставить для себя эту ночь, так как уже через несколько часов она начнет свой марафон возмездия… и потеряет эту теплую связь и глубокое взаимопонимание, что возникли между ними сейчас.

Она не собиралась обманывать себя: печальная реальность заключалась в том, что возникшая между ними тесная связь была, тем не менее, так хрупка. Хекс не сомневалась, что она испарится, как только настоящее станет для них более реальным, чем прошлое.

— Куин, ты бы не мог оставить нас ненадолго?

Разноцветный взгляд глаза метнулся в сторону Джона, а затем последовал безмолвный разговор жестами.

— Так точно, сэр, — выплюнул Куин, прежде чем развернуться на каблуках и уйти.

Как только эхо хлопнувшей двери растворилось в воздухе, она посмотрела на Джона. — Где ты спал?

Когда он махнул рукой в сторону коридора, Хекс пошла за ним, минуя множество комнат, которые были по-современному обставлены и украшены предметами античного искусства. Это сочетание превращало место в музей, пригодный для проживания, и она немного изучила обстановку, заглядывая в открытые двери кабинетов и спален.

Комната Джона располагалась на другом конце дома, и когда она вошла в нее, ее накрыл культурный шок. Резкий переход от убожества до блеска — все изменилось вместе с адресом его проживания. В отличие от обшарпанной квартирки, эта комната была темно-синей гаванью, с элегантной мебелью, отделанной мрамором ванной комнатой и ковром с густым и коротким, как стрижка морского пехотинца, ворсом.

А раздвижные стеклянные двери вели на террасу.

Когда Джон подошел и открыл шкаф, она смотрела на его сильные, массивные руки на фоне маленькой одежды, развешанной на деревянных вешалках.

Когда Джон взглянул на футболки, флисовые кофты и штаны, его плечи напряглись, и он сжал руку в кулак. Он жалел о чем-то содеянном, или же о своем поведении, и это не имело к ней никакого отношения…

Тор. Дело было в Торе.

Джон сожалел о том, в каком ключе в последнее время складывались их отношения.

— Поговори с ним, — сказала она тихо. — Скажи ему, что происходит. Вам обоим станет сразу легче.

Джон кивнул, и она почувствовала, как окрепла его решимость.

Боже, она и сама не понимала, как это получалось, конечно, механизм самих действий был чертовски прост, но так удивительно, что она снова оказалась рядом, обнимала его, обернув руки вокруг его талии. Прижавшись щекой между его лопатками, она была так рада почувствовать, как его руки накрывают ее.

Он умел общаться с ней разными способами, так ведь. Но порой прикосновение лучше слов могло выразить чувства.

В тишине, она притянула его к кровати, и они оба сели.