Драгоценный дар

Пич потратила полчаса, чтобы найти место на стоянке автомашин студенческого городка. А когда ей это наконец удалось, оказалось, что отсюда до библиотеки пятнадцать минут ходьбы. Вокруг были молодые счастливые лица, веселые, звонкие голоса — жизнь била ключом. Она вдруг остро почувствовала себя старой и никому не нужной.

В ту самую минуту, когда Ари сидел у своего стола с телефонной трубкой в руке и стучащим, словно молот по наковальне, сердцем, Пич сидела сгорбившись у экрана проектора университетской библиотеки и про себя ругала его на все корки. Если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы уволила его еще в ресторане.

Он вел себя невыносимо грубо. Что еще важнее, он чуть было не подорвал ее только что пробудившуюся веру в себя. «Тоже мне лев! Робот он бесчувственный, с микросхемой вместо мозгов. Самодовольная, надутая обезьяна!»

Неужели она всегда будет ошибаться в мужчинах?

Неужели ей больше никогда не повезет и на ее сексуальной жизни можно ставить крест?

Следует ли посмотреть правде в глаза и на обратном пути зайти в секс-шоп? «Скажите, у вас продаются вибраторы?»

Эта мысль ее рассмешила. Нет, до такого она еще не дошла. Ладно, хватит об этом. Пора заняться делами.

Пусть Ари разозлил ее, но он не охладил ее пыл. Она вставила микрофильм в аппарат. Ну что ж, начали. Она приехала в библиотеку потому, что давным-давно университетский профессор назвал газеты хорошим вторичным источником информации.

Пич понятия не имела о том, что искать. Иголка в стоге сена — это казалось ей подходящим определением, когда она подумала о том, сколько газет ей придется просмотреть в поисках неизвестно чего. У нее было две подсказки — последние слова отца и тот факт, что его неприятности начались примерно в то время, когда он ушел из демократической партии и объявил себя независимым депутатом.

До этого времени он был любимцем прессы. Потом его не бил разве только ленивый.

— Такой вещи, как плохая реклама, не существует, — говаривал Блэкджек.

Как он ошибался, с горечью думала Пич. Если бы не травля, то он мог все еще жить.

Катушки микрофильмов, которые она уже отобрала, охватывали период от нескольких месяцев перед сменой его политической принадлежности до появления некролога. Она вставила первую катушку в проектор и приступила к поискам.

В третьем же номере «Хьюстон кроникл» ей на глаза попалось имя отца. «Сенатор Блэкджек Морган отдает свой голос в поддержку космической станции» — гласил заголовок. Пич опустила в машину десять центов и напечатала копию этой страницы.

Месяц спустя в другой статье рассказывалось о борьбе отца за спасение проекта сверхмощного ускорителя частиц, несмотря на его огромную стоимость. Она ее тоже скопировала, потом продолжила просмотр.

Глаза Пич наполнились слезами, когда она увидела фотографию Блэкджека на обложке журнала «Техас мэгэзин», популярного приложения к воскресному номеру. Он широко улыбался в объектив, словно весь мир принадлежал ему. Рядом с ним стояла всемирно известная фотомодель Кэтлин Прайд. Подпись под снимком гласила: «Кэтлин Прайд принимает почетного гостя на открытии «Заповедника Прайд».

Пич смутно вспомнила, что и сама получила приглашение на открытие ранчо-курорта с сафари. Они с Гербертом вместо него поехали на какое-то мероприятие в больнице. Но родители и Эйвери туда ездили. По возвращении Эйвери с восторгом рассказывала о трехдневном празднике.

Эйвери и Кэтлин Прайд в Кинкейде были лучшими подругами. Разница в возрасте и раннее замужество Пич помешали им с Кэтлин лучше познакомиться друг с другом. Она была очень удивлена, когда узнала, что та вдруг отказалась от блестящей карьеры, а вместе с ней от славы и богатства и вернулась в Техас, чтобы превратить скотоводческое ранчо, принадлежавшее ее семейству, в курорт мирового класса и заповедник для животных, которым грозит вымирание.

