Человек без страха

— Простите, но он не продается.

Логан весело фыркнул — было видно, что теперь он действительно искренне заинтересовался.

— Чепуха, — сказал он. — Все продается, даже… — Тут он остановился. — Я скажу, что я сейчас сделаю, — доверительным тоном сообщил он, убирая руку с плеча жены и доставая из кармана бумажник. — Я дам вам за него пять фунтов. Пять фунтов на бочку! Что скажете?

— Бентли, дорогой…

Внезапно Логан фыркнул от смеха, но взгляд его оставался очень проницательным.

— Гвинни снова пытается извиниться за меня. Она всегда извиняется. Старый грубиян должен знать, как положено себя вести, да? — Его взгляд стал еще более пронзительным. — Дорогая, я все это знаю, но, черт возьми, неужели ты не можешь поддержать игру? Это же бизнес — самая лучшая игра в мире!

— Мы уже играем в игру, дорогой, — удивительно спокойно сказала Гвинет. — Но если уж тебе захотелось поиграть именно в эту, то почему не выбрать кое-что действительно симпатичное? К примеру, вещь из золота и эмали. — Она указала на триптих. — Что это, мистер Мартин?

Кларк посмотрел на нее. Я уловил насмешливые искорки в глазах.

— Это триптих, Гвинет.

Она нахмурила лоб:

— Боюсь, это слово мало что говорит мне. Наверное, я ужасно невежественна?

— Это — запрестольная перегородка. У нее два крыла или створки, которые складываются спереди, когда она закрыта; сейчас она закрыта. Если ее раскрыть, то на створках можно увидеть религиозную картину, часто очень красивую.

— О! А можно мне посмотреть?

От ее нетерпеливого тона лицо Кларка перекосилось — другого слова не подберу. Однако, когда женщина шагнула вперед, он мягко и вежливо остановил ее.

— Минуточку. По-моему, вас это заинтересует. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Однако, думаю, не стоит бросаться сразу на все хорошие вещи; сейчас самое время подняться наверх и переодеться к обеду. В конце концов, — он взглянул на нас с лучезарной улыбкой, — эти милые люди хотят увидеть свои комнаты.

И вдруг раздался голос Энди Хантера:

— Я хотел спросить: что все-таки здесь случилось? — резко выпалил он, распахнув, а затем сложив руки. Поскольку никто не ответил на его вопрос, Энди продолжил с той же решимостью: — Мы слышали много разных слухов, разговоров и прочего. Но что произошло на самом деле? Кем были эти Лонгвуды и чем они занимались? Именно это я хотел бы узнать.

— Я присоединяюсь, — пробормотала Тэсс.

— Если рассказывать всю историю семейства Лонгвудов, — Кларк снова взглянул на часы, — это займет весь вечер. Очевидно, их главной характерной чертой была любознательность. Впервые о Лонгвудах упоминается в 1605 году. Тогда один из членов семьи участвовал в «пороховом заговоре» [6]. Затем история Лонгвудов — помещиков, священников, юристов — небогата событиями вплоть до 1745 года, когда другой представитель семейства стал участником восстания. Однако лишь в 1820-м с ними или с их домом стали связывать какую-то дьявольщину. Главой рода в то время был Норберт Лонгвуд. Кстати, это его кабинет.

— Кем он был? — спросил Энди.

— Врачом. Он был ученым, членом Королевского общества и другом некоторых светил медицины, имен которых я не помню.

— Их звали, — сказал я, и Кларк тут же резко обернулся, — Араго, Буажиро и сэр Хэмфри Дэви.

— Да? И как вам удалось узнать?

— Навел справки. Похоже, все они в это время писали друг на друга памфлеты, а вот какие открытия в медицине им принадлежат — не знаю. Но мы отвлеклись. Так что же случилось? Вы можете добавить что-то еще?

— Нет, — признался Кларк. — Доктор Норберт Лонгвуд неуловим, как и тогда. Все, что о нем известно, — умер ужасной смертью в своей комнате осенью 1820 года. Слуги так боялись колдовства, что тело его два дня пролежало в этой комнате, пока его не обнаружили. Поэтому и говорят, что он хватает людей за ноги своими пальцами.

Я обнял Тэсс.

