Сокровище Чингисхана

—  Так тебе знаком этот предмет?

—  Думаю, да. Я видел нечто подобное в перечне лотов на аукционе несколько месяцев назад. Разумеется, желательно увидеть вещь вживую, иначе невозможно проверить подлин­ность.

—  Что можешь о ней рассказать? — спросил Перлмуттер, вытаскивая из кармана ручку и записную книжку.

—  Кулон по происхождению сельджукский. Двуглавый орел — элемент уникальный, излюбленный династический символ.

—  Если мне не изменяет память, сельджуки — это какая-то шайка турецких мусульман, контролировавшая громадный ку­сок древней Византии, — сказал Перлмуттер.

—  Да, примерно в первом тысячелетии нашей эры они на­воднили Персию, на тысяча двухсотый год приходится расцвет их могущества, но вскоре они пали под ударами своего главно­го соперника, хорезмского шаха Мухаммеда Второго Ала-ад- Дина. Сельджуки известны как прекрасные ремесленники, осо­бенно им удавалась резьба по камню, хотя и в изделиях из ме­талла они тоже слыли неплохими умельцами. Какое-то время они даже чеканили серебряные и медные монеты.

—  Иначе говоря, подобные кулоны они делать умели.

—  Несомненно. Для сельджуков становится характерным на поздних своих изделиях из металла делать мелкие каллигра­фические надписи — мусульманские молитвы или изречения. Есть у меня знакомый, профессор Колумбийского универси­тета, он мог бы перевести надпись. Стиль письма скорее всего куфический. Кто знает — возможно, здесь выведен личный де­виз султана.

—  Хочешь сказать, не исключена его принадлежность столь высокому роду?

—  Конечно. Видишь ли, сельджуки в своей повседневной работе серебром и золотом пользовались крайне редко. Эти металлы считались роскошью, а роскошь несовместима с ис­ламскими традициями, культивирующими идеалы простоты. Конечно, на султанов подобные ограничения распространялись не всегда, и многие из них носили как серебряные, так и золо­тые украшения. Если кулон сделан из серебра, а по-видимому, так оно и есть, то очень высока вероятность принадлежности его султану или его ближайшему окружению.

—  Значит, так и запишем. Кулон сельджукской работы, из­готовлен в одиннадцатом или двенадцатом веке, возможно, для самого султана, — подвел итог Перлмуттер, делая пометки в книжке.

—  Совершенно верно. Недавно мне довелось оценивать несколько вещиц, появившихся на аукционе вследствие об­наружения тайника Мелик-шаха, султана сельджуков, умерше­го в тысяча девяносто втором году. Говоришь, твой друг нашел кулон в Монголии? Очень занятно. Как я уже упоминал, сельд­жуков разбил Мохаммед Второй Ала-ад-Дин, но его, в свою очередь, примерно в тысяча двести двадцатом году

сокрушилЧингисхан. Кулон этот, может быть, попал в Монголию в качестве военной добычи.

Подошел официант, принес и расставил на столе тарелки с ленчем — порционный стейк из спинки для Итена и телячью печень для Перлмуттера.

—  Кстати, вспомнил, Гордон. По-моему, на аукционы очень нечасто попадают изделия азиатской работы двенадцатого-три- надцатого веков.

—  Ты прав. Я бы сказал, крайне редко приходится иметь дело с предметами того времени. Но вот странность. Лет во- семь-девять назад к нам на «Сотбис» обратился один брокер из Малайзии и предложил поставлять нам изделия именно той эпохи. С тех пор мы регулярно получаем от него самые разные предметы, но главным образом украшения. Продали уже мил­лионов на сто долларов, не меньше. И по моим сведениям, при­мерно на такую же сумму наторговал аукцион «Кристис».

—  Вот это да! И откуда же он берет все эти реликвии?

—  Могу только догадываться, — ответил Итен, — отправ­ляя в рот кусочек стейка. — Этот малайзиец довольно таин­ственный парень — наотрез отказывается раскрывать свои ис­точники. Мне не раз поручали встретиться с ним тет-а-тет, я так и эдак его расспрашивал, но ничего не добился. Причем обрати внимание — за столько лет ни единой подделки. Все подлинное, до последней мелочи.

