Голоса в ночи

Судя по запахам, доносившимся от кучи дичи, патрульные принесли дрозда, полевку и голубя.

— Нужно вырыть ледник поглубже, — говорила Милли.

— Ну уж нет, сначала я как следует подкреплюсь, — раздался откуда-то из-под земли приглушенный голос Березовика. Комья земли вылетели на поверхность, следом из ямы показался воитель. — Умираю, есть хочу!

— Мышеус! — донесся со стороны входа тоненький писк Вишенки. — Ой, ты уронил!

Воробей услышал, как шерсть прошуршала по мерзлой земле возле колючей ограды — это малыши волокли что-то тяжелое через поляну.

— О, какая жирная белочка! — воскликнул Березовик, жадно облизывая губы. Сорвавшись с места, он помчался к котятам. — Неужели сами поймали? — пошутил он.

— Нет, мы ее нашли снаружи, возле изгороди, — честно ответил Кротик, не поняв шутки. — Наверное, патрульные Мышеуса ее обронили.

— Нет, мы не ловили белку, — донесся со стороны кучи дичи озадаченный голос Мышеуса.

Из туннеля, ведущего к поганому месту, выскочила взъерошенная Маковка.

— Что я слышу? — завопила она. — Вы выходили из лагеря?! Да кто же вам разрешил такое безобразие? Да в такую-то погоду!

— Теперь нам понадобятся два ледника, — заметила Милли, когда Березовик принес белку в кучу.

Когда Воробей взобрался по каменной осыпи на карниз, Песчаная Буря тут же высунула голову из палатки Огнезвезда.

— Как он? — спросил Воробей, устало переводя дух.

— Чувствует себя очень усталым, но жалуется на то, что мы удерживаем его в палатке, — ответила кошка.

Воробей протиснулся в тесную пещерку. Предводитель Грозового племени сел и широко зевнул. Рана на его горле быстро подживала, от нее не пахло ни заражением, ни грязью.

— Болит? — спросил Воробей, осторожно дотрагиваясь носом до безобразного шрама, чтобы окончательно убедиться в отсутствии воспаления. Шерсть вокруг раны слиплась от крови, но кожа под ней была здоровой и мягкой, без малейшего признака опухоли.

Огнезвезд отстранился.

— Я скажу тебе, если будет болеть, — пообещал он, отряхивая свою свалявшуюся после сна шерсть. — Ежевика уже вернулся?

— Еще нет, — отозвалась Песчаная Буря.

— Надеюсь, они как следует разметили границу, — проворчал Огнезвезд. — Пусть коты племени Теней знают — что наше, то наше.

Воробей с досадой дернул хвостом. Неужели предводитель до сих пор верит, что это была обычная стычка из-за куска приграничной территории?

— Воробей!

Целитель вздрогнул, застигнутый врасплох этим окриком. Голос Огнезвезда звучал настороженно, словно тот о чем-то догадывался, но боялся спросить.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

«Рассказать ему об Искролапке? — подумал Воробей. — О том, что кошка, которая втянула его в бессмысленную битву за кусок поляны Двуногих, на самом деле была слепым орудием в лапах Сумрачного леса? Разве предводитель племени не должен знать о том, что теперь не одно Звездное племя посылает сны и знаки его воинам?»

Но Воробей быстро отмел эту мысль. Не стоит посвящать предводителя в эту историю. Они справятся с бедой своими силами.

— Они вернулись! — воскликнула Песчаная Буря, бросаясь прочь из пещеры. — Ежевика и Дым!

Камни застучали под ее быстрыми лапами. Воробей и Огнезвезд вышли следом. Остановившись на карнизе, Воробей стал слушать, как Ежевика, Дым и остальные патрульные подходят к осыпи. От их шкур пахло лесом и морозом, а на лапах держался едкий смрад племени Теней.

— Вы расставили метки? — спросил Огнезвезд у своего глашатая.

— Мы — да, — коротко ответил Ежевика.

Дым вышел вперед.

— Племя Теней до сих пор не пометило свою сторону границы!

Раздались торопливые шаги Милли.

— Они отказываются признавать новую границу! — возмущенно воскликнула она.

— Но они обязаны ее признать! — подала голос Листвичка, оторвавшись от работы над воинской палаткой.

— Вообще-то, они не обязаны этого делать, — резонно заметил Березовик.

