Человек без страха

— Ну хорошо, не будем его недооценивать. Что тогда?

— Он убедил Гвинет пойти посмотреть на триптих для того, чтобы мистер Логан проследил за ней, думая, что она идет на свидание с другим мужчиной. И чтобы он не поверил, если жена начнет оправдываться, и чтобы это стало причиной беды, беды, беды! Понимаешь?

— Вполне возможно.

Шорох шагов за стеной прекратился, и мы перешли на шепот. В комнате не стало слышно ничего, кроме потрескивания горящих поленьев.

Тэсс снова подернула плечами под одеялом:

— Если проанализировать происшедшее, станет ясно, что он все срежиссировал.

И это была неоспоримая правда.

— Думаешь, он убил Логана?

— Боб, я готова в этом поклясться! Но не могу понять, как и почему. Гвинет не стоит спрашивать о подобных вещах — ей только лишь известно, что Кларк и мистер Логан были лучшими друзьями. И все же я склонна считать, что он ненавидел мистера Логана как яд: стоит ему на секунду забыться — и это слышится в его голосе.

И снова она была права.

— Гм-м-м… Да. А тебе не удалось спросить у Гвинет что-нибудь о ее бойфренде?

Тэсс иронически поджала губы, а глаза ее насмешливо заблестели.

— К этому, пожалуй, было трудней всего подступиться. Даже когда я вскользь намекнула, что слышала обвинения ее мужа прошлой ночью. Я постаралась как можно более тактично затронуть эту тему — иначе она бы ускользнула от ответа, — и мне это удалось. — Глаза Тэсс, с блестящими белками вокруг орехового цвета зрачков, приняли притворно скромное выражение. — Я сказала ей, что предполагаю, что ее таинственным любовником был ты, и сказала, что я ужасно ревнива, а затем, чуть не плача, призналась, что была к ней несправедлива.

— Вот это да!

— Тс-с-с!

— Ладно. Давай дальше!

Тэсс быстро продолжала:

— Разумеется, дорогой, я ни о чем подобном не думала.

— Конечно, нет. Э-э-э… Так что же она тебе сказала?

— Совсем немного. Во-первых, она сказала, что никогда не изменяла своему мужу ни словом, ни в мыслях, ни делом. Она именно так сказала: «ни словом, ни в мыслях, ни делом». Потом она призналась, что у нее была небольшая интрижка — свидание с мужчиной в ресторане Данте Габриеля Росетти в музее Альберта и Виктории…

— Где-где?

Тэсс неодобрительно взглянула на меня:

— В музее есть ресторан, спроектированный Данте Габриелем Росетти или Уильямом Моррисом — забыла кем; никогда не могла этого запомнить! Именно там Гвинет и встречалась с мужчиной. Но это не было чем-то серьезным, она не стала его любовницей и ни за что на свете не скажет, кто он.

— Кларк?

— Не знаю.

— Кларк! — с горечью сказал я. — Кларк, Кларк, Кларк! — Образ этого человека появлялся за каждым окном и высовывался из каждого шкафа. Он был вездесущ. — Мы, по крайней мере, могли бы как-то воздействовать на него, если бы знали, где он был и что делал в то время, когда стреляли в Логана. Однако полицейские не очень склонны к общению.

Тэсс, казалось, была удивлена.

— Я могу тебе сказать, — сообщила она. — По крайней мере, он старался довести эту информацию до каждого. Кларк говорит, что выходил на утреннюю прогулку — спускался к дюнам и гулял вдоль берега на милю отсюда. И еще он говорит, что ему очень жаль, что бедный мистер Логан был застрелен в его отсутствие.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Насколько мне известно, нет.

В этот момент кто-то сильно постучал в смежную стену. Любой шум в «Лонгвуд-Хаус» мог служить знаком к старту, поэтому Тэсс вскочила из кресла. Одеяло слетело с нее. Я подумал, что Джулиан таким образом просил нас прекратить разговоры и дать ему спать. Мог бы выбрать и более деликатный способ предупреждения.

Громко покашливая, он вышел из своей комнаты; постучав в нашу дверь и дождавшись ответа, приоткрыл дверь и просунул голову.