— Кажется немного необычным, — согласился Перлмут­тер. — В подобном объеме все подлинное и все из Малайзии.

— Да, но купить-то он мог все где угодно. Брокер все-таки, наверняка имеет связи по всему миру. Только название его фирмы звучит как-то не по-малайзийски.

— И как же оно звучит? — поинтересовался Перлмуттер, заканчивая еду.

— Название загадочное — «Бурят трейдинг компани».

Тереза даже почувствовала некоторое облегчение, когда дверь в ее комнату открылась и появившийся стражник жес­том приказал ей выходить в коридор. «Если они собираются убить меня, так пусть убивают побыстрее. Уж лучше мгновенная смерть, чем заключение и бесконечный страх ожидания», — по­думала она.

Прошло два дня с того момента, когда ее, ничего не объяс­няя, стали держать под замком. Никто к ней не заходил, если не считать слуги с подносом еды. Она, естественно, ничего не знала о визите китайской делегации, но шум подъезжавших и отъезжавших машин слышала. Большое волнение вызвала у нее сильная стрельба, внезапно начавшаяся в дальней части посел­ка. Тереза бросилась к окну, попыталась хоть что-нибудь раз­глядеть, но окно было слишком маленьким, погода ветреной, и, кроме пыли, она ничего не увидела. На следующий день, стоя от безделья у окна, она заметила, как мимо здания проскакала группа всадников, правда, небольшая, обычно на охрану по­селка их выезжало много больше.

Столкнувшись с Уоффордом, она обрадовалась. Тот стоял, опираясь на трость. Он мягко улыбнулся ей и сказал:

— Каникулы закончились. По-моему, нас возвращают к работе.

Его слова оказались пророческими — их снова провели в рабочий кабинет. За столом в ожидании, попыхивая толстой сигарой, сидел Боржин. Он казался не таким злым, каким они видели его в прошлый раз, зато более высокомерным и само­уверенным.

—  Заходите, садитесь, друзья мои, — проговорил он, жес­том приглашая их к столу. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули от работы.

—  Вне всякого сомнения, — ответил Уоффорд. — Четыре стены и запертая дверь очень способствуют отдыху.

Пропустив колкое замечание мимо ушей, Боржин ткнул пальцем в стопку новых сейсмических данных.

—  Ваша работа подходит к концу, — сообщил он. — Оста­лось только выбрать подходящие места для нефтяных скважин вот в этом районе. И сделать это нужно срочно. — Он развер­нул топографическую карту района площадью двести квадрат­ных миль.

Тереза и Уоффорд сразу поняли — в него входит участок пустыни Гоби, расположенный на территории Китая, к юго- востоку от монгольской границы.

—  Вы уже предоставляли аналогичную информацию отно­сительно участков с перспективными залежами нефти. Должен сказать, вы очень проницательны. Полученные практические данные подтверждают ваши оценки. Как видите, здесь, на кар­те местности, исследованные вами точки уже отмечены. Весь регион крайне перспективен. Прошу вас наметить зоны при­оритетного бурения пробных нефтяных скважин. Мы хотели бы не терять время на мелочи, а сразу начать крупную промыш­ленную добычу.

—  Я смотрю, отдельные районы расположены в Китае, — заявил Уоффорд, проводя пальцем по карте.

—  Да, есть и такие, — ответил Боржин равнодушным голо­сом, не затрудняя себя дальнейшими разъяснениями.

—  Непонятно, как китайцы могли просмотреть регионы с такой перспективой? — спросил Уоффорд.

—  У них не было соответствующего оборудования. У нас оно есть, — нетерпеливо отозвался Боржин. — Дело не в китайцах. Мне нужно в ближайшие шесть месяцев пробурить двести сква­жин в местах, богатых залежами нефти. Найдите мне их.

Высокомерие Боржина в конце концов вывело Уоффорда из себя. По тому, как покрылось краской его лицо, Тереза по­няла — он может наговорить монголу грубостей, и тот обозлит­ся. Она решила опередить его.

— Мы готовы сделать эту работу, — выпалила она и доба­вила: — Нам потребуется дня три-четыре. — По ее расчетам, этого времени им должно хватить.

— У вас есть сутки, — отрезал Боржин. — Завтра днем с вами встретится мой главный инженер, и вы познакомите его с де­тальным исследованием местности.