Один дома

— Это уж точно, — сказал он.

И рассказал о том, как долгое время боялся спускаться в подвал. Ему постоянно мерещились разные привидения, черти, злые духи и всякая ерунда из старых детских сказок. Конечно, сами по себе все подвалы страшны и наводят на неприятные мысли. Но вчера он спустился туда, решив устроить небольшую уборку. Сначала он испугался, по телу пробежали мурашки. Но когда включил свет, все прошло.

— Что ты этим хочешь сказать?

— А то, что не бывает неразрешимых проблем, — по-философски серьезно рассудил Кевин.

Еще никто и никогда не разговаривал с ним серьезно, считая его легкомысленным глупышом.

— Вы должны обязательно пойти к своему сыну, — серьезно говорил Кевин. — Если он не будет с вами разговаривать, то по крайней мере, вы узнаете это. И вам нечего будет опасаться. Вы будете абсолютно уверены в ваших отношениях. Лично я, если бы был на месте вашего сына, то обязательно поговорил бы с отцом. Тем более в канун праздника.

Старик Моргви рассеянно пожимал плечами. Возможно, Кевин и прав, но как тяжело решиться на этот шаг, когда не знаешь, что тебя ждет.

— В конце концов, — добавил Кевин, — вы это делаете не ради себя, а ради вашей внучки. Она скучает по деду и ждет подарков.

Да, ему очень не хватало этой маленькой девочки. Малыш оказался на редкость проницательным и как будто читал его мысли.

— Я посылаю ей чек.

— Это хорошо, что вы так делаете, — вздохнул Кевин. — А вот мои бабушка и дедушка не понимают этого и вечно присылают какие-то вязаные свитера с птицами и разными крокодилами.

— И что в этом плохого? — спросил старик Моргви.

— Что? За это же можно схлопотать по морде!

И он принялся увлеченно рассказывать о своей школе, о тамошних нравах, о том, как одного парня отлупили только за то, что у него была куртка с вышитым динозавром. В их учебном заведении не любили подобного искусства, считая его пошлостью и извращением.

Взглянув на часы, Кевин увидел, что уже поздно и пора возвращаться домой. Еще нужно подготовиться к визиту «гостей».

— Мне было приятно общаться с тобой, — сказал старик Моргви.

— И мне тоже, — Кевин улыбнулся.

Он был счастлив, что больше не надо бояться сердитого старика, посыпавшего солью дорожки. Теперь он не сомневался, что все страсти, которые рассказывал Баз, не более чем небылицы, плод богатой фантазии.

Как будто тяжелый камень свалился с души Кевина.

Ему было приятно, что с ним говорили как со взрослым, прислушиваясь к его словам. Это вселяло уверенность, что он, Кевин, вовсе не так глуп, как все привыкли считать.

Мальчику очень хотелось, чтобы семья вернулась к старику, и его родные тоже поскорей приехали. Скучно возвращаться в пустой дом, когда знаешь, что тебя не ждут.

Кевин встал, чтобы уйти, а старик продолжал сидеть.

— А как же вы?

— Я еще посижу.

Да, Кевин понимал, что старику не хотелось возвращаться домой. Здесь, в церкви, он хотя бы чувствовал присутствие родного человека — своей внучки, хотя они и не разговаривали. А дома его ждали одни безмолвные стены. У него не было друзей, знакомых, к которым он мог бы пойти. А может, просто не хотел. Потому что чужие люди не могут заменить семью.

— И все-таки вы поговорили бы со своим сыном, — сказал Кевин на прощание.

— Я посмотрю, — на лице угрюмого старика появилась добродушная улыбка. — С Рождеством тебя!

— И вас с Рождеством!

Попрощавшись, Кевин направился к выходу. Хор продолжал петь. Часы пробили восемь.

Вот это да! Оставалось совсем немного времени. Заболтавшись, он совсем об этом забыл.

Кевин вприпрыжку бежал по улицам. Поток самых разнообразных мыслей крутился в его голове. Он думал о старике Моргви, его неудачно сложившейся жизни, бессмысленном одиноком существовании, его гордом сыне, до сих пор не простившем отцу грубости, думал о своей семье, пытаясь понять, почему же у них так часто происходили конфликты, почему они не понимают друг друга и обижают так незаслуженно. В душе он просил Санта-Клауса, чтобы скорее вернул ему родных. Горький жизненный опыт старика Моргви заставил задуматься о многих вещах, неразрешимых проблемах, поразмыслить о жизни вообще.

