Голоса в ночи

— Осторожнее! — взвизгнул Огнехвост, резко останавливаясь.

— Да вот, решил проверить твою реакцию! — засмеялся Жабник, отходя в сторону. — Ничего еще, в дело годишься.

— Я тебе сейчас проверю! — буркнул Огнехвост и без лишних слов бросился на Жабника, повалив его на землю.

Тот высвободился и с веселым урчанием вскочил на лапы.

— Ни в одном племени нет такого целителя, как ты! — с гордостью воскликнул он. — Ты у нас и лечишь лучше всех, и сражаешься не хуже любого воителя. — Жабник отряхнул свою бурую шерстку и спросил: — Где ты был?

— У новой границы.

Жабник недовольно фыркнул.

— Они ее уже разметили?

— Ежевика как раз этим занимался, когда я уходил.

— У Грозовых котов мозгов еще меньше, чем я думал! — оскалился Жабник. — Неужели они поверили, что мы так просто отдадим им нашу землю?

Огнехвост согласно закивал.

— Я сам удивляюсь! Им следовало бы догадаться, что битва еще не закончена.

Послышался тихий шорох. Огнехвост повернул голову и сморщил нос, вдохнув запах смерти.

Жабник тоже оглянулся.

— Ржавницу хоронят.

— Давай им поможем.

Они подошли к Крысобою и Рябиннику, волочившим мертвое тело бывшей глашатой по обледенелой земле мимо позолоченных солнцем сосен. Рябинник, отец Огнехвоста, вчера ночью был назначен новым глашатаем племени Теней.

Поджарые фигуры замелькали между стволов деревьев, все племя высыпало из лагеря, обступив могилу.

— Нам будет не хватать ее мудрости, — прошептала Алоцветик, занимая свое место в рядах старейшин. Ее глаза блестели от слез. Кедровник и Белопенная посторонились, освобождая ей место.

Змеехвост стоял, высоко вскинув свою крапчатую серую голову, и провожал глазами тело Ржавницы.

— Много воинских приемов, отточенных долгими лунами тренировок, и еще больше добрых воспоминаний унесла с собой наша добрая подруга, — проскрипел он.

Крысобой и Рябинник остановились у края могилы и бережно опустили Ржавницу рядом с ней. Огнехвост почувствовал запах соснового сока, который он сам втер в шкуру мертвой глашатой, когда помогал Перышку готовить ее тело для ночного бдения.

— Тяжкое выдалось прощание, — прошептал Совокрыл.

Выдролапа скорбно покачала головой.

— Да разве оно бывает легким?

Чернозвезд подошел к телу Ржавницы.

— Она погибла в бою, как подобает воительнице. Она умерла смертью храбрых. — Он поднял голову и обвел глазами свое племя. — Именно этого наше племя ждет от своих воинов!

Глаза Кедровника ярко заблестели.

— Она была моей наставницей и научила меня всему, что я знаю!

Рябинник склонил голову.

— Она пришла в племя Теней бродягой, а пала воительницей!

Чернозвезд посмотрел на солнце, неспешно взбиравшееся по веткам сосен.

— Звездное племя с радостью примет ее. Наши предки сберегут то, что мы потеряли. Пусть же воспоминания Ржавницы станут нашими воспоминаниями, а ее искусство — нашим искусством. — Он кивнул Рябиннику, и рыжий глашатай взял мертвую глашатаю зубами за шкирку. В полном молчании он приподнял ее тело над краем могилы и бросил вниз.

Чернозвезд отвернулся, мрачно сверкнув глазами, и повел свое племя обратно в лагерь. Возле входа Огнехвост поравнялся с отцом.

— Где Перышко? Почему его не было на прощании?

— Он очень устал, ведь ему всю ночь пришлось врачевать раненых. Чернозвезд приказал ему отправляться в свою палатку и поспать. Ничего, он поговорит с Ржавницей возле Лунного озера. Там он сможет попрощаться с ней и выслушать ее напутствие. — Отец покосился на Огнехвоста. — Ты, наверное, тоже с лап валишься? Ты ведь до самого рассвета помогал старику.

Огнехвост, в самом деле, пошатывался от усталости, но не хотел этого признавать.

— Ничего, потом отдохну, — сказал он. — Не смог удержаться, сходил еще раз взглянуть на поле битвы.

