Темная лошадка

Брюс зашагал по кабинету, стараясь успокоиться. Нельзя было брать в жены Кристал. Это была ошибка. Знал ведь, что с ее старшей дочкой будут проблемы, решать которые придется ему, – и вот оно!

Он открыл дверцу телевизионной тумбы, взял с полки кассету, вставил в магнитофон, включил.

На экране возникла Эрин. Голая, прикованная к постели, пытается прикрыть наготу.

–  В камеру смотри, сука! Говори текст!

Она трясет головой, прячет лицо.

–  Говори! Хочешь, чтоб я заставил?

Она смотрит в объектив.

– Помогите!

Брюс вынул кассету и убрал в картонный футляр. Потом подошел к спрятанному в стене за полкой литературы по недвижимости маленькому потайному сейфу, открыл его, положил кассету, запер. Больше никто ее не увидит. Это его решение. К которому он подготовлен лучше всех.

20

Никогда не обманывалась сказками о том, что люди по своей природе хорошие. По опыту знаю: изначально они эгоистичны, а зачастую еще и жестоки.

Три часа я поспала, ибо организм не оставлял мне иного выбора. И проснулась, поскольку мозг не желал отдыхать. Встала, задала корму коням, приняла душ, в майке и трусах села к компьютеру и принялась искать по Интернету номера с определителя телефона Брюса Сибрайта.

Шесть из тринадцати оказались с кодом Уэллингтона, но имена абонентов не определились; к четырем нашлись имена – один принадлежал ресторанчику «Домино Пицца»; два звонка, сделанные с одного и того же номера в Ройял-Палм-Бич, остались безымянными. Сибрайт утверждал, что похититель звонил всего один раз, но я не поверила. Преступник ведь не шутки шутил, когда послал видеокассету. После этого непременно должен был отметиться вторично.

Я набрала номер в Ройял-Палм и долго слушала гудки в трубке. Надо же, а я-то надеялась, что услышу радостное: «Здравствуйте, мы похитители!»

Затем один за другим стала набирать остальные безымянные номера, нарываясь то на автоответчик, то на прислугу; разбудила двух страшно недовольных типов, которые, несомненно, позвонят Брюсу Сибрайту на работу и пожалуются на бестолковую новую секретаршу.

Позвонила в полицию, где меня долго футболили от одного секретаря к другому, пока не вышла на автоответчик Лэндри. Записала себе номер его пейджера, подумала, не позвонить ли Армеджану, чтобы поторопить с ответом, но решила не пытать судьбу лишний раз. Любая информация из-за границы лишь подтвердит мои догадки. Я уже и так знаю, что Ван Зандт – мошенник мирового размаха.

Вопрос в том, довольно ли у него смелости для похищения людей. А почему нет? С подругой Ирины, Сашей Кулак, он был весьма к этому близок. Если Брюс Сибрайт устраивал Эрин на работу через Трея Хьюза, напрашивается вывод: Ван Зандт мог выяснить, что Эрин в родстве с главой риелторской фирмы. «Торговцы недвижимостью гребут деньги лопатой, – мог подумать он, – и почему бы к ним не примазаться?» Итак, мотив есть: алчность. С девушкой он знаком, территорию ипподрома знает хорошо, прекрасно представляет себе, когда там много народу, а когда – никого. Вот и возможность.

Средства? Видеокамера у Ван Зандта есть, значит, пленку отснять он мог. Бельгийский акцент легко убрать при помощи приставки для изменения голоса. А белый фургон? Откуда он взялся? И если на камеру снимал Ван Зандт, кто тогда тот тип в маске?

Свинья грязь найдет. Вокруг ипподрома вертится много сброда, за деньги готового на что угодно. Порядочным людям на них выйти непросто, но Томас Ван Зандт не из порядочных.

Вернемся к Брюсу Сибрайту. Если он замешан в похищении Эрин, легко объяснить его бездействие после получения кассеты с требованием выкупа. Но почему тогда кассета была адресована Кристал? И зачем ему было скрывать от нее пленку? Если в результате планировалось избавиться от Эрин, но представить это как похищение с неудачным исходом, жена должна знать хоть что-то. Бессмысленно держать в тайне абсолютно все.

Однако, каковы бы ни были мотивы, бездействие очевидно. Готова спорить, действовать он еще начнет, несмотря на мои угрозы.

