Страница 90 из 106
II Покорствуя тому, что повелел Афразиаб, коварный Баруман Ответствовал: «Ты видел сон, Проснулся — вот и все. Ужель, поверя Мечте, начатого так славно Не довершить? Ты слово дал И должен выручить его — иль вечным Стыдом себя покроешь. В поле Тебя он ждет и, верно, торжествуя, Уж думает: «Передо мной робеет Мой недозрелый богатырь». Так и Иран с ним вместе скажет; То повторится и в Туране. Тогда с каким покажешься лицом Ты на глаза Рустему? Не забудь, Что на тебе лежит святая клятва Отмстить за Синда; сам же он сказал Тебе, что Синд убит его рукою. А для чего свое таит он имя, Не знаю; мой совет: не любопытствуй И ты о том узнать; убей и уничтожь Его, пока он сам тебя убить И уничтожить не успел, — Тогда избегнешь посрамленья, Заслужишь честь и клятвы не нарушишь». Так искуситель говорил; Его слова звучали глухо; Он поглядеть в лицо не смел Зорабу И бледен был как полотно; Но все сомненья он разрушил В душе Зораба. Мщеньем закипев, Поспешно витязь молодой Вооружился, на коня Лихого прянул И полетел на битву роковую. III Когда сошлись соперники на месте, Назначенном для поединка, Две рати с двух сторон Свидетелями боя В порядке вышли боевом: Ведомые могучим Тусом, Блестящие полки Ирана Построились перед шатрами; А Баруман туранские дружины По склону вытянул горы, Одним крылом их к замку прислонивши. К сопернику приблизившись, Зораб Его спросил, приветно улыбнувшись: «Покойно ль спал ты эту ночь И весело ль проснулся? Рано, рано Ты поднялся, мой старец многосильный: Прекрасен этот день — таков ли будет Прекрасен вечер, мы не знаем. Но посмотри, как утро молодое Вершины гор озолотило; Цветы все утренним вином Напоены, и утренняя свежесть На паству манит пастухов; Невидимо под ветвями дерев И видимо в лазури неба Поют проснувшиеся птицы; Ручьи, сияя, льются; На солнце блещут берега; Трава росой сверкает… Приличен ли такой всемирный праздник Кровавому убийству? День такой Не лучше ль милой жизни Еще нам уступить? Послушай, друг, Сойди с дракона своего На этот свежий дерн; заклю́чим В виду обеих наших ратей Здесь перемирие, забудем На этот день и мщение и злобу: Пусть будет поле крови Для нас палатой пировою. Я знак подам — и перед нами Вино заблещет в кубках, И пир устроится роскошный, И звонко заиграют струны, И дружно мы отпразднуем с тобою День возрождения прекрасной, Всеоживляющей весны; Железный шлем ты снимешь с головы, А я венком живых цветов украшу Твои мне милые седины; И, сидя за вином, мы будем Беседовать радушно о войне, О бранных подвигах, и всем, что знаю, Я поделюсь с тобой от сердца; А ты свою откроешь мне породу И славное свое мне скажешь имя — О! не упорствуй, друг; скажи, Скажи его — мы не должны Так чужды быть друг другу; нас С тобой вчера побратовала битва». IV Так с откровенностью младенца Рустему говорил Зораб — Ему во грудь из вод, из глубины Небес, из зелени полей Проникнул тайный голос Природы; на щеках его Горело жаркое желанье; Так раскрывается младая Распуколька от теплого весны Дыхания; но если на нее Дохнет морозом бурный север, Она сжимается и увядает; Так от морозных слов Рустема Увяла вдруг в душе Зораба Едва зацветшая надежда. «Дитя мое, — сказал Рустем, — не для того Сюда пришли мы, чтоб, роскошно На луговом ковре покоясь, Беседовать; на смертный бой Пришли мы. Если ты Еще годами отрок, То я уж не дитя. Ты видишь, Что для борьбы кушак стянул я туго; И здесь давно я жду, чтоб боевую С тобой начать работу, чтоб нарвать С тобой тех роз, какие только в нашем Саду родятся. Свежесть утра Для ратного благоприятна дела; Она моим состарившимся членам Живую крепость придает. Итак, пока не наступил Палящий зной, начнем Свой мужественный спор. Я не слыхал, Чтоб для одних рассказов о боях Соперники на месте боя, Вооруженные, сходились; Я бьюся делом, не словами. По имени ж себя не прежде назову, Как положив тебя в крови на землю: Тогда узнаешь, чья рука тебя убила». V Зораб, воспламененный гневом, Воскликнул: «Будь по-твоему, упрямый Старик! своей судьбы никто Не избежит; и мы увидим скоро, Кто здесь кого принесть ей в жертву должен». На землю спрянул он с коня, И громко зазвучало Его оружие. Рустем Сошел поспешно с Грома; тяжкий Звук от меча его раздался, И из ножон до половины Он выпрыгнул. В молчанье оба К бежавшему вблизи потоку Они пошли с конями. У воды Росло там дерево; к нему Они коней ретивых привязали; И там Рустемов Гром Оставлен был с конем Зораба. Приветливо они друг друга Обфыркали и, ознакомясь, Между собой немую завели Беседу; как друзья давнишние, они Подножную траву щипали вместе, И головы протягивали дружно К ручью за свежею водою, И шеями друг друга обнимали, Как будто угадав, Какое близкое родство меж ними было. А между тем отец и сын На место боя грозно шли, Друг другу смерть в душе готовя.