— Это правильно, — кивнул его отец. — Земля, которую мы потеряли, должна саднить в твоем сердце до тех пор, пока мы не возвратим ее себе! — Он ласково коснулся носом рыжей макушки Огнехвоста, а затем вошел в лагерь. Когда Огнехвост протиснулся сквозь заросли ежевики, он увидел, что его отец входит в палатку Чернозвезда.

— Прости, если побеспокоил, — остановила целителя серая Выдролапа, сунув свою широкую черную лапу ему под нос. — Ты не посмотришь, что тут у меня, — попросила она и виновато прибавила: — А то Перышко спит.

Огнехвост осмотрел лапу. Подушечка сильно опухла, шерсть была теплой на ощупь, однако Выдролапа лишь мельком поморщилась, когда Огнехвост ощупал лапу носом.

— По-моему, ничего страшного, обычное растяжение, — успокоил он. — Я дам тебе маковых зерен, чтобы успокоить боль. — Он провел Выдролапу сквозь узкий лаз, оплетенный колючками, в центр большого куста, где была устроена палатка целителей. В песчаной земле под кустом виднелась неглубокая ямка, устланная мягкой хвоей, где целители отдыхали от своих трудов. Сейчас там спал Перышко. Заслышав шаги, он потянулся и сел, сонно хлопая глазами. Щуплый старый целитель сейчас выглядел особенно маленьким и хрупким, его тонкая шерсть стояла дыбом после сна.

Огнехвост нахмурился.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, подходя к целителю и с тревогой обнюхав его. Так и есть — шкура старика показалась ему подозрительно горячей.

— Ох, замечательно! — поспешно заверил его Перышко. — Просто притомился немножко.

— Полежи, не вставай, — попросил Огнехвост.

Перышко не стал спорить, и перевел взгляд на Выдролапу, робко переминавшуюся у входа.

— Что с ней? Что-то серьезное?

— Лапу потянула, — ответил Огнехвост. — Хочу дать ей маковых зерен.

Перышко покачал головой.

— Не стоит, — возразил он. — Просто оберни ее лапу крапивой и календулой. — Старик кивнул на кучу измельченных листьев. — Выдролапа слишком крепко спит от мака, лучше ей его не давать.

— Ты сможешь потерпеть, если я просто наложу мазь и попрошу тебя подождать? — спросил Огнехвост у раненой.

Та кивнула, приподняв больную лапку. Огнехвост разжевал измельченные листья в кашу, тщательно обмазал опухшее место и обвязал лапу листом лопуха, чтобы мазь осталась на месте.

Когда он закончил, Выдролапа с облегчением вздохнула.

— Мне кажется, уже стало меньше болеть!

— Сегодня не утруждай лапу, а с завтрашнего дня потихоньку начни разрабатывать, — посоветовал Огнехвост.

Выдролапа кивнула и бесшумно вышла из палатки. Огнехвост обернулся, чтобы предупредить старого целителя о своем уходе, но увидел, что Перышко уже уснул. Огнехвост подавил зевок. Его лапы гудели от усталости, больше всего на свете ему хотелось свернуться клубочком на мягкой хвое и закрыть глаза, но он не мог этого себе позволить. Его ждали раненые.

Выбравшись из палатки, Огнехвост зажмурился от солнца, горевшего на широкой плоской поляне, со всех сторон окруженной высокими соснами. Несколько его товарищей растянулись на земле, наслаждаясь редким зимним теплом. Снежинка, потягиваясь, с мурлыканьем перекатывалась с боку на бок. Огнехвост невольно сморщился, увидев на ее белом животе зловещие отметины когтей, хотя знал, что эти раны не представляют никакой опасности для воительницы, поскольку он вчера собственными лапами как следует промыл их и смазал календулой. Углехвост лежал, уткнувшись носом в лапы, не проявляя никакого интереса к полуобглоданному дрозду, валявшемуся на песке рядом с ним. Оливка и Совокрыл придвинулись друг к дружке, морды у обоих были расцарапаны, шерсть всклокочена. Краснохвост растянулся у входа в воинскую палатку, клочья пестрой бурой шерсти дыбом торчали у него на лопатках. Повернув голову, он некоторое время вылизывал слипшиеся от крови колтуны, потом снова лег, тяжело переводя дыхание.

Ежевичная стена разошлась в стороны, и Когтегрив вихрем ворвался в лагерь. В пасти у него болталась упитанная белка, и он с гордостью бросил ее в кучи дичи. Следом за ним показалась Светлоспинка с голубем.

Огнехвост поспешил к брату с сестрой и торопливо обнюхал обоих.