Пехотная баллада

— Вот именно! Совершенно верно! — воскликнул Маладикт. — И подумай еще вот о чем, если в твоей голове осталось свободное место. Я принес обет всего-навсего не пить человеческой крови. Ничто не помешает мне пнуть тебя между ног с такой силой, что ты оглохнешь.

Он разжал пальцы. Трактирщик медленно выпрямился. Полли не сомневалась, что под стойкой у него лежит короткая деревянная дубинка. Такая была в каждом трактире. Даже в «Герцогине». Отец говорил, что во дни тревог и сомнений дубинка одна поддержка и опора. Полли увидела, что пальцы левой руки подергиваются…

— Не надо, — предупредила она. — Он серьезно.

Трактирщик обмяк.

— Мы чуток друг друга не поняли, господа, — пробормотал он. — Я перепутал бочонки. Сейчас все будет.

Он заковылял прочь. Помятая рука у него заметно дрожала.

— Я прошто шказал, что это лошадиная моча, — заметил Игорь.

— Неприятностей не бойся, — сказала Полли Маладикту. — Отныне и навсегда он твой друг. Он понял, что не сможет тебя избить, — а значит, станет твоим лучшим товарищем.

Маладикт задумчиво взглянул на нее.

— Я-то в курсе, — ответил он. — А ты откуда знаешь?

— Я работал в трактире, — сказала Полли и почувствовала, что сердце у нее забилось быстрее. Как всегда, когда ложь громоздилась на ложь. — Там научишься разбираться в людях.

— И что ты делал?

— Подавал пиво.

— Что, в этой дыре есть второй трактир?

— Нет, нет. Я не из этих мест.

Полли застонала при звуке собственного голоса. Она ждала вопроса: «Так зачем было ехать сюда, чтобы записаться?», — но ничего не последовало. Маладикт просто пожал плечами и сказал:

— По-моему, тут вообще нет местных.

В трактире появились еще несколько новобранцев. Все они выглядели одинаково — смущенные и слегка нахальные, в одежде не по росту. Бровастый трактирщик появился с небольшим бочонком, почтительно поставил его на стойку и аккуратно открыл. Из-под стойки он извлек настоящую оловянную кружку, наполнил ее и робко протянул Маладикту.

— Игорь? — сказал вампир, жестом отказываясь от пива.

— Я предпочту лошадиную мочу, ешли вы не вожражаете, — ответит тот и огляделся, потому что вокруг разом воцарилась тишина. — Шлушайте, я же не говорил, што мне не понравилошь. — Он подтолкнул кружку по липкой стойке. — Налей того же шамого.

Полли взяла чистую кружку, понюхала, потом отпила.

— Неплохо, — сказала она. — По крайней мере, на вкус как…

Дверь распахнулась, и в трактир ворвался вой ветра. В комнату просунулись две трети тролля, а следом кое-как и все остальное.

Полли не возражала против троллей. Иногда она встречала их в лесу — они сидели под деревом или целенаправленно брели по своим тролльим делам. Они не стремились к дружбе — они просто… смирились. Мир населен людьми, ничего не поделаешь. Люди не стоят несварения желудка. Всех их не убьешь. Значит, уступи дорогу. А если предпочитаешь не уступать, а наступать на них — жди неприятностей.

Время от времени фермеры нанимали троллей на какую-нибудь тяжелую работу. Иногда тролль приходил, иногда нет. Порой он являлся, лениво брел по полю, выдергивая по пути пни, как морковки, и уходил, не дожидаясь платы. Многое из того, что делали люди, озадачивало троллей, и наоборот. Как правило, люди и тролли избегали друг друга.

Но Полли редко видела таких… стопроцентных троллей, как этот. Он походил на валун, который пролежал сотни лет в сыром сосняке. Его покрывали лишайники, серый мох прядями свисал с головы и подбородка, в одном ухе торчало птичье гнездо, в руке была настоящая троллья дубина из молодого деревца корнями вверх. Это был почти анекдотический тролль, только никто не засмеялся.

Тролль, постукивая корнями дубины по полу, подошел к столу под взглядами новобранцев и перепуганного капрала Страппи.

— Хочу, ета, записаться, — сказал он. — Хочу, ета, исполнить долг. Гоните шиллинг.

— Ты же тролль! — не выдержал Страппи.

— Ну, ну, капрал, — вмешался сержант Джекрам. — Ни о чем не спрашивай, ничего не говори.

— Не спрашивать? Не спрашивать?! Сержант, да это же тролль! Самый что ни на есть утесистый тролль! У него под ногтями трава растет! Это тролль!

