Взмахни белым крылом

– Боюсь вас разочаровать, – пробормотала она, – но должна признаться, плавать я не умею.

– Здесь неглубоко, – ответил Хосе. – А потом, если позволите, я мог бы дать вам первый урок.

Кэтрин, укрывшись за огромной скалой, поспешно переоделась и осторожно зашла в воду, очень скоро убедившись, что Хосе был прав. К тому же он оказался превосходным наставником. Кэтрин и оглянуться не успела, как уже без страха барахталась в воде, пока он осторожно поддерживал ей подбородок. Разделявший их невидимый барьер условностей вдруг будто испарился. Забыв обо всем, они с хохотом плескались в теплой воде.

Выбравшись наконец из нее, девушка распаковала корзинку с едой. В ней оказались холодный омлет, буханка хлеба, сыр, помидоры, оливки, желе из айвы и большая бутыль с вином. Устроившись в тени скалы, молодые люди принялись за еду, лениво поглядывая на море.

Неожиданно, приподнявшись на локте, Хосе взглянул на Кэтрин и сказал:

– Поскольку дедушка все сделал за меня и сам попросил вашей руки у сеньоры Каррутерс, мы с вами обручены. Однако это как-то несовременно... и неловко. Я хочу, чтобы вы знали – если вы станете моей женой, это для меня не только величайшая честь, но и огромное счастье.

Кэтрин смущенно покосилась на него, но в глазах юноши не было и тени насмешки. Всю эту тираду он произнес так, будто выучил ее наизусть. И она поняла – Хосе привез ее сюда, чтобы лично попросить ее руки, потому что видел в ней подходящую жену. Правда, о любви не было и речи. Он настолько не скрывал своего полнейшего равнодушия, что Кэтрин невольно опять вспомнила пылкого, легко загоравшегося Сезара. Конечно, он тоже ее не любил, но хоть не скрывал, что его к ней тянет. Надо было что-то отвечать.

– Это для меня не менее лестно, – начала она, осторожно подбирая слова и ломая голову, как же поаккуратнее сообщить, что вовсе не собирается выходить за него замуж. – Но, Хосе, хотя мне известно, как хотят этого брака и ваш дедушка, и моя мать, решать все равно нам. А не им. Все дело в том, что мы с вами едва знаем друг друга. Было бы не совсем красиво, если бы я согласилась стать вашей женой только лишь ради вашего богатства или высокого положения в обществе...

– Богатство... положение в обществе... – с гневом перебил ее Хосе. – А что из этого принадлежит мне по-настоящему? Никогда в жизни мне не было позволено делать то, чего я хочу, идти туда, куда хочу, жить собственной жизнью и быть самим собой. В моей родной семье я, как муха в паутине, бессильно барахтаюсь, пытаясь освободиться. Да куда там! Даже в этом деле... дед сам выбрал мне жену...

Это было похоже на бунт. Кэтрин возликовала:

– Тогда, коли вы не хотите на мне жениться...

– Нет, дорогая, этого я не говорил! Вы милая, очаровательная девушка, и, хотя ваше приданое не слишком велико, моего состояния с избытком хватит на нас двоих. Я буду горд и счастлив, если вы станете моей.

Она растерянно уставилась на него – мысли о приданом ей никогда не приходили в голову.

– Хосе, – мягко произнесла девушка. – Я хочу быть до конца честной с вами. Вы мне нравитесь, но... я не люблю вас.

На лице его отразилось удивление.

– Но этого я и не ждал от вас! – пробормотал он. – Что тут странного? Множество браков заключается вовсе не по любви, и это не мешает супругам жить счастливо. К тому же я могу многое предложить вам, Каталина.

– Вот то-то и оно! – возмутилась она. – А я считаю, что было бы нечестно выходить за вас замуж лишь ради того, что вы можете мне предложить!

Удивление на его лице сменилось замешательством. Хосе был явно сбит с толку.

– Но разве женщины выходят замуж не поэтому? – пробормотал он. – Не ради положения в обществе? По крайней мере, в нашей семье браки устраиваются именно так. А ваша честность, прямота, храбрость – разве это ничего не стоит? Думаю, мы с вами сможем стать со временем настоящими друзьями. А это уже не мало. Согласитесь, что не каждая супружеская пара сможет похвастаться этим.

