Страница 30 из 41
— Не драматизируйте — все равно не поможет. Повторяю, вы поведете машину. Прямо сейчас.
— Лучше я выйду и пойду пешком. — Я нащупала ручку, открыла дверцу, но его пальцы сжали мою руку железной хваткой. — Вы не можете меня заставить, Брет. Я отказываюсь.
Я дрожала от страха, чувствуя, как захлопывается капкан. Брет вышел и, обойдя машину, встал с моей стороны.
— Выходите.
Я затрясла головой.
— Хорошо, значит, я прямо сейчас в буквальном смысле подниму вас с сиденья и, опять же в буквальном смысле, пересажу на водительское место. Если вы согласны подвергнуться унижению, извольте, потому что именно это я и собираюсь сделать. Я гораздо сильнее вас, Трейси, и физически и духовно.
Я поняла, что проиграла, и попыталась отыграться, нагрубив ему.
— Значит, это правда, вы жестокий! — сжав кулаки, кричала я. — У вас нет ни сердца, ни чувств.
Он схватил меня за руку и рывком поставил на ноги. Я сопротивлялась, чувствуя, что впадаю в истерику.
— Ни одна женщина не сможет жить с вами! Ваша жена правильно называла вас жестоким!
Его ладонь обожгла мою щеку. Я недоуменно уставилась на него, но сразу пришла в себя.
— Как вы могли? — прошептала я. — Как могли?
Его глаза исторгали гнев, лицо побелело. Я никогда не видела его в такой ярости. Он показал на водительское место:
— Садитесь!
Я села.
— Пристегните ремень. Я подогнал его по вашему размеру.
Я машинально перекинула ремень через плечо и защелкнула на талии. Голова была пустой, мозг отказывался работать, словно его парализовало. Я сидела положив руки на руль.
— Включите зажигание, — командовал он.
Я подчинилась.
— Посмотрите по сторонам, нет ли машин.
Я сделала и это.
— Ручной тормоз, передача...
Я автоматически выполняла его распоряжения. Мы выехали на дорогу, и тут паралич внезапно прошел. Я снова сидела за рулем и умирала от страха. И почти ничего не видела, вздрагивая всем телом при виде любой встречной машины. А заборы, словно мощный магнит, неотвратимо притягивали меня к себе. Если сзади появлялась машина, я тотчас сбавляла скорость и пропускала ее. Я знала, что еду ужасно, и мне хотелось закричать: «Я больше не могу, я должна остановиться!»
Но я также знала, что должна это выдержать. Если я остановлюсь, то сломаюсь окончательно, потеряю всякое уважение к себе и потом меня всю жизнь будет преследовать воспоминание о моем поражении. Так что оставалось только ехать и ехать, так я и делала, пока не услышала голос, который теперь был мягок и взволнован:
— Все, Трейси! Съезжайте на обочину!
Я сбавила скорость, остановилась и выключила двигатель. Закрыв глаза, я опустила голову на грудь, руки бессильно повисли по бокам, как плети. Я была истощена физически и душевно.
— Отлично, милая, отлично. Я знал, что вы смелая.
Он притянул меня к себе, но я безвольно повисла на его руках. Он поцеловал меня в щеку, по которой ударил. Потом его рот потянулся к моим губам. Моя голова откинулась назад, как у тряпичной куклы. Он отодвинулся, подождал немного, потом подложил под мою голову руку и попытался снова. На второй поцелуй я отреагировала так же, как и на первый.
В тот момент я почти ненавидела его за то, что он заставил меня сделать, а теперь таким образом пытается загладить вину. Он выжал из меня все. Больше мне нечего было ему дать.
Глава 8
Брет отстранился от меня.
— Пересаживайтесь, Трейси, — ледяным голосом произнес он. — Теперь поведу я.
Я пересела и закрыла глаза, откинув голову на спинку сиденья. По дороге мы не произнесли ни слова. Подъехав к дому, он остановился, вышел из машины и открыл мне дверь. Я кое-как выбралась и неровной походкой, словно во сне, направилась ко входу. Он даже не попытался мне помочь. Когда мы вошли, он окликнул сестру.
Она выбежала в коридор, взглянула на меня и повернулась к брату:
— Что ты наделал? Заставить ее вести машину?!
