Возлюбленный мой

— Жаль, что здесь нет скамейки, — сказала она. — Я не могу сохранять проклятое равновесие.

Последовала пауза… а затем он взял мыло из нее рук. Двигаясь медленно, он поменялся с ней местами, прислонив к углу, в котором сам только что припарковывал свою задницу, и положил ее ладони себе на плечи.

Опустившись на колени, он прокатывал мыло в ладони, чтобы было как можно больше пены, вода падала ему на затылок и стекала по спине. Плитка была твердой под коленными чашечками, а пальцы на одной ноге упирались в слив канализации с такой силой, что ему казалось, будто у трубы были зубы, и она собиралась отхватить у него кусочек, но его это не волновало.

Он собирался прикоснуться к ней. И это все, что имело значение.

Обернув ладонь вокруг ее лодыжки, Джон нежно потянул, и через мгновение, она перенесла вес на другую сторону и дала ему ногу. Он положил мыло на пол рядом с дверью и провел ладонью по ее ступне от пальчиков до пятки, массажируя, очищая…

Поклонение, ничего не требующее взамен.

Он двигался медленно, особенно поднимаясь выше по ноге, время от времени останавливаясь, чтобы убедиться, что не потревожил ее синяки. Ее икроножные мышцы был сильными, а кости, что шли вверх до колена, казались мощными, как у мужчины, но все же Хекс была по-своему хрупка и элегантна. По крайней мере, по сравнению с ним.

Он поднимался выше и выше, к бедрам, стараясь держаться их внешней стороны. Последнее, что он хотел, это чтобы она подумала, что он ее домогается, и когда добрался до верхней части бедра, остановился и снова взял в руки мыло.

Ополоснув нижнюю часть ее ноги, он коснулся лодыжки другой и почувствовал укол облегчения, когда она спокойно дала ему шанс повторить то, что он только что сделал.

Медленные движения, медленные руки, медленно-медленно… и только по внешней стороне снизу вверх.

Закончив, он встал, хрустнув коленями, и выпрямившись во весь рост, подставил Хекс под струи воды. Снова держа ее за руку, он подал мыло, чтобы она могла вымыть все, что считала нужным.

— Джон? — позвала она.

В тишине он тихо просвистел «Что?»

— Ты достойнейший мужчина, знай об этом. Ты на самом деле такой.

Она протянула руки и взяла в ладони его лицо.

Это произошло так быстро, что он даже не успел в это поверить. Позже, он будет снова и снова воспроизводить в памяти этот момент, растягивая его до бесконечности, и странным образом подпитываясь этим воспоминанием снова и снова.

Но на самом деле это было лишь мгновенье. Неожиданной порыв с ее стороны. Целомудренный дар, своего рода благодарность за его столь же целомудренной подарок.

Хекс привстала на цыпочки и прижалась губами к его рту.

О, так мягко. Ее губы были невероятно мягкими. И нежными. И очень теплыми.

Прикосновение было слишком мимолетным, но опять же, он был готов растянуть его на долгие часы, считая практически бесконечным.

— Пошли, ляжем вместе, — сказала она, открывая дверь в душевую и выходя в комнату. — Мне не нравится, что ты спишь на полу. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.

В наполненном паром воздухе, он выключил воду и последовал за ней, принимая полотенце, которое она ему протянула. Они вместе вытерлись, она закуталась в свое всем телом, он же просто прикрыл своим бедра.

В комнате, он первый лег на больничную койку и абсолютно естественным жестом широко развел руки. Если бы он подумал об этом, то вряд ли бы так поступил, но движение было не осознанным.

И это хорошо.

Потому что она пришла к нему, подобно легким горячим брызгам воды в душе, обволакивая его теплом, что проникало под кожу в самую глубину его сущности.

Но, конечно же, Хекс проникла в него намного глубже. И так было всегда.

Казалось, он отдал ей всю свою душу без остатка в тот самый момент, когда увидел ее впервые.