Кэтрин набрала полную пригоршню песка и рассеянно смотрела, как он сыплется между пальцами. Стало быть, она напрасно боялась пылкого изъявления чувств со стороны своего жениха. Но холодность Хосе почему-то больно задела ее. Слава Богу, подумала девушка, что она не влюблена в него. Но дружба – это тоже не мало, и впервые мысль о браке с ним закралась в ее сердце. Достаточно только сказать «да», и Эдвина будет счастлива, а Сальвадор доволен. Да и что ее ждет, если она откажется? Тоскливое одиночество, вечное прозябание в старых девах? Сезар уехал, ей не суждено увидеть его снова.

– Не знаю, достаточно ли одной дружбы, чтобы стать мужем и женой, – неуверенно протянула она. – Но я поняла, что у вас много идей и планов, как помочь вашей стране, и если я смогу быть вам полезной, Хосе...

Мысль о том, что можно сделать свою жизнь хотя бы полезной, и тогда она пройдет не зря, запала ей в душу.

– Так оно и есть, – с готовностью подхватил он. – Вы только подумайте, что такое Испания в глазах обычного иностранца? Серенады да бой быков. А у нашей страны гигантский потенциал для экономического развития. Поэтому я хочу посвятить свою жизнь прогрессу, и вы... вы поможете мне. Как только умрет дедушка, мы тут же продадим «Каса»... – Он вдруг осекся. – Но, может, это вам не по вкусу? Наверное, вы мечтаете стать хозяйкой огромного дома?

– Нет! – почти крикнула она. – Я с радостью поселилась бы в обычной квартире. Но мне казалось, вы любите «Каса», ведь это ваш фамильный дом, не так ли?

– Это как раз те узы, которые я хотел бы порвать, – заявил он. – Дом, конечно, старинный, вот пусть и станет музеем. Но, если я правильно понял, Каталина, вы не против?

– Конечно нет, – пробормотала она и, невольно покраснев, торопливо добавила: – То есть я хочу сказать, мне надо подумать. Есть и еще кое-что, о чем вам следует знать. Я... я люблю другого, хотя знаю, что никогда не смогу стать его женой.

– Сердце порой неподвластно разуму, – рассудительно проговорил он, не отрывая глаз от моря. Судя по всему, мысли его были далеко и смысл сказанного Кэтрин даже не сразу дошел до его сознания. И вдруг резко повернулся к ней. Густые брови, сошедшиеся на переносице в одну прямую черту, и пытливый взгляд глубоко посаженных глаз делали его настолько похожим на деда, что девушка ужаснулась. – Не пытаетесь ли вы дать мне понять, что обладаете... хм... некоторым опытом?

Она даже не сразу поняла, что он имеет в виду. Потом, сообразив, багрово покраснела от стыда:

– Конечно нет!

– Тогда какое это имеет значение? – спросил он. – К чему было вообще упоминать об этом?

Сбитая с толку, Кэтрин не знала, что сказать.

– Ну... я хотела быть с вами совершенно откровенной...

Хосе смерил ее испытующим взглядом. Лицо его просветлело.

– Вы такой невинный, милый ребенок, Каталина. Простите мне мою грубость. Когда слышишь так много о распущенности среди англичан, чего мы никогда не допустим в нашей стране, то чему удивляться? Вы хоть представляете, о чем я подумал, когда заявили, что собираетесь мне в чем-то признаться?

– Ох, Хосе! – рассмеялась Кэтрин. – Похоже, вы и в самом деле забыли, что я воспитывалась в монастыре и только-только покинула его! Наверное, вообразили Бог знает что. Ну ладно, забудьте об этом.

Некоторое время Хосе молча смотрел на море. Кэтрин уже раскаивалась, что, повинуясь безотчетному порыву, рассказала ему о Сезаре. Хорошо еще, сердито думала она, что ей хватило ума не упомянуть его имени.

И вдруг он сказал:

– Прошлым вечером я видел на вашей руке свой браслет...

Кэтрин почувствовала, как заполыхало ее лицо. Эти слова воскресили в ее душе прежнюю боль. Сразу вспомнилось, как разозлился Сезар, когда увидел этот браслет. Она опустила глаза в землю и натянуто подтвердила:

– Да, мне дал его сеньор де Агвилар. Я и понятия не имела, что это подарок от вас.

– Конечно от меня! Этот браслет – символ нашей помолвки. Разве вы не знали, что жених дарит невесте браслет в знак того, что она теперь связана с ним нерасторжимыми узами?