— С тех пор комната изменилась, — торопливо продолжил Кларк. — В те времена она была из темного дуба; здесь находились книжные полки и лекарства. Теперь, на мой взгляд — да вы и сами можете убедиться, — это веселое и симпатичное место. Последний из Лонгвудов хотел очистить его. В конце концов, произошла та самая история с люстрой, упавшей в столовой на дворецкого семнадцать лет назад.

Похоже, Кларк разволновался; он стоял постукивая сжатым кулаком по ладони другой руки.

— Все очень запутано; некоторые реальные события обросли легендами. Теперь я и сам не знаю, где правда, а где вымысел. Так всегда бывает. Если вам доводилось слышать подобные истории, то вы можете предсказать все заранее. В них всегда есть обычные происшествия, достоверность которых сомнительна, потому что они встречаются в сотнях других историй о привидениях, где обязательно смешаны с реальными фактами, а люди продолжают повторять их. Вот вам пример! Когда вы вошли в дом, обратили внимание на высокие напольные часы в холле?

Мы кивнули. Кларк пожал плечами:

— Существует легенда, что часы остановились в момент смерти Норберта Лонгвуда и с тех пор их нельзя завести. Чепуха! Во-первых, часовщик в Притлтоне говорил мне, что нет поломки, которую бы он не исправил, а во-вторых — и это гораздо важнее, — скучная история об остановившихся часах снова и снова повторяется в подобных историях. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Но Тэсс настаивала.

— Да, — сказала она, — но были случаи, когда что-то видели?

— Да.

— Что?

— Норберта Лонгвуда, — ответил Кларк. — После его смерти. — Он немного помолчал. — Это короткая история, к тому же не очень приятная. Я расскажу, а вы постарайтесь забыть ее, если сможете. Она кажется очень убедительной. Не то, что история с часами.

Примерно через шесть месяцев после смерти Норберта Лонгвуда видел в этой комнате его кузен. Кстати, в день смерти Норберта кузена здесь не было. О происшествии узнали из его дневника, и случилось оно 16 марта 18 21 года.

Кузен вошел в комнату примерно в четверть двенадцатого, думая, что она пуста. К своему удивлению, он увидел мужчину в черной одежде из тонкого сукна, сидящего у камина спиной к двери. Кузен хотел было с ним заговорить, как тот встал и обернулся, и он узнал Норберта Лонгвуда. Норберт выглядел как живой — разве что лицо было очень бледным. На Лонгвуде была полотняная манишка с жабо. Но больше всего потрясло кузена то, чего он совершенно не мог понять, — длинная красная царапина на лице Норберта, словно прочерченная булавкой, от внешнего угла глаза и почти до подбородка.

В комнате стоял затхлый запах.

Кузен повернулся и убежал. На следующее утро за завтраком он как бы между прочим, рассказал все, что с ним произошло. Никто не вымолвил ни слова до тех пор, пока он не упомянул о царапине. Тогда сестра Норберта (ее звали Эмма) чуть не потеряла сознание. Позже она рассказала то, о чем до этого не говорила никому: когда готовили к погребению тело Норберта, она, наклонившись над ним, случайно поцарапала булавкой своей брошки лицо умершего. Тогда женщина быстро припудрила царапину и скрыла инцидент. Вот и все.

Кларк встряхнул руками, как бы сбрасывая с себя тяжесть истории.

— И вы хотите, чтобы мы об этом забыли, — пробормотала Тэсс. — О господи!

— Да, очень милая история, особенно для пугливых женщин, не правда ли? — решил высказаться Логан. Однако тон его голоса был на удивление резким и осуждающим. — Этого не может быть! Что вы нам рассказали?

— Историю, — удивленно ответил Кларк. — Я ничего не утверждаю — только цитирую.

Энди промолчал. Он достал трубку и стал набивать ее табаком.

Гвинет Логан эта история, казалось, впечатлила меньше всех. Она задумчиво смотрела своими ясными голубыми глазами на камин и кресла. Наконец, кивнув, она произнесла:

— Да, тетушка Дженнифер однажды предупреждала меня, что надо быть осторожной с такими вещами, — с ней произошло что-то подобное, когда умер мой дядя. Вообще-то говоря…

Очевидно, совершенно бессознательно она воспользовалась случаем и, повернувшись, обратилась к нам: