Страница 85 из 106
V Хеджир задумался; ему пришло на память, Что, с ним вступая в бой, Зораб Своим отцом назвал Рустема; И про себя Хеджир подумал: «Когда тебе Рустем отец, Не мною с ним ты будешь познакомлен; Его узнав, с ним в бой ты не пойдешь; Тебя узнав, не булаву Железную он на врага подымет, А нежною прижмет рукою К отеческому сердцу сына. Нет! От Рустемовой руки Тебя спасать я не намерен». Так рассуждал с самим собой Хеджир. «Что ж ты умолк? — спросил его Зораб. — О чем бормочешь сам с собою? Со мною говори». — «Я думаю, — сказал Хеджир, — и не могу придумать, Кто этот чудный витязь. Его мне знаки неизвестны; Конечно, он в отсутствие мое В столицу шаха прибыл: К нам слух дошел, что сильный богатырь Из Индии далекой Царем на помощь вызван, — Быть может, это он. И подлинно, в нем что-то есть чужое». — «Но как зовут его?» — спросил Зораб. «Не знаю», — отвечал Хеджир. «Не может быть! ты должен знать; Скажи, я требую». — «Не знаю», — Твердил Хеджир упорно. И в тяжком был Зораб недоуменье; Рустемовы все признаки он видел, Ему и сердце говорило, Что был в глазах его Рустем, — Но имени желанного не мог он Ни просьбой, ни угрозой вырвать Из непреклонного Хеджира. И снова стал расспрашивать его Зораб: «Кому принадлежит Тот светло-розовый шатер?» «Его назвать могу я, — отвечал Хеджир: — могучему Гуразу». «А этот желтый чей?» — «Гургинов». «А этот голубой?» — «В нем Геф живет, Рустемов зять». При этом на Хеджира Зораб разгневанные очи Оборотил: «Теперь мне явно, Что ты бесстыдный лжец; мне всех Назвал ты, об одном Рустеме Ни слова. А Рустем — душа Ирана, И без него сражений не бывает. Между шатров там нет ни одного, Принадлежащего Рустему; где же Рустем? Его с намереньем скрываешь Ты от меня. Но чудный воин тот Перед шатром зеленым — он, конечно, Рустем. Скажи, Хеджир; скажи, что это он! Все признаки Рустемовы я вижу; Недостает мне только убежденья; Но я из всех, кого там видел, Желал бы, чтоб Рустемом был Один лишь этот. О! скажи, Скажи, Хеджир, что это он! и ты Немедля в стан к отцу и братьям будешь Отпущен с честью и дарами». — «Зачем, — спросил Хеджир, — Ты так, Зораб, нетерпеливо Узнать Рустема хочешь? Мой совет: Не выходи против него. Тебе Перед Рустемовой ужасной силой Не устоять; когда Рустем На Громе в поле выезжает, И лев и крокодил приходят в трепет; Он взглядом посылает смерть; Его дыханье — буря; он, как прутья, Ломает крепкие деревья; И кто б его противник ни был, Хотя б он тверже был кремнистой Горы, его Рустем растопчет, Как слон траву сухую, в пыль. Но, к счастью своему, грозы Ты избежал: Рустема в войске нет; С царем поссорясь, он В Сабулистан свой возвратился И там, о битвах позабыв, В роскошном розовом саду Пирует весело с гостями И ждет спокойно за вином, Чем кончится набег на нас Турана». Так говорил Хеджир Зорабу: Его хотел он обмануть, Придумавши вражду царя с Рустемом; Но вместо лжи сказал случайно правду. VI «Ты надо мной ругаешься, — воскликнул С негодованием Зораб. — Молчи, презреннейший из всех Гудерсовых осьмидесяти сыновей! Поверю ли, чтоб пехлеван Ирана, Чтобы Рустем, властитель боя, От боя убежав, лениво Под кровлею домашней пировал? Тогда б и женщины и дети Его достойно осмеяли. Поссориться он мог, конечно, с шахом, Когда, забывшись, шах его, Завоевавшего ему отцовский Престол, чем оскорбил; но Кейкавус Еще не потерял рассудка; И если подлинно он в ссоре был с Рустемом, То уж они, наверно, примирились: Кто заменит Рустема Кейкавусу? Что значит туча громовая Без молнии и грома? Без Рустема Что ваше войско, что и весь Иран ваш значит? Говори ж Немедля, кто Рустем? Иль вмиг твоя Перелетит через ограду замка К шатрам иранским голова». Хеджир от злости побледнел. «Ты из меня, — подумал про себя он, — Насилием не вырвешь слова, Которого сказать я не хочу. Не страшны мне твои угрозы; Меня убьешь ты — от того Не потемнеет день и в кровь Вода не превратится; Гудерсу только из своих Осьмидесяти сыновей Придется вычесть одного; Зато с семидесятью девятью Он выйдет мстителем кровавым Против Хеджирова убийцы». И он сказал: «Зачем, Зораб, Ты так беснуешься напрасно? Меня убить грозишься ты — Убей, ты властен; имя ж, Которое так жадно хочешь слышать, Останется во мне, как запертое В могиле; я не вымолвлю его, Хотя б и знал стократно, кто и где Рустем. Убей меня — пусть кровью заплачу За стыд, что был ничтожнейшим из всех Гудерсовых осьмидесяти сыновей». Так он сказал. Зораб в кипенье гнева Схватил свой меч, чтоб грудь пронзить Хеджиру; Но он одумался и только по щеке Его с такой ударил силой, Что он без чувств упал на землю. «Когда никто, — воскликнул он, — Не хочет мне Рустема указать, Мой меч к нему прочистит мне дорогу».