Кевин вспомнил свое детство. Он часто болел. Мама поила его тогда лекарствами, отец приносил фрукты и самые вкусные пирожные со сливочным кремом и клубникой. Они нежно заботились о нем, оберегали от холода, ветра, сквозняка. Плохо, что он понял и осознал это только сейчас.

А робот! Сколько он просил родителей купить его. Это была очень дорогая игрушка, а отец ее купил. Робот был таким забавным, ходил по комнате, носил его вещи взад-вперед. Но не прошло и недели, как Кевин его сломал. И тогда его не взяли на аттракционы в воскресенье. Как он ревел! А ведь действительно вел себя как необычайно вредный мальчишка. Только теперь Кевин понял, что родители были правы.

За свои восемь лет он причинил им немало хлопот. Его болезни, капризы, вечные ссоры с Базом, озорство и «маленькие» шалости в школе, бесконечные жалобы учителей.

Нет, он решительно должен исправиться. Конечно, им тоже следует вести себя поскромнее. Особенно тугодуму Базу. Как ни пытался Кевин оправдать его издевательское отношение к себе, но не мог. Кого-кого, а этого толстяка он и теперь не любил.

Другое дело — Сьюзен. Она, конечно, зануда и ябеда, заядлая чистюля и зубрилка, но с ней можно было ладить. В ней было что-то ласковое и доброе. Майкл часто воровал ее ручки, рисовал рожицы на ее учебниках, а она все равно готовила для него яичный пудинг — любимое блюдо. Пожалуй, Сьюзен — самая покладистая из его сестер и братьев.

Майкл тоже не был подарком. Солидно попортил он крови Кевину. Вечно вытворял разные гадости, а потом все валил на младшего брата. И Кевин получал за все вдвойне.

Однажды Майкл пролил суп прямо на кресло с велюровой обивкой. Он имел плохую привычку обедать перед телевизором в гостиной вместо того, чтобы сделать это в столовой. На кресле до сих пор осталось пятно. Но разве его наказали? Нет. Свою вину он свалил на Кевина, который в тот момент случайно проходил мимо. Майкл придумал, будто Кевин его толкнул. Но это была неправда. Он и пальцем не прикасался к нему. Но, к сожалению, родители поверили Майклу.

Однако сейчас все обиды и ссоры Кевин вспоминал почему-то с улыбкой. Теперь они казались такими незначительными, мелкими.

Вот бывают действительно серьезные конфликты. Как у старика Моргви, например, со своим сыном. Двадцать пять лет молчания! Как некрасиво и глупо. Разве можно допускать такие вещи?!

— Нужно быть терпимее и внимательнее к своим близким, — вслух заключил Кевин.

Приближаясь к дому, он вспомнил о предстоящей операции. В его распоряжении оставалось меньше часа. Надо поторопиться.

— ЭТО МОЙ ДОМ, И Я ДОЛЖЕН ЕГО ЗАЩИТИТЬ! — сказал Кевин, закрывая за собой дверь.

Поспешно раздевшись, он разработал план обороны своего дома.

Подвал, входная дверь, окно, чердак… Он внимательно изучал все так называемые отверстия, через которые могли проскочить воры и которые следовало особо тщательно забаррикадировать.

Досконально изучив все возможные способы защиты, добавляя плоды своей буйной детской фантазии, Кевин принялся за работу.

Первым делом он набрал воды и залил крыльцо, ступеньки в подвал и все подступы к дому.

На ступеньках в подвале разлил липкий мазут. Если кто-то неосторожно туда ступит, то ботинки ему придется неизбежно оставить прилипшими к ступенькам.

На полу возле окон, дверей, на столе он рассыпал разбитые и непригодные для украшения елочные стеклянные игрушки.

В холле прямо перед входной дверью разбросал маленькие механические машинки.

А на дверную ручку он повесил раскаленные каминные щипцы, предварительно разогрев их до красноты на огне.

Сделав все необходимые приготовления в доме, Кевин поднялся на чердак и протянул крепкий изоляционный провод, соединив свое окно на чердаке с голубятней, которая находилась метрах в тридцати от особняка. Это на всякий случай, если ворам окажется мало всего того, что приготовил им Кевин, и они захотят преследовать его дальше. В глубине души эту дорогу он называл — путь к отступлению, на всякий, как говорят, пожарный случай.