Пич скопировала фотографию и сопровождающую ее статью и снова принялась за просмотр. Она чуть не пропустила статью, напечатанную на предпоследней странице газеты несколько дней спустя.

В ней рассказывалось о страшном случае на открытии «Заповедника Прайд». Кэрол Детвейлер, ветеран Вьетнама, был убит диким русским вепрем в той части заповедника, который закрыт для широкой публики. Ее отец, Кэт и местный шериф в числе прочих стали свидетелями его гибели.

Имя Детвейлер было ей знакомо. У Пич сохранились неприятные воспоминания о Кэроле Детвейлере, когда тот приехал в Бель-Терр через пару лет после войны. Что-то в нем так ее испугало — возможно, его внушительный рост или жестокие глаза, — что она спряталась за отца, а потом убежала. С тех пор она о нем больше не слышала. Странно, подумала Пич, она считала, что отец не поддерживал с ним отношения.

Она скопировала статью, потом прервалась, чтобы прочесть ее. В короткой статье не упоминалось о знакомстве Детвейлера с ее отцом, не говоря уже о причинах его присутствия в «Заповеднике Прайд». Или статья была небрежно написана, или кто-то оказал на журналиста давление и заставил его отредактировать первую версию.

Мог ли этот кто-то быть ее отцом? У него было достаточно влияния. Но зачем? Почему? Все чудесатее и чудесатее, подумала она, чувствуя себя Алисой, падающей в кроличью нору.

Пич уехала из библиотеки четыре часа спустя с толстой пачкой отпечатанных статей под мышкой. За это время она узнала о политической карьере своего отца больше, чем за целую жизнь до этого. Она поневоле задала себе вопрос, а что бы сказал Блэкджек, если бы она проявила такой же интерес несколько лет назад. Был бы рад? Или, наоборот, недоволен? Смогла бы она что-то изменить?

По дороге домой мысли Пич все время возвращались к тому, что она теперь знала. В течение первых трех сроков на посту сенатора Блэкджек был искусным политиком, мастером втирать очки избирателям Техаса, скармливая им многообещающие прожекты. И они его за это обожали.

Затем, без всякого предупреждения, он созвал пресс-конференцию, заявил, что больше не верит в действенность двухпартийной системы, и провозгласил себя независимым сенатором.

Шокированные демократы, как писали газеты, назвали его решение результатом «плохих советов» и «плохой услугой его избирателям». Один из влиятельных сенаторов, который раньше считался близким другом Блэкджека, даже зашел так далеко, что назвал поступок Блэкджека «последней отчаянной попыткой потерявшего популярность политика привлечь к себе внимание нации».

Произошедший за три дня до этого случай в «Заповеднике», по-видимому, был переломной точкой в карьере отца. После, в подтверждение провозглашенной независимости от влияния партии, он начал произносить речи о коррупции в сенате и в палате представителей. Призывал к созданию более малочисленного правительства, отмене федеральных мандатов, принятию сбалансированного бюджета, введению вето на отдельную строку бюджета, ограничению срока работы на выборных должностях и немедленной реформе правил проведения избирательной кампании. Требовал назначить особого прокурора для выявления связей между некоторыми лоббистами, сенаторами, конгрессменами и теми законами, которые они проталкивали в конгрессе.

Что же такое произошло, что превратило его в активного борца за общественные интересы, который не ограничивался интересами собственного штата, а обратил внимание на состояние всей страны в целом? Неужели смерть Детвейлера каким-то образом подтолкнула его на это? Могла ли потеря товарища по оружию заставить отца пересмотреть все свои политические ориентиры?

Первая негативная статья появилась в «Кроникл» через два месяца после того, как Блэкджек стал независимым сенатором. В ней рассказывалось, что Блэкджека проверяет Главное налоговое управление по поводу неуплаты налогов. За ней последовали другие, и это закончилось тем, что Блэкджека выставили из сенатского комитета по юридическим вопросам. Затем сенатский комитет по вопросам этики назначил особого следователя, чтобы разобраться в различных обвинениях, выдвинутых против него. За этим последовали разговоры о вынесении порицания, и сердце отца не выдержало.