Страница 24 из 62
— Тридцать четыре. — Голос его тоже стал прежним.
— Где вы находитесь?
— В вашем кабинете.
— Могу я поговорить с Эдвардом?
Элиот наморщил лоб, он пытался сосредоточиться и в то же время испытывал смущение.
— Эдварда здесь нет.
Лианна посмотрела на Термана и пожала плечами.
— Позволь мне попробовать, — прошептал Терман.
— Элиот, теперь с вами хочет поговорить Терман Пауэрс. Вы не возражаете?
— Нет.
Лианна откинулась на спинку кресла, наблюдая, как Терман пытается получить ответы на те же вопросы, которые она задавала Элиоту во время первого сеанса. Однако и он не добился желаемого результата. Не удалось ему также вступить в контакт с Эдвардом.
Наконец Терман сдался.
— Можешь выводить его.
— Элиот, все в порядке, сейчас вы начнете просыпаться. Проснувшись, почувствуете себя отдохнувшим и будете помнить все, о чем мы говорили. Считаю до трех. Один… вы просыпаетесь. Два… почти проснулись. Три. Откройте глаза.
Элиот выпрямился в кресле, на лице его была тревога.
— Ну, все так, как я и думал? — прямо спросил он резким тоном. — У меня раздвоение личности? Это я убил Кей Палмер?
— Проведенный сеанс ничего не доказывает, — возразила Лианна, уверяя в этом не только Элиота, но и себя. — Он дал нам отправную точку для работы. — Она изо всех сил старалась говорить спокойно, пряча свои отчаяние и печаль.
Лианна поднялась с кресла, включила свет, используя это время для того, чтобы собраться с мыслями.
Элиот был Эдвардом. Если у нее и имелись какие-то сомнения… или надежды, то теперь ей следовало отмести их. Элиот болен психически. Элиот был Эдвардом, а это означало, что часть Элиота ненавидит ее.
— Можете вы рассказать нам побольше о той автомобильной катастрофе? — спросил Терман.
Лианна отнесла свое кресло назад к столу и села в него, наблюдая за Элиотом, который снова выглядел мужчиной, умеющим держать себя в руках.
Элиот покачал головой.
— Нет, боюсь, что больше ничего не помню. Помню только то, что видел под гипнозом, но ведь это на самом деле не имеет ко мне отношения. Лианна сказала, что это будет выглядеть так, будто я смотрю кино. Все верно, так оно и было. Я помню, что смотрел это кино, но реально не участвовал в нем.
— А может быть, вы помните что-нибудь еще об Эдварде в этой катастрофе? — продолжал гнуть свое Терман. — Вы сказали, что он спал.
— Да. Мне кажется, я видел, что он сидит рядом со мной, пристегнутый ремнем, как и я. Вроде бы отдельно, но как бы он — часть меня. Он спал, а может, был без сознания. Вы считаете, что с этого момента у меня и началось раздвоение личности, да?
— Возможно, но на данном этапе мы не можем быть уверены в этом. Понимаете, нам никак не удается вступить в контакт с Эдвардом. Он дважды появлялся по собственной воле, но нам не удается вывести его на передний план вашего сознания. И пока мы этого не сделаем, не сможем установить окончательный диагноз.
— Но все шансы против меня, не так ли?
— Давайте не будем столь категоричны. Просто скажем, что у вас наблюдаются симптомы раздвоения личности. Однако видеть во сне, как вы убиваете женщину, еще не значит действительно убить ее. Вы же видели сон, как убиваете Лианну, а она жива и здорова.
Элиот поднял взгляд на Лианну, и она увидела в его глазах настоящую муку.
— Терман… доктор Пауэрс… вы не согласились бы заняться моим случаем? Думаю, лучше не впутывать в это Лианну. Я боюсь, что Эдвард… что-то натворит.
— Вы считаете, что Эдвард захочет причинить вред Лианне потому, что она лечит вас? А не думаете ли вы, что если лечить вас буду я, Эдвард попытается причинить вред и мне?
Элиот улыбнулся.
— С такой защитницей, как Дикси, у него ничего не выйдет. И кроме того, гнев Эдварда направлен на женщин. Теперь я в этом убежден.
— Это потому, что вы перестали дружить с ним, когда увлеклись в школе Кей? — вступила в разговор Лианна.
— Мне она нравилась, — признался Элиот. — И я позволил ей встать между мной и Эдвардом. А теперь Кей мертва.