— Точно так, — сказал Джекрам. — Запиши его.

— Ты хочешь с нами сражаться? — пискнул Страппи.

У троллей нет чувства личного пространства, и тонна, строго говоря, дикого камня нависла прямо над столом.

Тролль проанализировал вопрос. Рекруты стояли молча, забыв донести кружки до рта.

— Нет, — наконец ответил тролль. — Хочу, ета, сражаться с врагом. Боги храни енту… — он задумался, глядя в потолок. Не найдя там искомого, тролль посмотрел на свои ноги, поросшие травой, затем на свободную руку и подвигал пальцами, как будто что-то считал. — …Герцогиню, — закончил он. Ждать пришлось долго. Стол скрипнул, когда он положил на него руку ладонью вверх. — Гоните шиллинг.

— У нас только бумаж… — начал Страппи. Сержант Джекрам двинул его локтем в ребра.

— Ты спятил, черт возьми? — прошипел он. — Если мы запишем тролля, нам дадут премию как за десятерых рекрутов! — Он полез в карман, вытащил настоящий серебряный шиллинг и осторожно опустил на огромную ладонь. — Добро пожаловать в новую жизнь, дружище. Сейчас запишу твое имя. Как тебя звать?

Тролль посмотрел на потолок, на ноги, на сержанта, на стенку и на стол. Полли видела, как у него двигаются губы.

— Карборунд? — неуверенно спросил он.

— Да, наверное, — сказал сержант. — Э… не мог бы ты побрить… срезать воло… в смысле, мох? У нас на этот счет… э… некоторые правила.

Стенка, пол, потолок, стол, пальцы, сержант.

— Нет, — ответил Карборунд.

— Ладно. Ладно. Ладно, — поспешно сказал сержант. — Не то чтобы это строгое правило… скорее рекомендация. По-моему, глупая. Я всегда так думал. Рад, что ты с нами, — энергично добавил он.

Тролль лизнул монетку, которая сверкала в его руке, как бриллиант. У него действительно растет трава под ногтями, заметила Полли. Карборунд подошел к стойке. Толпа немедленно расступилась: троллям не приходится стоять в заднем ряду и размахивать деньгами в тщетной попытке привлечь внимание трактирщика.

Он разломил шиллинг пополам и бросил обе половинки на стойку. Бровастый сглотнул. На лице у него было написано «Ты уверен?», хотя с таким вопросом не обращаются к посетителям весом больше тонны. Карборунд ненадолго задумался и сказал:

— Гони, ета, выпить.

Бровастый кивнул, ненадолго исчез в задней комнате и выскочил с двуручной кружкой. Маладикт чихнул, у Полли заслезились глаза. Запах ударял не только в нос, но и в зубы. В этом трактире, разумеется, варили дрянное пиво, но это был самый едкий уксус.

Трактирщик бросил в него половинку монеты, потом достал из ящика с мелочью медный пенни и подержал над дымящейся кружкой. Тролль кивнул. С безыскусной торжественностью, как официант, втыкающий маленький зонтик в коктейль «Двойное грандеву», Бровастый разжал пальцы.

Со дна поднялись пузырьки. Игорь наблюдал с интересом. Карборунд взял кружку двумя пальцами каждой руки, похожей на лопату, и одним глотком опорожнил. Секунду он постоял неподвижно, а потом осторожно поставил кружку на стойку.

— Вы, парни, лучше немного отойдите, — шепнул Бровастый.

— А что сейчас будет? — спросила Полли.

— Действует на кого как, — протянул трактирщик. — Похоже, что этот… а, нет, уже.

Карборунд классическим образом рухнул. Никаких согнутых коленок, никаких боязливых попыток смягчить падение. Он упал, как стоял, и несколько раз качнулся с боку на бок. Его вытянутая вперед рука теперь торчала в потолок.

— Силенок не хватает, — объяснил Бровастый. — Обычное дело для молодых. Разыгрывают из себя крутых троллей, приходят сюда, заказывают «Электрический мозголом» и не справляются.

— Он придет в себя? — спросил Маладикт.

— Не. Сдается мне, вырубился до рассвета, — сказал Бровастый. — У них просто мозги перестают работать.

— Ну, ему это вряд ли грозит, — сказал капрал Страппи. — Эй вы, кучка оборванцев! Спать будете в сарае на заднем дворе, ясно? Сарай практически водонепроницаемый, почти без крыс. Выступаем на рассвете. Теперь вы в армии!