Джон выключил свет, и она подвинулась еще ближе к нему, словно пытаясь расположится прямо в его холодном сердце как дома, казалось, ее огонь оттаивал его душу, пока он наконец не вздохнул самым чистым и беззаветным за последние месяцы вздохом.

Джон закрыл глаза, но засыпать не собирался.

Но все же заснул. И очень, очень крепко.

Глава 30

В покоях для слуг, в особняке Сампсона, Дариус завершал свою беседу с горничной дочери.

— Спасибо, — сказал он, вставая на ноги и кивая женщине. — Я ценю вашу честность.

Доджен низко поклонилась. — Пожалуйста, Господин, найдите ее. И верните домой.

— Мы сделаем все возможное. Он взглянул на Тормента. — Будь добр, приведи сюда управляющего.

Тормент открыл дверь перед крошечной женщиной, и они вместе покинули комнату.

В одиночестве, Дариус вышагивал по голому полу, его кожаные сапоги выписывали круги вдоль письменного стола в центре комнаты. Горничная не сообщила ему ничего важного. Она была скромна и честна, но абсолютно не помогла приблизиться в разгадке ни на дюйм.

Тормент вернулся в сопровождении управляющего, и снова безмолвно встал рядом с дверью. И это хорошо. Вообще, во время допроса гражданского не требовалось более одного дознавателя. Но у мальчика была другая задача. Его проницательные глаза ничего не упускали, так что, возможно, он сумеет заметить то, что упустит Дариус во время разговора.

— Спасибо за возможность побеседовать, — сказал Дариус управляющему.

Доджен низко поклонился. — Для меня честь и удовольствием быть вам полезным, господин.

— Поистине, — пробормотал Дариус, присаживаясь на жесткий стул, который он использовал при разговоре с горничной. Доджены, как правило, по своей природе предпочитали соблюдать протокол, и, следовательно, предпочитали, чтобы те, кто выше их по положению сидели, пока они сами стояли. — Как зовут тебя, управляющий?

Еще один низкий поклон. — Мое имя Фритцгельдер Перлмуттер.

— Как давно ты служишь этой семье?

— Я родился здесь семьдесят семь лет назад. — Управляющий соединил руки за спиной и расправил плечи. — Я служу этой семье с гордостью с тех пор, как мне исполнилось пять лет.

— Довольное долгое время. Хорошо ли ты знал хозяйскую дочь?

— Да. Она очень достойная девушка. Отрада для родителей и всей кровной линии.

Дариус внимательно посмотрел в лицо управляющему. — А ты не знаешь ничего такого, что… могло привести к ее исчезновению?

Левая бровь слуги вздрогнула.

Последовало долгое молчание.

Дариус понизил голос до шепота. — Если это облегчит твою совесть, я даю тебе слово Брата, что ни я, ни мой коллега никогда и никому не расскажем то, что услышим из твоих уст. Даже самому Королю.

Фрицгельдер открыл рот и коротко вздохнул.

Дариус снова замолчал: давление на бедного слугу могло лишь помешать его откровенности. В любом случае, он либо будет говорить, либо нет, но даже слова поощрения могли его спугнуть.

Управляющий полез в карман своей униформы и достал ярко-белый платок, сложенный аккуратным квадратом. Промокнув им верхнюю губу, он пытался на ощупь вернуть ее на место.

— Ничто не покинет эти стены, — прошептал Дариус. — Ни единое слово.

Управляющий дважды откашлялся, прежде чем прозвучал его высокий голос. — Воистину… она была безупречной. Это я могу сказать с уверенностью. Не существует… отношений с мужчиной, о которых не знали бы ее родители.

— Но… — тихо произнес Дариус.

В этот момент дверь широко распахнулась и дворецкий, который чуть ранее впустил их в дом, появился на пороге. Он, казалось, был совершенно не удивлен увиденным и явно все это не одобрял. Несомненно, ему доложил о происходящем кто-то из слуг.

— Вы управляете таким огромным штатом слуг, — сказал Дариус мужчине. — Мой коллега и я находимся под глубоким впечатлением.

Низкий поклон не убрал с лица мужчины выражение недоверия. — Я польщен вашей похвалой, господин.