Лианна перевела взгляд с Элиота на свой стол. Намек Элиота был абсолютно понятен. Она ему нравится, и он не хочет и далее злить Эдварда, поддерживая отношения с ней.
— Вы считаете, что, действуя в качестве врача, я тоже становлюсь между вами и Эдвардом? — спросила Лианна, игнорируя первую часть заявления Элиота.
— Совершенно верно.
— Я с удовольствием возьму вас пациентом, — сообщил Терман. От него тоже не ускользнул намек Элиота. — Расскажите мне, каким был Эдвард во времена вашей юности.
— Он не был убийцей. Мой друг… товарищ по играм, которого я создал в своем воображении, отличный парень. Мы всегда здорово проводили время. Ему нравилось все то, что делал я. Он был веселым, очень благодарил меня, когда я взял его с собой в школу…
— Благодарил? Довольно странное понятие в применении к воображаемому другу. Почему вы считаете, что он испытывал к вам благодарность?
— Не знаю. Наверное, мне просто необходимо было ощущать его благодарность за то, что я его друг и играю с ним, хотя маме и папе это не нравилось.
— Вы говорили, что его опечалило недовольство родителей. Расскажите подробнее об этом чувстве.
Элиот покачал головой.
— Вы понимаете, какое это безумие — обсуждать чувства того, кто не существует?
— Элиот, это не безумие, — заверила его Лианна. — Я понимаю, как вам трудно, ведь это нечто такое, что кажется совершенно бессмысленным в контексте вашей повседневной жизни. Но это не безумие. Вы сами выдумали Эдварда, когда были маленьким. Тогда он был необходим вам, и чем больше мы узнаем о нем как о ребенке, тем яснее станет картина его проявления в зрелом возрасте.
Некоторое время Элиот молчал, пристально, даже подозрительно глядя на Лианну.
— Ладно, — произнес он наконец, соглашаясь с ее доводами. — Значит, нам надо проанализировать поведение Эдварда. Сначала он расстроился. Он хотел, чтобы мама и папа относились к нему точно так же, как ко мне. Затем он разозлился. И каждый раз, когда мама и папа говорили что-то плохое о нем, он напоминал мне, что они — всего лишь приемные родители.
— Похоже, вас обижало отношение родителей к Эдварду, — заметил Терман.
— Нет, — медленно проговорил Элиот, словно обдумывая эту мысль. — Я на них не обижался. Но все же расстраивался, что они не понимают меня, когда речь идет об Эдварде. Родители хотели, чтобы я играл с настоящими детьми, а мне никогда не было с ними так весело, как с Эдвардом. Понимая, что они желают мне добра, я старался делать приятное им. Перестал заводить разговоры об Эдварде, хотя всегда брал его с собой, куда бы ни шел. Некоторое время его воспринимали и другие ребята, мы все вместе играли в игру, которая была секретом от взрослых. Но прошел всего год или два, и я осознал, что должен скрывать Эдварда и от ребят.
— Но продолжали дружить с ним вплоть до эпизода с Кей.
— Да.
— Понимаю. — Терман погладил усы. Лианне был знаком этот жест, означавший, что Терман переваривает полученную информацию.
— Однако я предал Эдварда, — взволнованно сказал Элиот, — поэтому он и убил ее. А когда я пришел к Лианне, чтобы снова избавиться от него, он решил убить и ее.
— Вы делаете слишком поспешные выводы, — возразил Терман. — Вы порвали со своим воображаемым другом ради девочки, в которую влюбились в школе. Но вы ведь даже не уверены, что Кей Бекер и Кей Палмер — одно и то же лицо. И не знаете наверняка, что ее убил Эдвард.
Элиот наклонился вперед, лицо его напряглось.
— Сегодня я виделся с мужем Кей. Он собирался дать ей развод. Поэтому у Кей имелся повод позвонить Эдварду и пригласить его отпраздновать это событие.
— Если только он говорит правду.
Элиот кивнул.
— Да, если только он говорит правду. Но я думаю… такое может быть.
Лианна почувствовала, что Элиот намеревался сказать: «Но я думаю, что он говорит правду», — однако передумал. Если он действительно так думает, то значительно возрастает вероятность того, что он убил эту бедную женщину. И Лианна обрадовалась, что Элиот не сказал этих слов, потому что тоже не хотела считать его убийцей.