Шерсть у Милли встала дыбом от гнева.

— Но ведь вчера они потерпели поражение!

Воробей узнал медленную, степенную поступь старого Пурди, выбравшегося из палатки старейшин.

— А вы уверены, что они знают об этом?

— Конечно, знают, как же им не знать! — запальчиво выкрикнула Кисточка, подходя к своему товарищу. — Ведь Львиносвет вчера убил их глашатаю! Дело ясное, ясней не бывает.

Повисла тишина, но Воробей слышал, как застыли кошачьи лапы, а хвосты в волнении метут твердую землю. Наконец, Огнезвезд сделал шаг вперед.

— Мы вместе с племенем Теней скорбим о смерти Ржавницы, — тяжело выговорил он.

«Где Львиносвет? — подумал Воробей, переступая с лапы на лапу. — Он даже не может защитить себя от этих упреков!»

— Львиносвету следовало быть осторожнее, — пробурчал Ежевика.

Воробей с трудом проглотил комок ярости. Куда запропастился Львиносвет? Он должен сам защитить свою честь! Если Воробей вступится за него сейчас, это будет выглядеть так, словно Львиносвет прячется от ответственности. И тут он услышал, как кто-то вылезает из колючего туннеля.

Искролапка.

Она бесшумно вошла в лагерь и пробралась сквозь толпу своих соплеменников.

— Что случилось?

Воробья обдало холодом. Он пошатнулся. Неожиданный свет хлынул в его слепые глаза, и он вдруг увидел Искролапку — так же ясно, как во сне. Ее серебристая шерстка сияла на фоне голой холодной поляны. Леденящее предчувствие неотвратимой беды когтями стиснуло сердце Воробья, но видение еще не закончилось. Вот тени всколыхнулись на вершине оврага, упали вниз, накрыли собой палатки, поглощая Грозовых воинов. Коты Сумрачного леса потоком ринулись вниз, скользя по камням, как ящерицы. Глаза их пылали багровым огнем, зубы и клыки сверкали, как кристаллы, вспыхивая в темноте.

С дружным ревом Грозовое племя поднялось на защиту своего лагеря. Крутобок полоснул когтями бурого кота, но тот схватил его клыками за горло, и стал трясти, пока смерть не закрыла желтые глаза бывшего глашатая. Милли с истошным воплем бросилась на убийцу своего друга, но сразу двое врагов навалились на нее и потащили во тьму.

Грозовое племя оказалось подавлено огромной армией врага.

Березовик, визжа от боли и ярости, умирал под безжалостными когтями убийц. Вот упал с распоротой глоткой бурый Дым. Один за другим, Грозовые воители валились на поляну, обагряя землю своего лагеря алой кровью. Вскоре вся поляна была усеяна мертвыми телами. Кровь лилась из застывших в вопле ртов, алые потоки сливались в реки, зловещей тенью расползавшиеся по земле. Багровые струи выбегали из палаток, текли из-под стен оврага; алая капель падала с ежевичных колючек, преграждавших вход в опустевшую детскую, где навек поселилась тишина.

И только Искролапка осталась цела и невредима.

Воины Сумрачного леса окружили ее со всех сторон, жесткая радость победы сияла в их глазах. Искролапка стояла неподвижно, как скала, облитая лунным светом — невредимая, неустрашимая и неустрашившаяся. Сердце у Воробья запнулось, когда Искролапка вскинула голову и в упор посмотрела на него — ее голубые глаза были черны, как ночь, а взгляд равнодушен, как смерть.

Срывающееся шипение, раздавшееся за спиной у Воробья, заставило его обернуться.

Перед ним сидела Пестролистая, немое отчаяние застыло у нее в глазах.

«Прости меня, — прошептала она. — Я не смогла это предотвратить».

Глава VI

Огнехвост бежал в лагерь, то и дело, поскальзываясь на обледеневшем ковре сосновой хвои, укутывавшей голую землю племени Теней. Выпустив когти, чтобы лучше держаться на лапах, он зашипел, снова вспомнив о Львиносвете.

«Ишь, распушил грудку, воображает себя любимчиком Звездного племени! Все они, Грозовые коты, такие — хвастуны и разбойники!»

Черный дрозд пронзительно закричал в кронах сосен, и взъерошенный Жабник выскочил на тропинку перед Огнехвостом.