— Я не могу уснуть, — жалобно простонал он. — Я… вы не против, если я войду?

Это был какой-то новый Джулиан, такого я не знал раньше. Одна или две пряди его светлых волос, отлепившиеся от остальных, склеенных лаком, вертикально торчали на затылке. Он кутался в черный шерстяной халат с белой каймой и именной монограммой. Светлые глаза на красивом, тонко очерченном лице смотрели на нас нерешительно — так обычно смотрят собаки, когда хотят показать дружелюбие. И снова, как и день тому назад, мне бросилось в глаза какое-то неясное сходство его лица или всего облика с чьим-то еще.

— Привет, Джулиан, — улыбнулась Тэсс, укутываясь в одеяло. — Входи, пожалуйста. Мы просто разговаривали.

— Я не могу уснуть, — вновь пожаловался он. — Я действительно не помешал вам, Боб?

— Абсолютно. Хочешь сигарету?

— Спасибо.

Он уже изъял из кармана халата коробочку с сигаретами и достал одну, но потом положил обратно и взял мою, благодарный за возможность сэкономить.

— Что-то не так?

— Нет-нет!

Джулиан прикурил, отвернувшись, глубоко затянулся, затем прошелся к окну и, отодвинув штору, выглянул. Он был явно обеспокоен. Наконец, присев на край кровати, он взглянул на нас:

— Да, кое-что не так, и я ничего не могу с этим поделать. Я пришел к вам за советом.

— Ты пришел к нам за советом?

— Не шути, Боб. Это серьезно. Очень серьезно.

В его голосе прозвучало отчаяние, и оно казалось еще более явным среди ночи, когда каждое слово обретало особую значимость для расстроенных нервов, когда даже тиканье часов в кармане халата Джулиана было громко слышно.

— Может быть, я смогу чем-нибудь помочь, старик? Что с тобой стряслось?

Джулиан снова затянулся сигаретой, держа ее пальцами так далеко, что чуть не обжег их, а затем, несмотря на серьезность положения и натянутые нервы, произнес одну из наименее мелодраматических речей в своей жизни.

— Прежде всего, — сказал он, — я хочу, чтобы вы оба поклялись именем всемогущего Господа, что никогда и никому не скажете ни слова из того, что я собираюсь сказать вам, если я не дам на это разрешения. Клянетесь?

— Если ты настаиваешь.

— А ты что скажешь, Тэсс?

— Да, конечно. — Тэсс была поражена, однако ее природная интуиция не изменила ей, и она почти пришла в себя. — Джулиан, подожди, ради бога! Остановись на минутку! Ты же не собираешься объявить нам, что это ты совершил убийство или что-нибудь в этом роде?

— Нет-нет-нет! — Джулиан наморщил лоб. — Хотя… в конце концов, ты же знаешь, что я — приличный человек и пользующийся уважением профессионал, и никто никогда не сказал против меня ни единого слова… никогда не думал, что все будет так плохо. Я не знаю, что мне делать. Теперь я понял, как это звучит для равнодушных людей. Так вы клянетесь?

Мы подняли руки.

— Да. Теперь рассказывай, что такое невероятное ты совершил?

Джулиан снова глубоко затянулся, затем ответил:

— Помните мои показания, которые я дал полицейским сегодня утром? Вначале я сказал, что хотя я и был в саду и слышал звук выстрела, но не подходил к окну и не заглядывал в кабинет.

— Да.

— Затем, под воздействием их совершенно бесчеловечной тактики шантажа, — его лоб снова сморщился, — я изменил свои показания. Я сказал, что заглядывал в окно, и подтвердил историю миссис Логан. Я сказал, что забрался на ящик как раз перед тем, как раздался выстрел. Помните?

— Совершенно верно. Ну и что же?

Джулиан сел.

— Так вот, — просто сказал он. — Каждое слово моего первоначального заявления — истинная правда. Я никогда не подходил к этому окну ближе чем на шесть метров; я никогда не забирался на их перевернутый ящик, и я никогда не заглядывал в окно — ни до, ни после выстрела. Теперь вы все знаете.