Я сбросила Лэндри на пейджер свой номер телефона. Вместе с телефоном у него должно высветиться имя Шона Авадона, но так оно и лучше – авось перезвонит все-таки. А то увидел бы мое имя и, не раздумывая, стер сообщение.

Ожидая звонка, я налила себе кофе и принялась ходить по комнате, обдумывая другие подробности дела. Эрин ухаживала за Звездным, а Звездный погиб; эта ниточка тянется к Джейду, точнее, к его темному прошлому. Связь Эрин с Чедом Сибрайтом, их ссора за два дня до ее исчезновения… Она бросила его – ради какого-то взрослого мужчины, как сказал Чед. А Молли говорила, что Эрин была неравнодушна к своему шефу…

Зазвонил телефон. Я схватила трубку.

– Говорит детектив Джеймс Лэндри. Я получил сообщение с этого номера.

– Лэндри, это Эстес. Эрин Сибрайт похитили. Ее родители получили видеозапись с требованием выкупа.

Молчание. Видимо, переваривает новость.

– Вы по-прежнему считаете, что здесь нечего делать? – спросила я.

– Когда они получили кассету?

– В среду. Ее отчим должен был вчера передать деньги. Но не передал.

– Как-как?

– Это долгая история. Давайте встретимся. Я вам все расскажу, а потом отвезу к ним.

– В этом нет необходимости, – сказал он. – Я сам узнаю подробности у родителей. Спасибо за помощь и совет, но вы мне там не нужны.

– Плевать мне, нужна я вам там или нет! – отрезала я. – Я там буду.

– Сорвете официальное расследование.

– До сих пор срыв расследования был вашей прерогативой, – возразила я. – Если б не я, и расследования никакого не было бы. Отчим не желает ничего предпринимать. Он с радостью скажет «Что ж теперь делать?» – и будет ждать, пока девушку найдут в какой-нибудь канаве с камнем на шее. А я уже три дня занималась этим делом и щупаю тех, у кого она работала.

– Вы больше не полицейский.

– Не хватало, чтобы вы мне об этом напоминали! Идите вы к черту, Лэндри!

– Я так, к слову. Насколько я знаю, Эстес, вы не склонны принимать огонь на себя. Предпочитаете подставлять под пули других. Так что ни с вами, ни на вас я работать не буду.

– Отлично. Тогда и я оставлю при себе то, что знаю. Пока, говнюк!

Я швырнула трубку и пошла одеваться.

Таких упертых кретинов, как легавые, на свете очень мало. Это я говорю с уверенностью, потому что сама оттуда. Может, у меня и нет больше служебного жетона, но дело не в жетоне. Полицейский – это диагноз, это характер. Независимо от чина, мундира, места службы и возраста.

Я понимала Лэндри, потому что мы с ним одной крови. Не любила, но понимала. Подозреваю, что и он понимал меня на том же уровне, как и любой другой из наших. Он не признал бы этого, и я ему неприятна, но ход моих мыслей ему ясен.

Я влезла в бежевые брюки и черную майку без рукавов. Когда застегивала на руке часы, опять зазвонил телефон.

– Где вы живете?

– Я не хочу, чтобы вы приходили ко мне в дом.

– Почему? Вы что, наркотиками торгуете? Или краденое укрываете? Чего вы боитесь?

Я не хотела, чтобы чужие вторгались в мое убежище, но не объяснять же это Лэндри. Нельзя показывать противнику свои слабости. Мое замешательство и так слишком красноречиво. Я продиктовала адрес, ругая себя, что уступила даже в такой малости.

– Буду через тридцать минут, – пообещал он и повесил трубку.

Через двадцать три я уже открывала ему калитку.

– Ничего себе домик, – заметил Лэндри, глядя на хоромы Шона.

– Я тут в гостях.

Я повела его от стоянки мимо конюшни, к своему флигелю.

– Недурно, – усмехнулся, он. – Знакомство с людьми, которые не живут в картонных коробках и не кормятся из помойки, возвышает.

– А у вас именно такой круг общения? – спросила я. – Могли бы и повыше брать. Все-таки на побережье живете.

Лэндри покосился на меня с подозрением, оскорбленный тем, что я без его позволения что-то о нем разузнала.

– Откуда вы знаете?