Любовники и лжецы

— Вы сказали, что она позвонила Эдварду. Но насколько я знаю из рассказа Лианны, полиция сообщила вам, что у нее имелась ваша визитная карточка и что в салоне узнали вас, а не Эдварда.

— Да, это так.

— Значит, Эдвард пользуется вашим именем.

— Очевидно.

— Тогда откуда вы знаете, что это Эдвард?

Глаза Элиота расширились, словно от удара, затем сузились.

— Вы уже второй раз намекаете, что в моей голове существует еще один монстр.

Терман молчал, ничего не отвечая. Лианна была вынуждена подавить в себе настойчивое желание вмешаться в разговор и успокоить Элиота. Но теперь он уже был пациентом Термана. В основе любой реакции и теперь лежали личные чувства, и она становилась необъективной, и может даже вредной.

— Сменяющие друг друга личности не являются монстрами, — подал наконец голос Терман. — Это просто различные аспекты одной личности, как бы разведенные по разным комнатам. Надо сломать стены этих комнат, и тогда все эти личности сольются в одну. И если мы будем считать, что у вас действительно раздвоение личности, то первым делом вы должны будете признать существование этих личностей.

Мускулы на подбородке Элиота напряглись, он упорно не желал это признавать.

— Как вы смотрите на то, чтобы закончить на сегодня? — спросил Терман, не пытаясь надавить на Элиота. Он посеял семена и прекрасно понимал, что сделать большего пока не может. — Не хотите приехать ко мне домой в понедельник вечером, часов в семь, а?

— Я приеду, — согласился Элиот. Он понял, о чем говорил Терман, но все еще не мог признать частью себя такого злого и мерзкого типа, как Эдвард. Он вспомнил о своей юношеской проблеме с Кей Бекер, вспомнил даже ту автомобильную катастрофу, в которой погибли его родители. Так, может, больше его не будут мучить мысли и сны Эдварда?

Сильно надеясь на это, Элиот вышел с Терманом и Лианной на улицу.

— Позвоните мне, когда приедете домой, — попросила Лианна Термана.

Тот кивнул и замялся на секунду, переводя взгляд с Элиота на Лианну. У Элиота все внутри перевернулось от злости и презрения к себе. Неужели Терман намерен оберегать сейчас Лианну и останется с ними, пока он, Элиот, не уйдет? В кого же он превратился, если есть необходимость защищать от него женщину?

— Я позвоню, — пообещал Терман, переводя глаза на здание, из-за стеклянных дверей которого за ними наблюдал охранник. Затем он направился к своей машине.

Лианна посмотрела на Элиота.

— Наверное, завтра я вас не увижу. Тогда до следующей встречи.

— Да, думаю, не увидите.

— Терман хороший врач. Он вам поможет.

— Я знаю. Но вот вы оба говорили о слиянии личности Эдварда и моей. А мне этого не хочется. Я желаю избавиться от него. — Как он может принять в себя злого типа, который ненавидел Лианну, мечтал убить ее?

— Когда мы вступим в контакт с Эдвардом и выясним, почему он так зол, мы сможем вылечить эту злость, — пояснила Лианна. Такова была ее профессиональная точка зрения. Именно это и было нужно от нее Элиоту… и все же он хотел иного.

— Значит, теперь мне не следует задавать вам профессиональные вопросы, поскольку официально вы больше не являетесь моим лечащим врачом, да? — спросил Элиот, хотя подумал о другом: о том, что теперь ему вообще не следует разговаривать с ней.

— Ну что вы, можете задавать, — ответила Лианна.

В сумерках Элиот не мог разглядеть, но ему определенно показалось, что Лианна покраснела. Неужели ей в голову пришла та же мысль, что и ему? Раз он больше не ее пациент, то не существует запрета, касающегося личных отношений между врачом и пациентом. Но если он не сможет задавать ей профессиональные вопросы, то о чем он будет спрашивать ее?

Ни о чем, мрачно напомнил он себе. Его интерес к Лианне уже пробудил гнев и опасные мысли о ней у Эдварда.

Элиот сделал шаг назад, как бы уходя от Лианны.

— Спокойной ночи, — буркнул он, понимая, что слова прозвучали резко и недружелюбно.

Лианна посмотрела на него. В сумерках ее блестящие волосы казались темнее, а глаза — скорее серыми, чем голубыми. Губы Лианны в полумраке выглядели полураскрытыми, зовущими, жаждущими поцелуя.

