Один дома

Кевин тяжело вздохнул и зашел в церковь. Как будто окунулся в другой мир, мир таинственности и чистоты. Пел церковный хор. Эта музыка навевала невеселые мысли, заставляла подумать о себе, своих близких, поразмыслить о своих поступках.

Кевин снял шапку и сел на скамью. Он смотрел на величественные своды церкви, расписанные стены, изображавшие лики святых и страшные картины Божьего суда для неправедно проживших свою жизнь. Его душа обращалась к Богу. Тихонько, про себя, Кевин рассказывал о всех своих неблаговидных поступках, о том, как часто капризничал, требовал невозможного, назойливо приставал к старшим, ломал игрушки, переворачивал все вверх дном, как испортил новое мамино платье, нечаянно брызнув на него соус на именинах Сьюзен, и обои в родительской спальне, выдавив на них тюбик жирного крема, и еще много-много всего… Чтобы перечислить все свои грешки, совершенные только за последний год, не хватило бы и дня. Но Кевин старался вспомнить самые главные, самые непростительные на его взгляд.

Ему все время казалось, что на него кто-то смотрит. Он даже чувствовал чей-то очень проницательный взгляд. Кевин обернулся. На соседнем ряду, совсем неподалеку от него сидел… старик Моргви. Он наблюдал за ним.

У Кевина внутри все похолодело. Теперь он уже не сомневался, что старик действительно преследует его. Губы задрожали, Кевин весь сжался, съежился, стиснув руки в карманах. Он не знал, как себя вести. Он боялся и не мог скрыть своего страха. Побледневшее лицо, оторопевший взгляд, хлопающие ресницы — все выдавало его внутреннее состояние. Он не знал, кого позвать на помощь. Кроме их двоих, церковного хора и священника, в церкви никого не было. Да и не мог он осквернять это святое место. Он ждал.

Кевин едва не свалился под скамью, когда увидел, что старик Моргви направлялся к нему.

— С Рождеством тебя! — сказал тот. Но обезумевший от страха Кевин не расслышал его слов.

— Что? — переспросил Кевин и слегка отодвинулся в сторону.

— Я могу присесть? — старик Моргви улыбнулся.

Кевин никогда еще не видел его улыбки. Его каменное лицо, казалось, не умело улыбаться.

— Д-да…

Старик Моргви присел рядом. Кевин съежился, у него задрожали коленки.

— Та рыженькая, — старик показал на девочку лет двенадцати, поющую в хоре, — моя внучка. Ты знаешь ее? Она приблизительно твоего возраста.

Нет. Кевин не знал ее. А еще он боялся ее деда, который приставал и мучил его неизвестно зачем. Он повернулся и посмотрел на старика. Тот задумчиво и влюбленно смотрел на рыжеволосую веснушчатую девочку с белыми бантами. Холодность и нелюдимость в одно мгновение исчезла с его лица. Перед Кевином сидел обыкновенный земной человек с земными радостями и заботами.

— Ты мой сосед, не так ли?

— Да…

Сколько помнил себя Кевин, они жили по соседству со стариком Моргви. У него был небольшой двухэтажный домик напротив.

— Но ты можешь здороваться со мной, когда мы встречаемся. Чего ты меня боишься? — старик Моргви повернулся к Кевину и ласково на него посмотрел. — Обо мне ходит много слухов, но все это чушь.

Он тяжело вздохнул и снова уставился на свою внучку.

Кевин даже не нашелся, что сказать. В принципе этот человек ничем не отличался от других, почему же Баз рассказывал о нем такие жуткие небылицы? Ведь он совсем не похож на убийцу. А может, он притворялся, чтобы заполучить его, Кевина?

От этой мысли Кевина бросило в жар.

— Ты был хорошим мальчиком в этом году?

У Кевина заколотилось сердце. Точно! Старик и вправду хочет разделаться с ним.

— Думаю, да, — ответил Кевин, немного заикаясь. Он не мог понять, что же замышлял старик.

— Ты готов поклясться?

— Нет… Н-наверное, нет.

Еще немного, и Кевин лишился бы чувств. Он не знал, где искать спасения.

— Ну вот… — улыбнулся старик Моргви, но его улыбка была отнюдь не зловещей. Наоборот, вполне искренней и добродушной. — Если ты чувствуешь, что сделал что-то не так, хорошо побыть в церкви.