— Да. Она вела. Ей нужно было немного взбодриться. Принеси ей бренди, Вивьен. — С этими словами он вернулся к машине.
Вивьен подошла ко мне и обняла за плечи. Мы услышали, как взревел мотор, и машина рванула по дороге.
— Господи, да вы ужасно выглядите! Садитесь скорее, дорогая!
Я присела на диван, и обжигающий бренди привел меня в чувство. Я поставила пустой стакан на стол и ощутила на себе ее сочувствующий взгляд.
— Сейчас вам станет лучше. Не позволяйте моему брату давить на вас. Временами он бывает слишком жестким.
— И поэтому его брак был неудачен? — Я слишком устала, чтобы подбирать слова.
— Ну, если честно, нет. Его жена тоже сыграла свою роль. В какой-то степени он стал таким благодаря ей. Им не стоило связывать свои жизни. Они оба были слишком молоды и неопытны.
— Но ведь ваш второй сын женат и тоже молод. Разве он не счастлив со своей женой?
— Да, они оба очень счастливы. Думаю, многое зависит от характера людей. Мне кажется, сначала Брет любил Оливию. Она была красивой, но слишком холодной, раздражительной. Прежде он был мягким, добрым человеком, но со временем возвел вокруг себя неприступную ледяную стену, спасаясь от холода собственной жены. Однажды, когда их брак уже дал трещину, он сказал мне, что Оливию не интересует любовь — ни духовная, ни физическая. Он пытался вести себя так, как любой нормальный мужчина вел бы себя на его месте, и из-за этого она всем жаловалась на его жестокость. А потом Оливия забеременела. Она не хотела ребенка, а он очень хотел. По ее мнению, ребенок был еще одним проявлением жестокости с его стороны.
Мое лицо пылало. Я вспомнила все, что наговорила ему в машине, те ужасные обвинения, которые бросала ему в лицо. А потом оттолкнула его, когда он попытался помириться со мной. На самом деле я должна была извиняться, а не он.
Неудивительно, что он так рассердился. И он все еще был сердит, когда вернулся, открыл дверь в гостиную и смерил меня долгим холодным взглядом.
— Вам уже лучше?
— Да, спасибо, — улыбнулась я, надеясь на ответную теплоту, но он оставался таким же равнодушным, как я в машине.
Вивьен села рядом со мной, словно пытаясь защитить от гнева своего брата.
— Не забудьте, Трейси, завтра утром вам снимают швы. Брет, ты отвезешь ее к доктору?
— Пожалуй, нет. Может быть, ты? Можешь взять мою машину.
Нахмурившись, Вивьен перевела взгляд с него на меня.
— Вы сможете, Вивьен? — спросила я. — Мне бы не помешала моральная поддержка.
— Совсем не обязательно держать ее за ручку, — резко бросил ее брат. — Она должна сама твердо стоять на ногах.
Я сжала свои руки с такой силой, что это отозвалось в них болью.
Вивьен пожала плечами, словно не видя дурного настроения брата.
— Вы уже видели свою рану, Трейси? Наверное, не утерпели, заглянули под повязку?
— Нет, мне... мне страшно.
Даже не глядя на Брета, я почувствовала его презрительный взгляд и была готова к тому, что он сорвет с меня бинт и заставит посмотреться в зеркало, — ведь, по его мнению, я не должна пасовать перед собственными проблемами.
Остаток дня Брет избегал меня. Его место занял Роберт. Он развлекал меня как мог и был очень внимательным; несколько раз я ловила недоуменный взгляд его матери.
Я подыгрывала Роберту скорее из бравады, чем всерьез, считая, что он относится ко всему происходящему не более серьезно, чем я. В конце концов Брет все же заглянул к нам, однако тотчас вышел из комнаты. Больше я его в тот день не видела.
Вивьен отвезла меня к врачу на машине брата. Швы быстро сняли, и когда в машине я посмотрела в зеркало, то пришла в ужас. Я увидела красную рану с рваными краями, и, хотя она уже частично зажила, шрам наверняка не скоро пройдет. Я была уверена, что он останется у меня навсегда.
— Придется вам отрастить челку, — утешала меня Вивьен. — Она закроет шрам.
— Мне совсем не идет челка, — по-детски протянула я.