— Спокойной ночи, — пробормотала она, но так и осталась стоять на месте, не сделав ни единого шага к своей машине.

Кроме них двоих на стоянке никого не было, уличные фонари еще не горели. Охранник в здании, наверное, вернулся к чтению своей книги. Элиоту надо было только чуть наклониться, и их губы соприкоснулись бы. Ему почему-то казалось, что Лианна не будет против. Но припасть губами к ее рту, прижать к себе ее стройное тело… Не подпишет ли он тем самым ей смертный приговор?

— Спокойной ночи, — повторил Элиот, повернулся и зашагал прочь, ругаясь про себя, но проклиная не Лианну и даже не себя, а обстоятельства, которые свели их, не позволяя быть вместе.

Эдвард кипел от ненависти.

Она точно такая, как и все остальные! Глаза его сверкнули, словно в мозгу вспыхнул огонь, и он внезапно переключил свое внимание на Элиота.

— Ты можешь слышать меня, Элиот, не так ли? Но не можешь блокировать, когда спишь, а скоро не сможешь в любом состоянии.

Эта твоя Лианна, она такая же, как и твоя мать… приемная мать. Не наша настоящая мать. Она — как твоя первая учительница, как Кей, как все другие девчонки… Теперь вот Лианна Уорнер. Каждая из них приложила руку к тому, чтобы я оставался в тюрьме. Они разлучили нас, тебя и меня. Это им удалось, но только потому, что ты сам позволил им сделать это.

Ты загнал меня в глубь своего сознания. В кино ты ходил с ними, а не со мной. Это твоя вина, что я не смог появиться до сегодняшнего дня. За тобой должок, Элиот. Убив Лианну, я избавлюсь от нее, и ты будешь страдать, потому что она тебе нравится, не так ли? Ты пойдешь в тюрьму за ее убийство и за убийство Кей. Ты прав относительно Кей. Кей Палмер и есть Кей Бекер. Я наказал ее за то, что она разлучила нас.

Теперь я намерен наказать и тебя. Скоро ты окажешься в тюрьме, а я буду свободен, буду наслаждаться тем, чем наслаждался ты без меня все эти годы. Настала моя очередь.

Посмотри на меня, Элиот. Я с каждым днем становлюсь все сильнее. Теперь ты от меня не уйдешь. Когда мне требуется твое внимание, я получаю его. Ты больше не можешь меня игнорировать, как бы сильно ни старался.

Эдвард последний раз затянулся сигаретой, швырнул окурок на тротуар и затоптал его. Затем он двинулся к дому Лианны, прошел по дорожке, завернул за угол, проверяя, нет ли открытого окна. Очень удобно, что вокруг много зелени, много мест, где можно спрятаться.

Все окна оказались заперты. Ну и ладно, он все равно пока не готов. Надо сделать еще кое-что.

Он вернулся к окну, которое выбрал раньше, прислонился к нему, закрыл глаза и принялся обдумывать свои дальнейшие планы. Представил себе, как снова смотрит на это окно, увидел в мыслях, как забирается через него в дом Лианны.

Внутри было тихо, дом казался пустым. Пока лишь неясные очертания, мебели как бы нет, все нереально, как во сне. Он мог видеть прихожую и входную дверь, возле которой стоял, когда она едва не пригласила его в дом. Да, эту часть дома он видел, мог четко представить себе, но дальше проникнуть не удалось.

— Она каким-то образом догадалась, что это я, а не ты. Она назвала меня Эдвардом и захлопнула дверь перед моим носом. Но это не имеет значения. В следующий раз все будет иначе. Она от меня не ускользнет. Разве я уже не доказал, какой я сильный и умный? Я гораздо сильнее тебя, Элиот. И умнее.

На первом этаже ее, конечно, не будет. Она спит на втором этаже, там он и видел ее через окно, когда стоял на другой стороне улицы.

Через секунду он в мыслях уже стоял в спальне Лианны. Она лежала на кровати под белым покрывалом, голова покоилась на белой подушке.

— Черт побери, да что она о себе возомнила? Ишь ты, кругом все белое. Кого она пытается одурачить? Может быть, тебя, Элиот, но не меня. Я знаю, что не такая уж она чистая и целомудренная, знаю, она — зло. Очередная женщина, которая пытается избавиться от меня.