— Вы так думаете?

Нервная судорога стала понемногу утихать. Кевин расслабился.

— Да. Я не сомневаюсь в этом.

— А вы считаете, что поступили неправильно?

— Нет, сейчас нет. Просто я часто прихожу в церковь. И не только, когда поступаю неправильно.

Кевину было так одиноко и грустно, что ему вдруг захотелось поделиться своими переживаниями, тем, что наболело и уже невыносимо больно держать внутри. И он рассказал старику Моргви о том, как тяжело ему сейчас, что в этом году он совершил много нехорошего. Он, конечно, очень любит свою семью, но иногда многие сильно раздражают его, он ссорится со своими братьями и сестрами, портит настроение родителям, но они часто не понимают его и наказывают по пустякам. Старшие вечно обижают его, и он рассказал, как Баз съел его пиццу.

— Я люблю всех из своей семьи, но часто им говорю, что не могу их терпеть. А иногда мне и самому кажется, что я их не люблю. У вас такое бывает?

Старик Моргви пожал плечами.

— Это очень сложный вопрос. Но такие вещи происходят очень часто, — он задумался.

— Да, особенно, когда у тебя еще есть старший брат, — добавил Кевин.

— Своих близких всегда любишь, — сказал старик Моргви после короткой паузы. — Это происходит не только потому, что ты молодой. Хочешь узнать настоящую причину, почему я здесь?

— Конечно.

Лед в душе Кевина потихоньку таял. Нет, все-таки Моргви не похож на человека, который мог кого-то убить. В его глазах было что-то доброе, даже немного детское.

— Я пришел сюда, чтобы послушать, как поет моя внучка. Потому что сегодня вечером я не могу быть со своей семьей.

— У вас другие планы?

— Нет. Просто они меня не ждут, — старик тяжело вздохнул.

Кевин сначала не понимал его.

— Не ждут в церкви?

— Да нет. В церкви всегда ждут. Мой сын не ждет меня.

— Почему?

И тогда старик Моргви рассказал грустную историю о том, как распалась его семья.

Сначала они жили счастливо в своем доме: он, жена и их сын. Потом неожиданно умерла жена. У нее было больное сердце. С тех пор прошло уже двадцать пять лет. Сын очень переживал тогда. Он не верил, что они могут быть счастливы вдвоем. А старик всегда был немного замкнут и после смерти жены вовсе ушел в себя. Он не хотел ни с кем разговаривать, не принимал людей и сам никуда не ходил. Однажды они сильно поругались с сыном и в конце концов совсем вышли из себя, потеряли всякий контроль над своими эмоциями, словами, действиями. В порыве гнева он сказал своему сыну, что не хочет его больше видеть. Тот ответил то же самое и ушел, громко хлопнув дверью. И больше уже не возвращался. С тех пор все эти долгие годы старик жил один.

Кевин понимал его горе. Он провел один три дня и то страшно соскучился по своей семье. А то двадцать пять лет! За это время можно было сойти с ума от одиночества. Он очень сочувствовал этому старому, сгорбленному человеку. Кевин понимал, как он страдает. В чем-то они даже похожи. У Кевина тоже были проблемы с семьей.

— А сколько лет вашему сыну?

— Он уже совсем взрослый. У него своя семья.

— Но если вы скучаете, почему вы не пойдете к нему?

Старик Моргви опустил голову.

— Я боюсь, что если я приду, они не будут со мной разговаривать.

— Почему вы так думаете?

— Ну… я не знаю, — старик даже немного растерялся от такого вопроса. Сам он никогда не задумывался над этим. — Я не думаю, что это обязательно произойдет, но… Все-таки я боюсь, что они прогонят меня.

— Вы не обижайтесь, — сказал Кевин, — но вы слишком стары для того, чтобы пугаться. Он был уверен, что бояться могут только дети.

— Страх присущ как молодым, так и старым, — Моргви грустно вздохнул.

Он страдал. От скуки, от одиночества, от бессилия что-либо исправить. Но Кевин все-таки так не считал. Он не верил, что бывают тоже дети, которые не могут простить своего отца. Это ведь кощунственно и бесчеловечно. Тем более, когда отец такой жалкий и старый. Разве можно оставлять его одного в одиночестве?! Кевин пытался немного успокоить старика, уговорить пойти к сыну, внушить ему маленькую долю надежды.